Поцелуй феи. Часть 2 (СИ) - Сирфидов Иван - Страница 24

Тем временем Рун с Лалой достигли обрывистого склона перед спуском к реке. Место красивое, Лале было интересно, поэтому они остановились оглядеться. Внизу купались ребятня, несколько мальчишек рыбачили на удочки, две бабы полоскали бельё на деревянном отмостке. По левую сторону чуть вдали крутила большим колесом водная мельница. Широкая река несла свои голубые воды, за ней, постепенно поднимаясь высоким холмом, лежал противоположный берег, открывая пространство на много вёрст во все стороны, там тоже виднелась деревенька, с обширными полями, а далее всё леса, леса, леса. Бесконечным зелёным покрывалом. Синее небо отражалось в воде вместе с облаками, дул приятный лёгкий ветерок, принося запах речной свежести, к щебету птичек да звукам деревенской жизни добавлялся шум течения.

- Как красиво! - восхищённо выдохнула Лала.

- Ага, - с нотками особых душевных чувств в голосе молвил Рун. - Вот, Лала, мои родные края. Правда родился я не здесь. Но вырос в этой деревне. Её родиной считаю. Часто и купался как раз тут, там же, где малышня, вон, плещется, и рыбачил. Искал камушки цветные неподалёку на отмели.

- Любишь эти места? - спросила Лала тепло.

- Да, конечно, - искренне ответил он.

- Какая у вас мельничка интересная, - произнесла Лала радостно. - Я таких ещё не видала, Рун. У нас они ветряные. Огромные. Или магические, магией вращают жернова, тогда не очень велики.

- Это только у нас такая, больше нигде в округе водных нет, - похвалился Рун. - В основном ветряные строят. А в соседней деревне, например, волами крутят колесо.

- Волами? - подивилась Лала. - Такого я тоже не видала.

- Там на холме деревня, - поведал Рун. - Ветра сильные бывают порой, могут порушить ветряную мельницу. А у нас тут низина как бы, и леса вокруг, ветров наоборот, маловато, тихо обычно. Водная самый раз. Зимой иногда подмерзает правда. Но у нас долгие морозы редкость. Да и к зиме всё уже перемолото.

Люди внизу заметили Лалу, она приветливо помахала им рукой.

- Пойдём подальше, - сказал Рун. - А тот тут ребятня бегает часто, затопчут твоих букашек.

- Это наши букашечки. Общие. Почти как детки, такие же невинные и беззащитные, - улыбнулась Лала.

- Ну вот, ещё не женаты, а уж целая кадушка деток, - посетовал Рун.

Лала рассмеялась весело и звонко. С её личика не сходило сияние счастья. Рун повёл её дальше, вдоль обрыва по лужкам. Приятно было просто идти с ней, осторожно сжимая её пальчики в своей руке. И волнительно отчего-то очень. И на сердце прям тепло-тепло, там тоже царило лето, как и повсюду вокруг. Так они, не торопясь, преодолели с четверть версты.

- Давай здесь, - предложил Рун.

- Давай, - кивнула Лала.

- Вытряхнуть их что ли?

- Да ты что!? - с мягким укором посмотрела Лала на него. - Просто положи кадушечку на бок, Рун, они и выползут. Дай мне её. Я сама.

- Долго ждать придётся, - пожал он плечами, передавая ей кадушку.

- Ну и пусть, - добродушно заметила Лала. - Полюбуюсь пока на края ваши. А ты на меня, если хочешь.

- Да только и любуюсь, - усмехнулся он.

Лала поднесла кадушку к лицу.

- Всё, букашечки мои дорогие, мы пришли, - проговорила она ласково. - Выползайте, пожалуйста, да разбегайтесь. Здесь вам будет хорошо.

Она положила кадушку на травку. Потом подошла вплотную к Руну и стала буравить его глазками загадочно.

- Уже опять соскучилась? - весело спросил он.

- Да, - с нежностью подтвердила она.

- Лала, тут из деревни-то видно, - промолвил он виновато.

- Ну и что, Рун, - с улыбкой произнесла Лала. - Невесту можно обнимать и на виду. И вон два кустика скрывают всё, раз уж ты так боишься. Поди не увидят.

- Ну может и не увидят, - признал он тихо. - Особенно если сядем.

- Давай сядем, если хочешь, милый, - согласилась Лала.

Рун опустился на траву, устроился поудобней, Лала уселась рядом, прислонившись к нему спиной. Стала глядеть на реку да на другой берег. Рун приобнял её.

- Прямо свидание у нас, - порадовалась она счастливо. - Красивое место, мы только вдвоём. Хорошо. День такой замечательный! Ходили в гости, спасаем букашечек. Обнимемся. Немножко ссорились с утра. Но зато и помирились. Я столько всего удивительного повидала и откушала сегодня. У дяденьки Тияра. У меня внутри аж гудит от счастья. Вот здесь.

Она прижала ручки к груди.

- Ох, Рун, - сказала она вдруг взволнованно. - А ведь это душа. Гудит. Это она поёт так. Я до сих пор думала душа… это что-то… чего не увидишь, и не почувствуешь, эфемерное совсем, но вот же она. Я чувствую. Гудит-гудит, радуется. Тому, что счастлива, тому, что ты рядом и ласковый, что я дорога тебе. Ворочается чуточку от избытка счастья, от переполняющих тёплых чувств, щемит немного. Надо же. Я только что научилась чувствовать душу. Благодаря тебе, Рун. Я кажется и раньше такое чувствовала. Но как-то не обращала внимания, не замечала, не осознавала. Не задумывалась, что это. А это душа, Рун. Прям вот она, здесь. Поёт-поёт, не смолкает. Забавная и милая. Как будто своей жизнью собственной живёт. И меня согревает. Ты чувствуешь свою душу, Рун? Она прям в груди. Ровно посередине.

- Нет, ничего такого не чувствую, - признался Рун. - У меня, когда ты рядом, словно свет зажигается в сердце. Кажется, будто сияет ярко. Слева в груди. Не по центру. Но оно… мне представляется более, я его не ощущаю, этот свет, я его словно вижу. В уме. И сейчас он есть.

- Это, Рун, у тебя так счастье представляется. Душа, она не видится, она чувствуется. Ты, Рун, если когда-нибудь заметишь, что у тебя в груди чувства отчётливые. Щемит, или ноет, или гудит, наполняя сердце теплом, или радостью, или тоской, или ещё чем-либо. Ты знай, что это душа твоя. Переполнена чем-то, и оттого становится заметна. Так научишься тоже её ощущать. Чувствовать душу - это удивительно.

- Ладно, я буду обращать внимание, солнышко моё, - улыбнувшись, пообещал Рун.

Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь летним днём, приятными видами, друг другом. Вдали неспешно плыла лодочка, стрижи носились над водой, кружили чайки, стрекотал кузнечик - букашек славный менестрель - где-то поблизости укрывшись, под его пение изящно порхала в танце белая бабочка. Цвели нехитрые луговые травки да цветочки, наполняя окружающее пространство своими душистыми ароматами.

- Лала, а ты могла бы так жить? - спросил Рун тихо. - В нашей деревне. Всегда. Со мной.

- Мне здесь не место, Рун, - мягко промолвила Лала. - У вас, я знаю, много зла. Пока его я не видала, мне хорошо. Увижу, выдюжу ли? Вряд ли. И потом от меня пользы тут никакой. Почти. Просто… феи магией приносят пользу. Нам нравится быть полезными, это придаёт смысл существованию. А тут… жених суровый мне запрещает колдовать, да и разреши, много ль я наколдую? Я у вас лишь от тебя могу пополнять магию. Ты меня не сможешь постоянно обнимать днём, а ночью нам нельзя. Если бы не проклятье, Рун, я бы уже могущественной стала, ты бы меня полюбил, тогда бы обнял на минутку, и всё, и полная. Не надо было б столько обниматься. Но если бы я обрела могущество, домой смогла бы воротиться. И воротилась бы. Прости. Я замуж хочу, хочу семью, деток. Скучаю по дому, по маме с папой, по сестричкам. По своей привычной жизни. Хочу жить как обычная фея. А не как диковинный зверь в цирке, на которого все показывают пальчиком.

- Значит, не смогла бы, - вздохнул Рун.

- Ну почему же, милый, - улыбнулась она. - С тобой смогла бы. Знаешь какая от меня польза здесь у вас?

- Какая же?

- То, что я с тобой, Рун. Я полезна тебе. Твоя душа замёрзла от одиночества, я её отогреваю. Может, поэтому я послана сюда. Чтоб тебя согреть.

- Фантазёрка ты, Лала, - развеселился Рун. - Так уж боги обо мне заботятся по-твоему. Что аж послали мне тебя. Столько трагедий вокруг. Люди страдают от голода, от лишений, от жестокости. А тут смотри-ка ты, от одиночества меня спасти решило небо. При том, что я особо-то и не горевал от него. Да и у меня бабуля есть вообще-то. И дед был. Не сирота поди. Ты здесь по двум причинам. Первая - потому что я тебя поймал. Вторая - потому что тебя кто-то проклял и не даёт вернуться. Вот и всё.