На далекой заставе (Рассказы и очерки о пограничниках) - Никошенко Иван Николаевич "Составитель" - Страница 24

Туман почти совсем прошел, но небо заволокли густые облака. Ремизов временами зябко поеживался, подергивая плечами, с неослабевающим вниманием продолжая вести наблюдение и вслушиваться в монотонный тихий шум прибоя. Вдруг он заметил, что яркий штаговый огонь шхуны мигнул. «Что бы это значило? — подумал старший матрос. — Или мне просто показалось?» Терзаемый сомнениями и догадками, он доложил о замеченном дежурному офицеру, тот, в свою очередь, — командиру батареи.

Росин выслушал доклад и задумался: «Если шхуна подавала условный сигнал, то кому? Кому-либо находящемуся на острове?»

Капитан решительно встал и приказал:

— Батарея, в ружье!

При синем аварийном свете матросы молча одевались, брали, из пирамид автоматы и карабины и становились в строй. Росин окинул взглядом настороженные лица своих подчиненных.

— Предположительно в районе бухты Тихой, — громко и внятно заговорил он, — находится неизвестная личность, которая пытается связаться световым семафором со шхуной. Ставлю боевую задачу — оцепить все побережье, прочесать его, прижать неизвестного к воде и взять. Огонь открывать в исключительном случае.

Рассыпавшись длинной цепью от самого среза воды в глубь острова, матросы осторожно двинулись по направлению к бухте Тихой. Идти ночью по скалам было трудно и опасно: ноги скользили на камнях, покрытых мхом; приходилось держаться или цепляться руками за выступы скал, внимательно осматривая все трещины и расщелины, кусты, камни, кочки.

Росин шел, немного отстав от цепи матросов, сосредоточенный и хмурый. Неожиданно перед ним выросла темная стена. Недолго думая, он полез на нее, ловко цепляясь руками за выступы и колючие кусты. С вершины возвышенности днем был виден весь Пограничный залив, а сейчас лишь невинно светился белый огонек шхуны. Постояв с минуту, Росин спустился на другую сторону и догнал ушедших вперед матросов. Временами останавливаясь, он вслушивался в темноту: до слуха доносился шорох, а иногда и глухой стук упавшего камня, случайно сдвинутого кем-либо в темноте.

«Тихо идут, — удовлетворенно подумал он, — пожалуй, на берегу и не услышат, если действительно там кто есть».

Матросское кольцо смыкалось все теснее и теснее вокруг изогнутого берега бухты. Напряжение росло. Последний рывок, и матросы вышли к самой воде… Никакого нарушителя обнаружено не было.

К батарее Росин возвращался последним.

«Не нравится мне это стечение случайных обстоятельств, — размышлял капитан. — Что же получается? Задерживаем человека, заблудившегося на шлюпке в тумане. Потом, через несколько дней, в тумане „заблудилась“ уже шхуна. А когда катер хотел вывести ее из наших вод, границу нарушает другое судно. Не для того ли это сделано, чтобы отвлечь наш катер и дать возможность шхуне остаться около острова? Но зачем? Одно из двух: высадить или забрать агента. Вероятнее всего — второе».

Вызвав к себе старшего лейтенанта Ромаренко, Росин приказал:

— Возьмите шлюпку и продолжайте наблюдение за бухтой Тихой с моря. Захватите с собой радиостанцию и встаньте между шхуной и Бурунным. Только чтоб вас шхуна не заметила, понимаете?

— Ночь темная, не заметит!

— Наблюдайте за побережьем и шхуной, обо всем подозрительном докладывайте по радио мне. До рассвета, — Росин посмотрел на ручные часы со светящимся циферблатом, — осталось полтора-два часа.

— Ясно, товарищ капитан, — ответил Ромаренко.

Благополучно миновав тесную бухточку, шлюпка взяла курс прямо на сигнальный огонь шхуны.

— Легче грести! — скомандовал Ромаренко. — Как можно меньше шума!

Гребцы стали осторожнее заносить весла.

Пройдя примерно половину расстояния, отделяющего остров от шхуны, шлюпка резко повернула влево и пошла параллельно берегу. Когда она вышла на траверз бухты Тихой, Ромаренко тихо скомандовал:

— Весла на воду! — И как только шлюпка остановилась, добавил — Весла по борту. Будем находиться здесь. Левому борту наблюдать за Бурунным. Особое внимание обратить на район бухты Тихой, а правому борту не сводить глаз со шхуны.

— Товарищ старший лейтенант, капитан Росин запрашивает обстановку, — сообщил радист.

— Передайте, находимся в намеченной точке, ничего подозрительного не замечено.

Радист передал ответ на остров, и после этого на шлюпке воцарилась тишина. Время тянулось медленно. Море было по-прежнему спокойно, ничто не нарушало таинственно-мрачной тишины ночи, один огонь шхуны светился в ней, невольно привлекая на себя внимание, да ветер, обдавая холодом лицо, торопливо бежал куда- то вдаль, точно боясь опоздать к намеченному сроку. Поднятая им мелкая частая волна настойчиво билась о борт шлюпки, словно недовольная тем, что ее путь перегородили и она не может уже свободно двигаться по поверхности залива дальше.

Неожиданно для всех из темноты, с того места, где находился Бурунный, воровски, быстро замигал белый огонек.

— Товарищ старший лейтенант! С Бурунного сигналят, — почти все разом заметили матросы, наблюдавшие за этой стороной.

— Доложите на батарею: с мыса у бухты Тихой сигналят на шхуну! — приказал Ромаренко радисту.

— Сосна ноль один, сосна ноль один. Я сосна ноль два, я сосна ноль два… С мыса у бухты Тихой сигналят на шхуну, с мыса у бухты Тихой сигналят на шхуну… — передавал радист.

— Усилить наблюдение за шхуной! — строго приказал Ромаренко. — Сейчас и она отзовется.

Но шхуна на сигнал почему-то не отвечала.

— Донесение на батарее принято, — доложил радист, — шлюпке приказано идти к мысу на сигнал.

— Весла на воду! — скомандовал Ромаренко.

Шлюпка пошла прямо на световой сигнал. Но едва только она набрала нормальный ход, как подача сигналов с Бурунного прекратилась и больше уже не возобновлялась. Небо с востока начинало очищаться от облаков, на горизонте появилась бледная узкая полоска, приближался рассвет.

Получив по радио донесение со шлюпки о сигналах, подаваемых с Бурунного, Росин сразу же приказал опять поднять батарею в ружье. Сомнений больше не было: на острове находился нарушитель.

Во второй раз за короткую ночь матросы поднимались по тревоге, быстро одевались, брали оружие и становились в строй.

Через несколько минут после выхода из кубрика матросы полным кольцом окружили местность около бухты Тихой.

Младший сержант Дубковский, шедший со своим отделением на самом левом фланге снижающегося кольца по берегу залива, с беспокойством и волнением всматривался вперед, крепко стискивая в сильных руках готовый к действию автомат. Матросы тихо продвигались вперед, растянувшись в цепь. Рядом с Дубковским, ближе к воде, прыгая с камня на камень, шел старший матрос Седых. Вскоре большие камни кончились, под ногами зашуршала галька, отделение вышло на берег бухты. «Скорее бы уж», — подумал Дубковский. Сдерживая нетерпение, он еще ниже пригнулся к земле и продолжал вести свое отделение к находящемуся поблизости небольшому мысу. Вот и долгожданный мыс. Здесь где-то находится хитрый и коварный враг, пробравшийся на советскую землю. Дубковскому не терпелось прочесать этот мыс, но, выполняя приказание командира батареи, он вынужден был остановиться и ждать, когда сомкнется все кольцо на этом участке. Ждать пришлось недолго. Вскоре из темноты вышел Росин. Командиры отделений шепотом доложили ему, что ничего не обнаружено.

— Здесь он должен быть, больше ему некуда деться, — указал Росин рукой на мыс. — Первым пойдет отделение… — Росин на секунду остановился, всматриваясь в строгие лица младших командиров, — младшего сержанта Дубковского.

— Есть! — радостно крикнул Дубковский.

— Идите осторожно, будьте начеку. С моря должна подойти наша шлюпка, не перепутайте, — наставлял Росин.

Узкий мыс, шириной в тридцать — сорок метров, полудугой уходил в залив, защищая бухту Тихую от ветра и волны. Дубковский расставил своих матросов в цепь и приказал двигаться вперед. Он был доволен тем, что его отделению командир оказал такое большое доверие, и в душе гордился этим. Продвигались медленно, тщательно осматривая каждый квадратный метр густого, колючего кустарника. Дубковскому казалось, что вот-вот из темноты притаившийся враг откроет огонь.