На пересечении (СИ) - Шерола Дикон - Страница 28

— Не поверят, — Родон отрицательно покачал головой.

— Но и не проверят, — настаивал Эристель. — Анонимные свидетели на то и нужны, чтобы никто о них так и не узнал. К тому же мне крайне любопытно, почему столь могущественные ведьмы, коими выставили женщин Окроэ, хранят под матрацем одну-единственную книгу? Для колдовства, как и для приготовления лекарств, наверняка требуется что-то еще. Разве не так, господин Закэрэль?

— Верно, — маг утвердительно кивнул, уже догадываясь, к чему клонит северянин.

— Не означает ли это, что предмет чернокнижника действительно могли подложить, чтобы история обрела связь? — Эристель вопросительно посмотрел на Родона. — Мне кажется, что дело даже не в ведьмах, а в осознанном желании некоего человека или даже группы опорочить семью Двельтонь.

— Полагаете, что мне нужно было отказать Окроэ в помощи? — нахмурился феодал.

— В случае отказа вас бы обвинили в равнодушии, едва бы выяснилось, что казненная невиновна. Таким образом при любом раскладе вы теряете уважение своих горожан.

— И что же вы предлагаете?

— Лгать и тем самым тяуть время.

— А вы, господин лекарь, часто лжете? — поинтересовался Клифаир.

— Я предпочитаю молчать. Молчание крайне трудно обратить против себя, а вот неверно подобранное слово может выйти говорящему боком.

— И тем не менее господину Двельтонь вы советуете лгать? — настаивал старик.

Эристель чуть улыбнулся:

— Я советую ему защищаться. Люди готовы назвать добром все, что имеет красивое оправдание: сражение во имя мира, убийство во благо живых, разруха во имя очищения. Не важно, насколько правдива эта причина, главное — хорошо звучит. Говоря проще, если семью Двельтонь пытаются оболгать, нужно лгать в ответ. Причем, куда громче, чем остальные. Анонимный свидетель — беспроигрышный вариант.

— А если люди потребуют представить этого самого свидетеля? — Родон все еще колебался.

— Скажите, что он стоит среди них. Если захочет, сам признается.

— Да они же поубивают друг друга! — испугался Клифаир. — Вы не представляете, на что способны люди в стремлении ткнуть в кого-нибудь пальцем.

Северянил пожал плечами:

— Вы спросили меня, как выиграть время. Вопроса, как спасти толпу от самой себя, я не припоминаю.

Присутствующие за столом растерянно переглянулись. Хладнокровие Эристеля вызывало непонимание, граничащее с раздражением. Лишь Найалла не сводила с мужчины нежного взгляда, невольно восхищаясь его спокойствием. Арайа тоже оторвалась от созерцания своей тарелки и теперь пристально всматривалась в лицо северянина. Ей было неловко признаваться, что она частично разделяла подобное предложение. Быть может, придуманное «добро» покажется людям правдоподобнее, нежели настоящее?

В свою очередь, Родон продолжал сомневаться. Он еще надеялся, что к утру разгневанные горожане несколько остынут, и тогда можно будет попытаться еще раз поговорить с ними. Но сегодня было рискованно даже на короткий срок покидать замок.

Пехир Агль вернулся домой, когда солнце уже окрашивало небо предзакатными всполохами. Путь был долгим, поэтому мужчина чувствовал себя уставшим, хотя результаты поездки с лихвой окупали затраченное время. Весь день Агль провел, осматривая свои плантации близ города Горхан, после чего оформил преудачнейшую сделку касательно приобретения нового земельного участка.

Дизира встретила супруга в гостиной. Она удобно расположилась в кресле у окна и неторопливо пила чай из изящной позолоченной чашки. Внешне женщина выглядела совершенно расслабленной, но едва господин Агль переступил порог и поприветствовал ее, Дизира немедленно выпрямилась и поставила чашку на край стола.

— Я чуть с ума не сошла, дожидаясь тебя здесь в одиночестве! — воскликнула она, взволнованно прижимая руку к груди. — Ты даже не представляешь, что кругом делается. Того и гляди Двельтонь лишится своих полномочий, и чернь захватит их замок. Небо, что будет с нами?

— Да слышал я эти басни про ведьм, — спокойно произнес мужчина, снимая шляпу и одновременно ослабляя узел шейного платка. Затем он опустился в кресло напротив и со снисходительной улыбкой посмотрел на сухонькое лицо своей супруги. В этот момент оно показалось ему особенно некрасивым, отчего мысли невольно вернулись в полдень, в те минуты, когда он навестил свою хорошенькую любовницу и отпраздновал с ней удачную сделку.

— Это не басни, Пехир! Эти нищие пали настолько, что занимаются черной магией!

— Если бы они занимались черной магией, то в первую очередь нищими были бы все, кроме них. Народ вечно кудахчет, придумывая всякие истории. Надо же, чтобы хоть кто-то был страшнее их, чтобы лучше спалось по ночам.

— Ведьмы существуют! — взвизгнула Дизира, отчего мужчина раздраженно поморщился.

— Я не говорю, что их не существует. Конечно, в нашем мире достаточно как светлых, так и темных колдунов, но, поверь мне, чернокнижники сидят в замках, а не ютятся в двухкомнатных халупах с просевшей крышей. Семья Окроэ невиновна, а Родон ввиду своей порядочности попросту не смог закрыть глаза на очередное безобразие в нашем городе.

— Амбридия Бокл утверждает, что Двельтонь покровительствует колдунам. Он с ними в сговоре. Он уже лишил горожан права устраивать спектакли на праздниках города, потому что в такие моменты люди проявляют свободу слова. А этого он допустить не может! Госпожа Бокл…

— А кто такая эта госпожа Бокл? — вяло поинтересовался супруг. — Очередная тетка, у которой нет в жизни другого интереса, кроме как кривляться на сцене?

— Нет, вы только поглядите… Настолько не интересуешься моей жизнью, что даже не знаешь, с кем я общаюсь. Постоянно в разъездах, постоянно в работе. А, когда какой-то мерзкий кучер хватал меня грязными руками и валял в грязи, где ты был в тот момент?

— Его же выпороли? И подержали за решеткой.

— Выпороли? Настоящий мужчина добился бы смертного приговора, а ты только и делал, что кивал Родону, словно болванчик. Мерзавца следовало казнить! Пытать, а затем публично четвертовать.

От этих слов господин Агль лишь весело рассмеялся.

— Какая кровожадность! Позволь тебе напомнить, что Родон отменил пытки, и такая мера наказания у нас больше не практикуется. Поезжай к семье Кальонь. Насколько я помню, там множество законов, связанных с пытками, казнями, а также истреблением нищих, стариков и брошенных младенцев.

— И это правильно! — процедила сквозь зубы Дизира. — Правильно, что в других городах от этого скота избавляются. А Родон развел тут свинарник. Разве это неправильно — помогать старикам пораньше отправиться на тот свет, когда их возраст не позволяет им приносить пользу городу. Пожили свое и хватит. Зачем им волочиться по этой земле, едва переставляя ноги от многочисленных болезней и голода? И что может быть человечнее, чем задушить новорожденного ублюдка, которому суждено расти в нищете и умереть пьяницей? Я вообще считаю, что бедняки не должны размножаться.

— Чего ты от меня хочешь? — с раздражением поинтересовался Пехир.

— Я требую, чтобы ты немедленно написал семье Кальонь и выразил глубочайшую озабоченность происходящим в нашем городе. И присягнул на верность! Может, они хоть сумеют очистить наш город от низкородной швали.

— Кто же будет вспахивать поля и заваривать тебе чай? — в голосе господина Агль внезапно послышалась сталь. — Я сам из нищих, и ты, самодовольная идиотка, выбрала себе в супруги голодранца. Вот только я смог выкарабкаться, потому что я работал, как скотина, а ты пришла на все готовенькое. Твоя семья разорилась, и я женился на тебе лишь потому, что мне нужно было укрепиться в обществе. Любви между нами никогда не было, уважения тем более. Но если ты, визгливая взбалмошная дура, еще раз посмеешь у меня что-то требовать и нести подобный бред под крышей моего дома, то я отправлю тебя к твоим горячо любимым Кальонь на самом паршивом осле, которого куплю у самого обнищавшего земледельца. Ты поняла меня?