За зеркалами - Орлова Вероника - Страница 26

 Усмехнулся, когда понял: сдерживается моя девочка, старается не смотреть на плечи мои, обнаженные, покоцанные хирургическим скальпелем, не успевшие зарубцеваться, на ключицы, пересеченные сеткой старых и новых шрамов. Интуитивно чувствует меня. Дьявол, как же она чувствует меня! Ведь не научилась этому. С самой первой встречи знала, как себя вести со мной. Может быть, поэтому я и поверил в то, что для меня её создали. Идиот.

- Очень жадный, маленькая.

Продолжая пальцами ласкать полные губы, ощущая, как в ответ на эти прикосновения заныл член.

- Особенно на тебя.

Приоткрыла губы и глаза распахнула, затаив дыхание. Молчание, которое кажется таким правильным рядом с ней. Рядом с ней вообще всё кажется невероятно правильным.

- На меня?

Молча кивнул, не в силах перестать смотреть на неё, на то, как медленно покрывает румянец бледные щёки.

- Почему?

Я не собирался этого говорить. Потому что понимал – ложь это всё. Такие женщины не могу принадлежать никому. Тем более невольнику, который не в силах предложить что-то большее, чем своё тело и душу. Хотя разве мог я дать ей даже своё тело? Только сходить с ума, словно последний идиот от одержимости своей ею. Я честно не собирался этого говорить. Я не думал, что для неё это что-то может значить…Но почему-то сказал.

- Потому что ты моя. Моя. Никому не отдам!

Сказал и сам поверил в это. Точнее, ощутил, как слова эти в покалеченное тело впились ржавыми гвоздями. Потом оно так и срастётся – с этой надписью внутри и уродливо торчащими кусками моего безумия ею.

***

- А сегодня тоже никому не отдашь? Ко мне гости приехать должны были…

Ассоль сегодня в изумрудном платье, подчёркивающем зеленый блеск её глаз. Маленькая чертовка пробралась в мою клетку, в очередной раз оставив не у дел охранников, вовсю нажиравшихся в служебной будке. Монстр уехала на три дня на конференцию в другой город, и моя девочка сразу после школы приехала ко мне и сейчас намеренно дразнила, то касаясь горячими пальчиками щетины на моём лице, то кокетливо отталкивая от себя.

- И сегодня не отдам, - качаю головой, просунув пальцы за пояс платья и притягивая её к себе. – Никогда не отдам. Убью, но не отдам.

- Какая страшная угроза!

Она не понимала, что я никогда и ничего не говорил просто так. И это не было угрозой. Игриво рот прикрыла ладонью и глаза большие сделала, шагнув ещё ближе. Настолько, что моё сердце с ритма сбилось.

- Это не угроза.

- Нет?

Закинула руки мне за шею, зарываясь пальцами в волосы и прищурившись.

- Нет.

Дёрнул её к себе, так, что между нашими телами осталось расстояние в миллиметры.

- Это догма.

Она смеется и в то же время смущенно прячет взгляд.

- Научила на свою голову. Не думала, что ты религиозен, Саша.

Киваю, чувствуя, как обжигает грудь её дыхание. Её взгляд становится серьёзным. Что-то неуловимо изменилось в доли секунд. Между нами. Напряжение заискрилось в пространстве, и казалось, если протянуть руку, то её ударит разрядами электричества. А может быть, это моё сердце начало отбивать сумасшедший ритм, оглушая, отдаваясь гулом в ушах, больно ударяясь о рёбра. Ладонью провести по её лицу, желая закрыть глаза от удовольствия и не смея этого сделать, чтобы не пропустить ни одной её реакции. Такая вкусная моя девочка. Так сладко сбивается её дыхание и начинает хаотично вздыматься грудь.

- Ты – моя религия.

Чтобы ахнула от неожиданности, а я в губы её сочные своими впился, и мы оба застонали. Впивается пальцами в мои волосы, приподнимаясь на носочках и прижимаясь горячим телом к моему. Оно обжигает. Снова. Я думал, со временем перестану ощущать его смертельное тепло. Хрена с два. С каждым разом каждое прикосновение к ней, каждый поцелуй казались лучше, слаще, безумнее.

Рукой скользнул по её спине вниз, сжимая в ладони упругие ягодицы. Впервые. Отстранилась и смотрит широко открытыми, потемневшими глазами, чтобы выдохнуть рвано и снова к губам мои приникнуть. Только она умела так. Потом у меня будут сотни женщин, но ни одна из них не будет сводить с ума искренностью своей реакции. Когда молча. Когда ногтями до боли в мои плечи. Когда лихорадочными глотками воздух. И шёпот бессвязный. И глаза закатываются. Когда откинутая голова. И мурашки на белоснежной коже.

А меня ведёт. На реакцию ее. На стоны тихие. И прокушенную до крови губу. Меня толкает куда-то вниз. К ней. Кровь алую слизывать жадно и тут же кусать, отмечая её своей болью. Сильнее грудь сжимать круглую, сатанея от того, насколько острые соски. В ладони упираются. Сдернуть вниз корсаж платья и лбом к её лбу, чтобы не взвыть. Приподнять её вверх, усаживая на свои колени, чтобы жадно к соску прильнуть. Кусая. Посасывая. Прислушиваясь к звукам её голоса, к её телу, извивающемуся на мне. Честная. Донельзя честная. Такая жадная, моя девочка. Алчно берёт всё, прижимая мою голову к своей груди и ёрзая на моих коленях. А в голове яркими вспышками осознание её власти надо мной. Над телом моим. Над эмоциями. Над желанием животным сожрать её. Следы свои на ней оставить. Везде. Синяками. Поцелуями. Укусами. И в то же время на части раздирает желание любить её нежно. Смотреть целую вечность, как плавится под моими ладонями, дыша часто и тяжело, пока у меня срывает все планки от запаха её тела. Никогда такого не было. С другими всегда только секс. Иногда по собственному желанию, иногда под действием лекарств. Всегда только стремление получить разрядку. Нет, я не насиловал тех женщин. Никогда. Они такими же пленниками были, как и я. Но и ласковым никогда не был. Даже с теми, у кого первым становился. А ей...ей всю нежность хотел…всю, которая во мне есть. Я же до неё не знал вообще, что способен на эту нежность. Что любить способен и наслаждение доставлять.

 Целовал её до исступления, иногда отстраняясь, сдерживаясь от того, чтобы зубами в костяшки пальцев не вцепиться. Потому что её любить даже больно. Кажется, член сейчас взорвётся от напряжения. Потирается об него невольно, а я проклятиями сыплю мысленно. А вслух тихим шёпотом прошу остановиться. Как когда-то давно. Когда впервые сама прикоснулась ко мне. Когда впервые обняла. Тогда думал, с ума сойду. Думал, приснилось мне, и сейчас проснусь…и сдохну на месте же, если сном окажется. Не оказалось. Тогда впервые обняла, изучала лицо моё, плечи, руки, а я дрожал перед ней от этих прикосновений осторожных и в то же время уверенных. Думал, сердце остановится на месте, если вдруг что-то ей во мне не понравится, если руку вдруг отдёрнет. Не отдёрнула.

Как и я не отдёрнул сейчас. Когда рукой вниз скользнул, подол поднимая и вдруг белья её коснулся. Остановилась, смотрит изумлённо, и я не двигаюсь. Застыл. Пот по спине градом. Хочу, маленькая. До одури тебя хочу. Сам не знал, что такое возможно. Что не только член разрядки требует, а каждая клетка тела. Хочу показать тебе, что значит моей стать. Как же сильно хочу! Трясёт от этой потребности. Дико трясёт. Не знаю, что в глазах моих увидела, только расслабилась резко. Я выдохнул облегчённо и зло, когда снова прижалась в поцелуе. Зло, потому что понимаю – не возьму её. Только не здесь. Чёрт, только не в грязной клетке, провонявшей испражнениями, в которую каждую минуту кто-то мог войти.

Уткнулся губами в её шею, слизывая языком мурашки. Дрожит. И меня знобит. От жара, разливающегося в венах. Интуитивно пальцами поглаживать ткань трусиков, с жадностью ловя ритм её сердцебиения. Вверх-вниз, сжимая челюсти, когда откинула голову назад и сильнее сдавила пальцы на моей коже.

- Мало?

Кивнула быстро. И мы ни хрена понятия не имеем, но оба чувствуем это «мало». Оно раздражает. Оно заставляет её всхлипывать от нетерпения, пока я провожу пальцами по влажной ткани. Впервые…снова впервые и снова с ней. Впервые я так ласкал женщину. Скорее, инстинктивно отодвинуть трусики в сторону и коснуться горячей, вашу мать, такой горячей плоти. Коснуться и тут же всхлип её поймать губами. Я знаю, маленькая. Меня так же колотит. Хреново тебе. Свободы хочется. Прикусывая шею, спускаться вниз, к ключицам. Я дам тебе эту свободу, Ассоль. Я очень постараюсь ее тебе дать...