Сердце Дракона. Том 9 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 65

Он видел его у своего предка, достопочтенного Травеса. Существа, успевшего состариться душой.

– Я был молод, Хаджар. Молод и талантлив. Родившись на задворках Империи, совсем скоро я ощутил в себе силу, с которой никто не мог сравниться. В шесть лет я уже повергал в поединках офицеров армии – истинных адептов. Они были в трое выше меня и в пятеро тяжелее, но не могли угнаться за моим мечом. К шестнадцати я уже был Рыцарем Духа развитой стадии, обладал Оружием в Сердце и… стал скучать. Никто, на многие километры вокруг, не мог сразиться со мной и победить. Даже заезжие Повелители – я одолел их всех.

Хаджар хотел бы сказать, что понимает Оруна, но не мог. Он уехал из Лидуса раньше, чем смог бы даже в теории завоевать себе славу сильнейшего мечника.

Орун, откусив немного мяса с кабаньей ноги, продолжил свой рассказ:

– К тому моменту я уже жил богато. Мой дом был больше, чем дворец Короля. А женщин в нем всегда было отбавляй. Жратва, похоть и сталь – вот что руководило мной, мой ученик. С утра, наевшись от пуза, я тренировался до поздней ночи, а всю ночь спал с женщинами. Всегда – с разными. Порой я спал сразу с семью и не успокаивался, пока каждая из них не сползала с кровати без сил. Обычно к этому времени наступало утро.

Орун улыбнулся. Той улыбкой, которой каждый мужчина сопровождает воспоминания о временах, когда они были сильны и полны решимости и задора.

– Но мне все равно было скучно. Так скучно, мой ученик, что я оставил все это. Оставил богатство, оставил женщин, оставил родину, хотя… что такое родина, я не особо понимал. Я родился в сточной канаве. Моя мать – дешевая шлюха, заботилась обо мне как могла. Но один из особо извращенных клиентов решил изнасиловать её… разделочным кинжалом. Я тогда лежал в корзине, закиданный грязным бельем. Смотрел на происходящее через деревянные прутья.

По спине Хаджара пробежался холодок.

– Память Рыцаря Духа…

– Именно, – кивнул Орун. – я не мог оставить ублюдка безнаказанным. Но, мой городок был простой точкой на широком торговом пути славен именно своими шлюхами. Так что я потратил немало времени, блуждая по королевству и выискивая этого ублюдка. Все что я знал, – Орун раскрыл ладонь и на нем появился алый медальон с иероглифом “солнце”. – Это то, что он носил этот медальон.

– Наемники Солнечного Дня, – узнал Хаджар. – Но они ведь исчезли как раз… почти три тысячи лет назад.

Кусочки пазла начали вставать на свое место. Как и тот факт, что родиной Оруна были южные провинции. Именно там хозяйничали, во времена упадка Дарнаса, Наемники Солнечного Дня. Группа головорезов, слава о зверствах которых прошла сквозь века.

Хаджар, даже живя в Лидусе, слышал несколько не самых приятных песен об этим “молодцах”.

– Имено они, – кивнул Орун. – Узнав, кем был тот сучий сын, я не нашел ничего лучшего, кроме как вступить в их ряды. Будь ближе к врагу – думал я. И, не буду скрывать, ученик, я успел натворить всякого крепкого дерьма в те времена. Дерьма, от которого порой даже сейчас вздрагиваю. Особенно в такие ночи…

Орун был членом наемников Солнечного Дня? Хаджар слышал, что их Кровавый Генерал, сильный маг, не раз и не два, нанимаемый королевствами, совершал ужасные вещи. Головы младенцев на кольях, на которые были нанизаны их их изнасилованные конями армии матери, это самое цензурное из того, что упоминалось в песнях.

Причем обычно эти песни заканчивались трактирной дракой – просто людям надо было куда-то выплеснуть свою ярость.

И Орун принимал участие в этом?

– Я не горжусь этим, Хаджар, и,в последствии, попытка омыть мои грехи привела в… впрочем, об этом позже, – Орун прокашлялся. Все это время он старательно прятал свой взгляд. – Генерал этих ублюдков – короткорослый, до жути красивый и такой же жестокий маг с разноцветными глазами. Как сейчас его помню – один глаз карий, другой синий. И волосы. Будто из серого пепла. Он был силен, Хаджар. Уже тогда. Силен настолько, что сомневаюсь, что даже сейчас, объединись я с Морганом, да вылюбят его смердящие дерьмоеды, мы бы смогли его одолеть.

Хаджар сглотнул и заозирался по сторонам. Он не очень хотел знать, обрадуется ли Его Императорское Величество – Морган, если узнает, как о нем отзывается Орун.

– А затем он исчез. После битвы за город Задастр, этот демон попросту исчез. А мы… Наемники Солнечного Дня исчезли только потому, что перебили друг друга. Не знаю, может нас опоили, а может генерал какое-то заклинание наслал. Но резали мы друг друга знатно. Всю ночь кровь лили. В живых осталось лишь несколько. В том числе и я.

Орун замолчал. Он продолжал зубами сдирать мясо с кабаньей ноги. Делал он это, правда, слишком быстро и жестко. Будто пытался заесть что-то.

– А что с убийцей твоей матери.

Орун хмыкнул. Настолько печально, что сердце Хаджара дрогнуло.

– После первой же военной компании в числе наемников, я выяснил, что он умер буквально через месяц после того, как поиздевался над моей матушкой.

Где-то в дали завыли ночные хищники.

– Сколько времени ты провел в числе наемников?

Орун повернулся к Хаджару. В его глазах, впервые за все время знакомства, отразились хоть какие-то чувства. И это была боль. Океаны боли. Чужой боли, котору Орун до сих переживал как свою собственную.

Это была не рана, но жуткий шрам, который порой кровоточил.

– Шесть лет, мой ученик. Шесть долгих, полных дерьма и крови лет, мой ученик.

– Но…

– Мне не было скучно, – перебил Орун. – С ними мне впервые не было скучно. Каждый месяц мы бились с армиями целых королевств. Мы захватывали города. Мы ели от пуза, а недостатка в женщинах не было. На самый разный вкус. От девственниц, до матерей этих самых девственниц. Захваченный город всегда отдавался нам на трое суток…

Хаджар выругался.

– Проклятье, Орун… Проклятье… Проклятье!

– Да, – кивнул Великий Мечник. – Я проклят, мой ученик. Может этого не видно, может на мне нет метки. Но я знаю, что я проклят. И, когда умру, праотцы не встретят мен объятьями. Что бы я не сделал, сколько бы пользы я не принес этой проклятой стране, сколько бы жизней я не спас – меня ждет забвенье. Меня ждет бездна, куда меня столкнут мои собственные предки. Никакого перерождения, для Оруна, мой ученик. Никакой следующей жизни и славы в доме праотцов для Кровавого Меча Солнечного Дня.

Они молчали. Молчали так долго, что успел потухнуть костер.

– Что было дальше?

– Дальше – я очнулся в горе трупов. Видят боги, Хаджар, я отправил к демонам не меньше десяти тысяч этих ублюдков. И, видят демоны, я был бы рад, если бы нашлась рука, которая и меня отправила бы следом, но… Я остался жив. Я вновь был сильнейшим. Стоя на горе трупов, я вглядывался в ночное небо. Такое же, как сейчас над нами.

– И что ты сделал?

– Почему ты говоришь, что она безымянная? – спросил Хаджар.

Возможно могло показаться странным, что он до сих пор продолжал говорить с Оруном, а не плюнул ему в лицо и не ушел. Может, на мгновение, ему и хотелось так поступить.

Но кто, в таком случае, плюнет в лицо самому Хаджару? Он не тот человек, что мог бы судить Великого Мечника. Особенно после стольких веков верной службы Дарнасу.

– Нет, разумеется родители дали ей какое-то имя. Как иначе… но я его так и не узнал, – боль в глазах Оруна сменилась оттенком радости. Радости, которую позволяет себе испытывать человек, страдающий муками совести. –Она была слепой танцовщицей, Хаджар. И встретил я её в лагере народа Керен.

– Керен… бродячий актеры?

– Именно они, – кивнул Орун.

– Которые воруют лошадей, детей и крадут все, что не приколочено.

Великий Мечник засмеялся.

– Если ты веришь в это, то, наверное, веришь и в то, что на твоей родине все ходят в звериных шкурах, живут в пещерах и трахают собственных матерей.

– Туше, – согласился Хаджар.

Он, все же, не получал особого образования и о разных народах знал лишь из песен бардов. А те любили рассказать какую-нибудь историю о том, как один из народа Керен похитит дочь или вовсе – жену барона и сбежит с ней.