По ту сторону жизни - Лесина Екатерина - Страница 34

Я все-таки отыскала место, где убили Соню. Комната в нежно-розовых тонах. Подушки. Платье, небрежно брошенное у порога. Золотой браслет с камнями… я прекрасно помнила его — Соня хвасталась эскизом, ей отчаянно нравились массивность его и обилие изумрудов, которое мне казалось скорее излишеством. Но у каждого свои вкусы.

Туфли на каблуке. Чулки. И мертвый юноша, на горле которого они были завязаны кокетливым бантиком… постели нет, но есть зеркала, плети и много крови… почему я решила, что Соня умерла именно здесь? Решила.

— Ты еще не ушла? — Я присела на подушку, стараясь не нарушать узора, и закрыла глаза. Это место еще осмотрят, я позаботилась, но пока мне нужны кое-какие ответы. И я получу их, пусть и у мертвеца… нет, не у тебя, безвестный мальчишка… А ведь смуглый. Как и те, которые внизу… все они — чужаки в нашем мире и, кажется, я знаю, откуда берутся здесь. Их покупают там, на берегу, где много желающих получить пару монет за легкую работу. А уж куда они исчезают… никто в здравом уме не рискнет задавать вопросы.

— Соня, ты ведь еще здесь?

Здесь. Душа бесплотна, но я ощущаю ее, тени эмоций. Удивление. Возмущение. И гнев.

Конечно, как посмели убить ее… она ведь из избранных, она… платила… и платила много, полагая, что ее состояния достаточно, чтобы быть наверху.

Смешно. Но я не смеюсь. Разговор с душой давался нелегко. Пусть богиня моя и способна держать врата открытыми, пусть сама я уже не в полной мере принадлежу миру живых, но…

Как ты сюда попала? Как все. Приглашение. И хороший знакомый, который пообещал показать место для избранных. Выпивка… и дурман… и она помнила, что творила. Она, обычная она, была в ужасе, но какая-то часть души ее ликовала. Ей сказали, что она отмечена печатью Кхари-разрушительницы, и нельзя держать силу в себе, это кощунство…

Она поверила. Конечно. Как не поверить. Лучше признать себя одним из воплощений Ее, чем безумной убийцей.

Убивали все? Рано или поздно, но да… некоторые не любили, но приходилось. Каждый член общества должен доказать свое право находиться в нем…

Твою ж… Гнев мешает. Он оттесняет душу, не позволяя мне слышать ее стенания. Ей страшно. Она полагала, что после смерти — не скорой, естественно, ибо в ближайшем будущем никто не собирался умирать — возродиться в новом обличье. Более могущественном. Более… божественном.

Смех тоже мешает.

Они и вправду в это верили? Если пролить достаточно крови, то после смерти станешь богом?

Кто еще? Соня не знает. Она может лишь назвать имя того, кто привел ее… а в остальном… каждый носил маску, которая меняла не только внешность, но и голос, а еще размывала внимание собеседника. Разумно. А еще была кровь бога, которая делала все эти земные мелочи совершенно неважными. Конечно. Куда важнее были ритуалы… и просто желания… куда уносили тела? Соня не знает. Она платила, чтобы ее избавили от подобных забот. Быть может, в подвал. Или еще куда-то… недалеко. Почему? Тел было слишком много, и если выносить за пределы дома, кто-то да заметил бы…

Как часто устраивались встречи? Дважды в месяц…

Этого было мало.

Кто ее убил? Она не знает… а имя… кто привел… конечно, скажет. Я его тоже знаю… знала… он еще в прошлом году ушел к Кхари, приобретя новое воплощение. Какое? Соня не знает, но наверняка могущественное.

Дура. Нет. Ей просто не повезло…

Сама она? Никого не приводила. Отнюдь. Не видела достойных и… да, не хотела делиться… сколько здесь было человек?

Я держала дверь. Я слушала. И запоминала, борясь с тошнотой. Если я не могу узнать имена, то способна вытянуть другое. Привычки. Повадки. Вкусы… быть может, удастся из этого хлама чужого безумия вычленить хоть что-то.

Я надеюсь, что удастся.

Диттера я отыскала там, где и думала, — в участке.

Признаться, городок у нас не то чтобы тихий и вовсе избавленный высшими силами от преступности как явления, скорее уж преступления, которые имели место быть, — все ж натура человеческая неизменна — не требовали серьезных усилий для их раскрытия.

Да и вовсе…

Изредка случались дебоши. Дуэли. Убийства на почве страсти, большею частью среди приезжих. Но как ни странно, репутации городка они шли лишь на пользу. Знаю, что иные особы приезжали сюда, исключительно надеясь пасть в пучину этой самой страсти…

Как бы там ни было, но жандармерия наша насчитывала едва ль сотню человек, большей частью низшего звена, главная задача которых — патрулирование улиц. Здесь редко кому удавалось получить звание выше рядового ундервахмистра, не говоря уже о том, чтобы перейти в офицеры. Герр Герман и тот был всего-навсего мейстер-полицаем, правда, с выслугой, позволявшей носить серебряный шнур на мундире и дававшей право обращаться в коронный отдел за помощью…

Не обратится. И, подозреваю, не обрадуется тому, что дом я защитила. Он бы сам, полагаю, с превеликим удовольствием плеснул керосина в проклятый подъезд. Огонь стирает следы, а те… слишком многих, полагаю, затронет расследование.

И эти люди будут недовольны.

А герр Герман, происходивший из семьи простой и получивший шнур свой не столько старанием, сколько умением оказывать услуги нужным людям, сделает все, чтобы дело прикрыть.

Потому…

Я стояла.

Я пряталась в тени лысого по зимней поре платана, который защищал меня от дождя. Тот начался после полуночи, сперва мелкий, но крепнущий с каждым мгновеньем. К утру город, как обычно, слегка затопит. На мостовых образуются грязноватые реки.

В ратушу полетят жалобы на забитые водостоки. Городской глава клятвенно пообещает все исправить и вызовет главу городского водоснабжения… тот напомнит, что трубы и, соответственно, водостоки давно требуют ремонта, а деньги на оный не выделялись уже несколько лет…

Это меня мало заботило. Неудобства от дождя, как и холода, я не ощущала.

Я смотрела на белый и вполне милый с виду особнячок, гадая, кто из людей, сокрытых в нем, связан с «Лотосом»…

А ведь связаны. Даже если тела не уносили дальше подвала. Даже если всплески магии глушили или, что логичней, использовали на поддержание купола заклятье. Даже…

Колонны.

Химера со щитом и мечом в руке… ныне мне символ нашего управления казался по меньшей мере двусмысленным. Тварь скалилась во тьму… мечом покарает слабых, щитом прикроет виновных, лишь бы не поблекло золото под ее ногами.

Сколько они уже в городе?

Мне предлагали… когда? В прошлом году? А Софи третий год состоит… три года — это тридцать шесть месяцев и семьдесят два жертвоприношения, участвовать в которых должны были все. И что, никто не знал? Никто не понял?

Софи насчитала два десятка человек из постоянных членов… кто-то уходил дорогой богини, кто-то появлялся вновь. Лица, маски… уродливые твари.

Я потрогала языком клык. Да, определенно, сегодняшняя прогулка вызвала во мне странное желание кого-нибудь убить. Желательно жестоко.

И никто ни о чем не догадался. Не верю. Я стиснула кулаки.

Диттер… явиться за ним? И признаться, что я покинула тщательно охраняемый особняк? А дальше… дальше самое простое — обвинить меня во всем… это ведь так логично… чудовище, вернувшееся из страны мертвых и поддавшееся жажде крови… требующее немедленного уничтожения.

Закрыв глаза, я сделала вдох. И выдох. Терпение. И ожидание. Диттера не тронут… кто бы в этом деле завязан ни был, он не посмеет. Нет более надежного способа привлечь внимание инквизиции, чем смерть дознавателя. А потому ему покажут тело… расскажут? Что-нибудь этакое… откровенную ложь? Отнюдь, здесь опытные люди работают, во всяком случае, герр Герман точно знает, что нет орудия опаснее правильно преподнесенной правды.

Спокойно.

Диттер не глуп и… И я покажу ему дом. А потом… мы вместе решим, что делать дальше.

Диттера я узнала сразу. Он вышел в сопровождении двух жандармов. Темно-зеленая форма их казалась почти черной, а высокие шлемы тускло поблескивали в свете единственного фонаря. Ему что-то говорили, явно предлагая сопроводить, но Диттер отказался.