Сердце Дракона. Том 9 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 66

Обычно все заканчивалось хорошо, а песни восхваляли воровскую удаль Керен, их актерские способности и музыкальное мастерство.

Говорят, бог искусств – Телесель, лично принимал участие в создании этого народа. И потому великие поэты, музыканты и актеры, порой откровенничал, что в их крови есть щепотка крови народа Керен.

Барды пели и об этом – шутили, то эта щепотка, обычна, была весом со всего говорившего. А еще пели о том, как порой простые девушки Керен вдруг обнаруживали в себе похищенных принцесс.

– Я путешествовал уже третий десяток, Хаджар. Но встретив её… Что же, стоит сказать, что народ Крене, по сравнению с Солнечным Днем, казались настоящими святыми. Да, мы иногда воровали, но только когда не было что поесть.

– Но ты мог бы накормить их всех охотой…

Орун улыбнулся. Не той, знаменитой, хищной улыбкой, которой пугали детей и новобранцев армии, а самой обычной. В чем-то даже теплой и ностальгической.

– Я забыл упомянуть… После того, как отправился в свое путешествие, я поклялся более никогда не обнажать меча. И многие годы был верен своему слову. Тот меч, ученик, который я обагрил кровью Наемников,я выбросил в ближайший ручей.

Мечник, выбросивший свой меч? Хаджар с рождения был лишен половины своей души, но Орун пошел дальше. Он попросту выдрал эту половину и выбросил в воду.

Ибо меч, для мечника, постигшего Оружие в Сердце, это не нечто абстрактное. Это часть его самого.

– Она танцевали мне в тот вечер, – Орун мечтательно прикрыл глаза. –Слепая девушка такой красоты, что я, знавший тысячи дев, никогда не видел. Я полюбил её, Хаджар, полюбил в ту же секунду. И не мог больше представить себя без неё. Без меча – мог. А без неё – нет. Странная ирония, не находишь. Теперь у меня есть меч, но нет её…

Орун опять начал с утроенной силой жевать мясо. Делал он это так яростно, что прогрызя себе путь к кости, раскусил её надвое. Кусок кабаньей ноги упал на камни, покатился, а затем исчез за обрывом.

– На второй вечер мы уже любили друг друга. Под телегой, Хаджар. Под сраной телегой, нагруженной навозом. Но на тот момент сырая земля казалась мне лучшей кроватью, а дерьмо над головами – изысканнейшим балдахином.

Хаджар кивнул своим мыслям. Вот теперь рассказ начинал походить на то, что он слышал про народ Керен. Кроме как воровать и выступать, они еще умели любить и слыли мастерами постельных утех. А о страсти их мужчин мечтали многие молодые девушки.

Собственное, в некоторых городах, бродячая труппа, в которой выступал Хаджар, выдавала себя за Керен.

– Я провел с ними неделю.

– И за это время ты не узнал её имя?! – удивился Хаджар.

– Звучит неправдоподобно, но так оно и было, – развел руками Орун. И тут его взгляд помрачнел. – А затем… Это не были Ласканцы. На тот момент я вообще ничего не знал об Империях. Но воины, каждый, как на подбор, пиковый Небесный Солдат, напали на город, в которым мы выступали. И, Хаджар, я такого прежде никогда не видел. Их были сотни тысяч. Целая орда истинных адептов. А у меня не было меча…

– Но ты был Рыцарем Духа. У тебя было Оружие в Сердце!

– Да, были! – рявкнул Орун. – Но у меня была моя клятва! Я не собирался проливать ни чьей крови!

Камни вокруг Великого Мечника потрескались, а пространство пропиталось столь глубокими мистериями, что Хаджар не сомневался – одно лишь желание, усилие воли Оруна, и весь этот горный пик исчезнет с лица земли.

– Город пылал, ученик. Пылал совсем как в те ночи… – Хаджару не надо было пояснять, про какие именно ночи говорил Орун. – Я искал её… Её отец – один из главных актеров нашей “семьи”, отправил её выступать с братом в трактир. В качестве менестрелей. Боги, Хаджар, как она пела…

Глаза Оруна заблестели. Это не были слезы. Лишь блеск прошлого.

– Я нашел её, Хаджар. Не знаю, существует ли в действительности карма или судьба, но я нашел её. Изрезанной. Изуродованной. Убитой. Под кучей хлама и горящего мусора. Совсем как те, кого я сам, когда-то, оставлял после себя, – руки Оруна дрожали настолько сильно, что из них выпала кабанья нога. – Единственная, на весь этот проклятый мир, девушка, которая не видела крови на моих руках. Которая не шарахалась от моих глаз. Которая приняла меня. Которая полюбила меня. И я не смог её защитить… Я потерял её Хаджар. Боги наказали меня и наказали её. Она не должна была любить меня и тогда бы осталась жива.

– Ты не знаешь этого, Ор…

– Знаю! – и срезанные камни полетели в сторону леса. – Это я предложил отправиться в тот город. Это я привел их к гибели… В тот вечер, Хаджар, в тот вечер, когда она выступала в трактире, я смотрел на тренировку городской стражи. И предавался воспоминаниям о былых временах. Я предпочел ей, единственной, тень своего прошлого. Она просила пойти с ней, а я солгал, чтобы хоть одним глазком посмотреть на стражников. Сравнить их с собой…

Хаджар сдержался, чтобы не выругаться.

Орун замолчал.

– А что было дальше?

– А дальше я встретил Моргана. Дальше была битва у Кристальной Реки. А затем – бесконечность войн, в которых я сражался за Дарнас. Но об этом позже.

Орун поднялся и обнажил меч. И в ту же секунду черное, ночное небо, превратилось в одну сплошную белую молнию такой силы, что она могла рассечь всю Гору Ненастий.

Она выхватила из тьмы простую небесную лодку, на которой стоял невысокий, сухой старик. Он опирался на трость и смотрел на их плато.

– Здравствуй, старик, – слегка поклонился Орун.

– Ты нарушил приказ Императора, Орун. Тебе запрещено брать учеников и ты об этом знаешь, – несмотря на то, что старик находился далеко, его голос громом прокатился над горой. – Я пришел за твоей жизнью.

Орун улыбнулся. Теперь уже той самой, хищной улыбкой.

– Прости, старик! – прорычал он, пока вокруг него вскипала дикая, невиданная Хаджаром сила, невообразимая. – Приди ты раньше, я бы с радостью отдал её тебе! Но теперь не могу. У меня появился щенок из которого я должен вырастить дракона!

И Орун обернулся белой молнией.

Старик поднял трость.

Вертикальные зрачки, которые на этот раз иноземный Масте не скрывал, выдавали в нем не просто высокоуровневого монстра, а к тому же еще и невероятно древнего, со столь же древним родом.

Учитывая обещание, которое Хаджар дал умирающей матери Азреи, он провел некоторое время за исследованием вопроса о том, как монстр может стать человеком.

К тому же об этом, пусть и не много, знал достопочтенный предок Травес. Немного, потому, что Хозяева Небес, за исключением “родов-изгоев”, на представителя которого охотился Бессмертные в Море Песка, с самого рождения имели две формы.

К тому же Хозяева Небес вообще считали свою звериную форму пригодной лишь для медитаций и путешествий на дальние расстояние. Большую часть жизни они пребывали в человеческой.

Так вот – недостаточно было стать сильным зверем, пускай хоть Первобытной стадии, чтобы, даже не оборачиваться человеком, а банально уметь выражать свои мысли на языке людей.

Мать Азреи, несмотря на ступень Древнего монстра, прожила многие тысячи лет. Её разум, окрепнув, смог прорваться сквозь путы звериных инстинктов. Но даже так, некоторые человеческие понятия были ей непонятны и незнакомы.

И это требование лишь к речи. Для того, чтобы научиться оборачиваться человеком, зверь должен был либо иметь в своем роду десятки поколений имеющих две формы зверей или достичь уровня силы, сравнимого с человеческим Бессмертным адептом.

Иными словами – перед Азреей лежал еще очень длинный путь.

Путь, который иноземный Мастер прошел еще при рождении.

Хаджар дернулся было, но еще до того, как энергия из его Ядра переместилась в ноги, плечо Хаджара сжала тяжелая рука. И одним лишь этим движением Мастер сковал энергетическое тело Хаджара, сделав его неспособным манипулировать внутренней силой.

– Я хочу лишь поговорить, юноша, – Мастер провел перед глазами свободной ладонью и те мгновенно лишились необычных, вертикальных зрачков.