Уинтер-Энд - Рикардс Джон - Страница 20

Я киваю, он уходит по тропинке. Джемма, пока мы с Дейлом препирались, с преувеличенным вниманием разглядывала весенний поток.

— Я проведу исследование тела, как только вернусь в Хоултон. Идентификация может занять несколько больше времени.

Я пытаюсь перехватить ее взгляд:

— У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, что здесь произошло? Я спрашиваю об этом потому, что не знаю, насколько внимательно вы осматривали труп.

— Боюсь, не настолько, чтобы высказывать предположения. Я знаю, что, по мнению криминалистов, кто-то потревожил захоронение. Они сняли для управления шерифа отпечатки подошв. На мой взгляд, отпечатки оставлены не кроссовками, а скорее обувью приодевшегося — ну, скажем, для какой-то вечеринки — человека.

Я усмехаюсь:

— Не знал, что вы не только патологоанатом, но и следопыт.

— Какие приятные вещи вы говорите, — с мягким смешком отвечает она.

— Видите ли, по части классических комплиментов дамам я никогда силен не был, — признаюсь я. — Все нужные и правильные слова мне известны, но, как только дело доходит до их произнесения, у меня получается черт знает что. Поэтому я стараюсь ограничиваться тем, что мне по силам, а поэтичность оставляю специалистам.

— Может быть, попытаете счастья еще раз — сегодня вечером, за ужином? Если хотите, конечно, — добавляет она, и ее бледные от утренней прохлады щеки розовеют.

Я улыбаюсь, пытаясь замаскировать улыбкой охватившее меня волнение:

— Вы назначаете мне свидание?

— Мм-м, да. — Джемма, стараясь не встречаться со мной взглядом, поигрывает пальцами. — Я, конечно, не знаю, женаты вы или нет, хочется вам увидеться со мной или не хочется, но…

— Я не женат. А поужинать с вами мне хочется, очень.

— Тогда заезжайте за мной в восемь. — Она записывает адрес на листке из блокнота и протягивает его мне: — Я знаю симпатичный маленький ресторанчик недалеко от дороги.

— Да, замечательно. В восемь. До встречи.

Мы прощаемся — неловко, как люди, не понимающие, чем бы им лучше закончить разговор. Я иду по лесной тропинке и думаю о том, что, возможно, моя неспособность завязывать прочные отношения с женщинами объясняется неумением — и это еще слабо сказано — вести с ними остроумные беседы.

Подойдя к машинам, я вижу Дейла и Энди, беседующих с парочкой владельцев собак и женщиной неопределенного возраста — глаза у нее вытаращенные, безумные.

Я уже подхожу к моему «корвету», когда женщина начинает визгливо кричать:

— Это проклятие дьявола! Он пришел за нами! Он за всеми придет!

Я удивленно смотрю на нее, вижу всклокоченные темные волосы, стиснутые кулаки.

— Дьявол! — снова визжит она.

Я пожимаю плечами и молча сажусь в «корвет».

Я еду на юг, к Хоултону, по тихим, полным тревожного спокойствия полям. Мне кажется, что вокруг Уинтерс-Энда царит странная задумчивость. Небо стало еще более темным, тучи — еще более плотными и угрожающими.

Когда я вхожу в кабинет Дейла, он ставит передо мной чашку горячего кофе.

— Что тебе известно о пожаре? — спрашивает он.

— Только то, что я услышал от тебя и увидел в музее. Поджог, трое погибших — предположительно, поскольку от тел мало что осталось. Арестован никто не был.

— Ну да, примерно так. Правда, потом появилось кое-что еще. Несколько человек из нашего города получили дурацкие письма — анонимные, с угрозами. Мы решили, что их написал какой-то психопат из тех, что после преступлений такого рода всегда выползают из своих щелей.

— И кто получил эти письма?

— Насколько я помню, одно было прислано шерифу Кеннеди. — Дейл улыбается. — Он вскрыл его здесь, в этом кабинете, прямо на моих глазах. Прочитал, смял и бросил в мусорную корзинку. «У меня нет времени на тупых идиотов» — так он сказал. — Дейл делает большой глоток кофе. — Если я ничего не путаю, другие письма получили секретарь городского совета и доктор Валленс. По-моему, мы их даже не зарегистрировали.

Я киваю:

— А автора их вы искать не стали?

— Нет, не стали. В них не было ничего, что заставило бы предположить, будто автор знает что-то кроме написанного в газетах. И, насколько я знаю, адресатам никто больше не досаждал.

Раздается стук в дверь, и входит один из помощников Дейла.

— Первичный отчет об осмотре места преступления, — говорит он и кладет на стол Дейла папку.

— Спасибо, Джек. Хочешь взглянуть, Алекс?

Я открываю папку. Первой мне попадается на глаза пачка фотографий, сделанных утром криминалистами. Глянцевые снимки дна Черного оврага. На одном из земли торчит рука скелета. Под ней лежит перевернутый пласт земли. Я пару секунд вглядываюсь в него, потом протягиваю снимок Дейлу.

— Посмотри-ка, — предлагаю я. — Что ты здесь видишь?

— Ничего особенного, — подумав немного, отвечает он. — Ты о чем?

— Приглядись к куску земли под рукой. Видишь, какие у него ровные края? По-моему, там кто-то орудовал лопатой. Кто-то, откапывавший труп.

Первые результаты проведенного Джеммой Ларсон исследования останков тела поступают к нам в половине второго дня.

— Колени и запястья жертвы перебиты, — плывет из динамиков голос Джеммы. — Имеются также трещины от ударов по основанию черепа. Причиной смерти они стать не могли, однако наверняка лишили жертву сознания. Мы получили также предварительное подтверждение того, что зубы жертвы совпадают со стоматологическими данными Генри Гарнера. Похоже, это он.

— А причина смерти? — спрашивает Дейл.

— Подъязычная кость не повреждена, стало быть, удушение маловероятно. На ребрах, чуть ниже солнечного сплетения, есть пара царапин. После того как останки осмотрит патологоанатом из Огасты, я смогу сказать вам больше, но пока у меня такое ощущение, что жертву несколько раз ударили ножом.

— Рука, которая торчала наружу, — встреваю я. — Насколько она чиста? Есть на ней мох или иные признаки того, что она долгое время находилась под открытым небом?

— Кости довольно грязные, однако какая-либо растительность на них отсутствует.

Я киваю:

— Тогда возможно, что из-под земли они показались совсем недавно. Спасибо.

— Да. Спасибо, доктор Ларсон, — произносит Дейл.

— Не за что. Если обнаружу что-то еще, позвоню вам снова.

Линия замирает. Дейл, заглянув в свою чашку, говорит:

— Я бы не отказался еще от одной чашки кофе. Тебе принести?

Я киваю, он выходит в комнату личного состава. И пару минут спустя возвращается с двумя полными чашками.

— Что ты думаешь об этой истории с Гарнером? — спрашивает он, глотнув кофе.

Я отвечаю не сразу, потому что перебираю в уме возможные сценарии.

— Зачем ломать человеку руки и ноги?

— Чтобы сделать больно. Если человек должен гангстеру большие деньги, ему простреливают коленные чашечки, примерно так.

— Или для того, чтобы превратить его в беспомощного калеку, и тогда ты сможешь поизмываться над ним, пытать его, и он не окажет тебе никакого сопротивления. Если бы убийца Гарнера хотел всего лишь его смерти, то перерезал бы ему горло и бросил бы труп в огонь во время пожара. Нет, он хотел приятно провести с ним время, а потом заколол его.

— Причины личного характера?

— Да, если, конечно, убийца не был просто-напросто психопатом, — отвечаю я, пожимая плечами. — Однако тщательный выбор места, в котором зарыли жертву, указывает, по-моему, на что-то личное. А пожар был просто прикрытием похищения Гарнера и…

Дейл перебивает меня:

— Это если у убийцы не было причин желать зла и прочему персоналу «Святого Валентина».

— Конечно, — соглашаюсь с ним я. — Стало быть, мы имеем дело с осторожным, методичным убийцей, который действует исходя из личных побуждений. Физически он достаточно силен для того, чтобы ломать своим жертвам руки и ноги и закалывать их.

Я глотаю кофе.

— Если Гарнера убил не Николас, нам следует искать человека с таким же, как у него, складом ума.

Дейл слабо улыбается: