Мотылёк над хищной орхидеей (СИ, Слэш) - Соот' - Страница 22

— Нет… — выдохнул Конрад и попытался отвернуться, но тут же обнаружил, что тугие прорезиненные повязки сдерживают не только его руки, но и обхватывают виски, прижимая затылок к койке. Конрад мог разве что закрыть глаза, но за время, проведённое здесь, он так устал от темноты, что предпочёл всё же взглянуть на экран.

Один ролик сменил другой, и тот, на котором был обыкновенный секс, уже казался Конраду детскими игрушками.

Теперь была запись видеокамер, демонстрировавшая какой-то бордель. Девушку, только что отказавшую здоровенному мужику, теперь избивали двое парней.

К горлу Конрада подступила тошнота.

На третьем ролике он всё-таки закрыл глаза: здесь такую же, очевидно, провинившуюся девушку с размалёванным и заплаканным лицом обматывали тряпкой, чтобы затем поджечь.

Сердце Конрада глухо билось о рёбра.

Ролик подошёл к концу — и снова начал крутиться тот, с которого всё началось.

Теперь уже запыхавшееся, покрытое испариной лицо мальчишки на сбившихся простынях не казалось Конраду настолько исполненным страданий, как несколько минут назад. Он смотрел, невольно вглядываясь в каждую деталь и пытаясь понять: было ли добровольным то, что происходило на экране, или этот парень — такая же жертва похищения, как он.

Хуже всего было осознание того, что когда ролик подойдёт к концу — снова начнётся второй, а за ним третий. Так и произошло.

Перед глазами Конрада крутился бесконечный цикл вариаций того, что его ждёт — как будто кто-то, возможно, Мастер, или же у них был для этого кто-то ещё — предлагал ему в насмешку выбор между тем, что с ним произойдёт.

В конце концов бесконечная череда однообразных кадров утомила Конрада настолько, что тот снова погрузился в тревожный, неглубокий сон. Даже во сне он продолжал видеть горящие тела корчащихся на полу замученных людей и секс — бесконечный, тошнотворный, в котором теперь, во сне, учавствовал и он сам.

Конрада разбудил привычный уже шум металлических колёс. Оказалось, что «фильм», поставленный для него, наконец закончился, и глаза Конрада снова стянул тугой бинт.

Конрад напрягся, внимательно вслушиваясь в знакомый перезвон. За время, проведённое в темноте, он почти научился понимать и предсказывать каждый шаг входивших сюда, даже не глядя на них.

Нянечка остановила коляску около его головы. Отошла и принялась освобождать правую щиколотку, чтобы затем начать её разминать.

Конрад судорожно соображал. Он не мог оставаться здесь больше. Ему было всё равно, что они сделают с ним потом — даже если утопят, как с самого начала обещал Мастер. Даже если сожгут — это будет лишь краткий миг по сравнению с тем, во что они собирались превратить его жизнь.

Конрад ждал.

Нянечка закончила работать с его ногой и взялась за другую ступню.

— Здесь сильно затекло? — спросила она, нащупав что-то в его икре.

— Да, — сказал Конрад. Он боялся, что если она недостаточно тщательно разомнёт его ноги сейчас, он не сможет бежать.

Сиделка закончила со второй ногой и, обойдя кровать, подошла к нему со стороны головы.

Чтобы размять Конрада со спины, ей требовалось освободить одновременно руку и ногу. Обычно Конрад не сопротивлялся — поза всё равно была слишком неудобной, чтобы попытаться вывернуться из её рук.

Но сейчас чувство неизбежности накрыло его, и как только нянечка высвободила одно запястье из пут, Конрад рванулся, схватил с каталки первый попавшийся предмет — к его неудовольствию это оказался лишь наполненный коктейлем пластиковый стакан — и швырнул в неё.

Выиграв таким образом пару секунд, он сорвал ленту с другой руки. Нянечка, видимо, отскочила в сторону, чтобы не рисковать, потому что Конрад успел сорвать ещё и удерживавший вторую ногу бинт.

Он приземлился на пол негнущимися ногами и бросился к двери — но поскольку не знал, в какую сторону бежать, вместо этого наткнулся на неё.

— Дрянь! — выкрикнул он, хватая сиделку за горло. Конрад смутно догадывался, что она прижимается к стене спиной, и потому, когда скрипнула, открываясь, дверь, мгновенно развернул её, прикрываясь тучным телом от тех, кто вошёл.

Что делать теперь — он не знал. Нужно было снять повязку — но Конрад попросту не успел, а теперь руки были заняты, женщина вырывалась изо всех сил и была явно сильней его.

Наконец после долгой борьбы ей удалось оттолкнуть его — и Конрад упал в уверенные руки, которые тут же скрутили его, зажав рот.

Конрад яростно застонал, когда почувствовал под локтем очередной укол, и, выругавшись, осел на пол.

Рей проснулся, не совсем понимая, чья это кровать.

Обычно он не имел привычки засыпать чёрти где, но в этот раз, видимо, перебрал.

К собственному сожалению он частенько замечал за собой подобное в последние дни.

Что-то зудело у него — даже не в голове, а скорее в груди. Что-то не давало покоя. Хотелось вернуться назад и что-то переиграть — но все догадки относительно того, что именно тревожило его, не выдерживали никакой критики, и потому Рей мгновенно отгонял их от себя.

Глубоко вдохнув, он провёл руками по волосам, чтобы не дай бог не показаться на глазах у мало знакомого любовника всклокоченным со сна, и, опустив ноги на гладкий тёплый пол, прошлёпал в коридор.

В душе, находившемся рядом со спальней, кто-то уже был, и, оглядевшись по сторонам, Рей попытался отыскать другой — но не нашёл.

«Гостиница», — наконец дошло до него, когда он понял, что и кухни здесь тоже нет.