Терновая ведьма. Исгерд - Спащенко Евгения - Страница 103

— За что? — возмущенно вздыбился ветер, забывая о том, что до бесславия уязвим в слабом человеческом теле.

— Обвинения вам зачитают на судилище. — Рысцой заходя против солнца, речник подал знак отряду, и бравые вояки замерли наизготовку. Жилистые их кони, привычные к погоне и звону клинков, разгоряченно пофыркивали.

— Теперь понимаю, почему нам следовало сторониться людских поселений. — Ладонь Хёльмвинда досадливо шлепнула по бедру. — У их жителей мозги набекрень: от нечего делать ловят на трактах случайных путников и сажают под замок.

— Не случайных, — подмигнул зачитавший обвинение всадник, пока кольцо его провожатых смыкалось вокруг мнимых преступников. — А только тех двоих, которых можно узнать по белым, что снег, волосам и очам, лютым от зелени…

Обреченно дожидаясь, пока на запястья накинут петлю из прочной веревки, северный верховный процедил сквозь зубы:

— Чтоб мне провалиться! Еще недавно мгновения бы хватило, дабы обернуть этих недомерков в закоченевшие ледышки! А теперь предстоит волочиться за ними на поводке, как побитой собаке… Болотник дернул тебя врачевать свою слепоту, Мак Тир! Пожил бы недельку-другую с бельмами, глядишь, не помер…

— Разве не понимаешь, кто повелел тащить нас в темницу? — отозвался спокойно Лютинг. Для отпора у него не было ни меча, ни должных намерений.

— Терновая ведьма? — рыкнул ветер.

— Изольда, пусть она и пребывает в забвении. — Приморский принц невольно дернулся, когда путы слишком туго врезались в кожу.

— Тогда очень скоро вы встретитесь. Аккурат перед тем, как она накажет тебя четвертовать!

Лошадь Хёльмвинда, насильно взятая под уздцы, тревожно всхрапнула. Еще немного, и хозяин ее свалился бы под копыта, накрепко обездвиженный.

Чтобы показать свою покорность, Таальвен обмяк в седле, окончательно сдаваясь на милость королевских конников.

— Хорошо.

По-видимому, зловещее пророчество не слишком его испугало.

— Эйалэ всех разрази! — Северный ветер сокрушенно ткнулся лбом в костяшки побелевших пальцев. На этот раз в возгласе его не было насмешки.

Увенчанные статуями ниши, невесомые лесенки-переходы и лепные арки давно стерлись из памяти терновой ведьмы. И теперь, заново впитывая их замысловатую красоту, она величаво бродила по замку своих предков, до боли в затылке любовалась фресками и росписями на сводах, играла в прятки с собственным отражением в отполированном мраморе.

Тысячи лет небытия, бесчисленных изнуряющих перерождений, в которых ошметки чужих жизней мешались с ее отчаянными стремлениями заполучить долгожданное тело, почти начисто вытеснили все, что было важно давным-давно: привязанности, надежды, печали… Самое первое воплощение казалось тенью в непрерывном мелькании образов. Исгерд… Черненные волшебной кровью губы, блеклые черты… От картин минувшего остались жалкие лоскуты — бессмысленно латать, как ни старайся.

Впрочем, теперь у нее новое лицо. Тьер-на-вьёр замешкалась перед зеркалом и медленно торжественно обернулась. Медное от свечных огоньков золото волос кудрявыми волнами лилось на грудь, драгоценный блеск мориона проглядывал из-под густых пушистых ресниц — красавица! Такими ладными пальчиками, нежными локотками еще не доводилось миловаться неприкаянному духу колдуньи, без конца меняющему облики. Стереть бы с кожи шипастую вязь — и можно на престол. Но это невыполнимо.

Отныне красоваться новой правительнице Тернового королевства сливовыми метками всю жизнь. Такова плата за воспрянувшее могущество — магия принялась в теле северинской принцессы, укрепив ее и тем самым позволив невидимой захватчице существовать. Пусть же вьется по рукам и ногам — девушка не станет сетовать.

До случайно обретенной красы ей нет дела, пока самое важное — смерть Вей Эрны. Вот ради чего она дышит, расходует последние силы, понемногу лишаясь терновых чар. Злодейка ответит за преступления — даже спустя века!

Она покусилась на чужое столько раз, что если бы боги существовали, то давно раскроили бы небеса своими копьями и поразили мерзавку в самое сердце. Но всевышним нет дела до королевства, плесневеющего без ветров, как вода в болоте… Придется самой вершить правосудие!

Бездумно распуская ленты на рукавах платья, колдунья опустилась на взбитые перины роскошного королевского ложа… Она отомстит за обиду — кровную и лишившую радости край, вверенный ее заботам. Не только люди пострадали от жадной до власти Розы Ветров. Признание вырвалось из ее губ, как бахвальство, когда ветряная владычица превозносила собственные умения.

«Погляди, какая мощь мне доступна! Подобно древним крылатым змеям, я могу изменить форму любого существа, превратить его в полубога… Стоит ли сомневаться, что и терновую магию осилю?..»

Но в уродующих мироздание чарах не было ничего божественного. Рабски закованный в черную чешую, неистово бьющий крыльями Этельстан тому подтверждение. Овладевая чуждым ее сущности колдовством, Вея Эрна добивалась лишь разрушения, владычества над прахом и мертвецами…

Где-то под ребрами у терновой ведьмы тоскливо засаднило, словно открылась старая незаживающая рана. Но лик брата был так зыбок, что легко потонул в потоке жажды отмщения. Случившегося не поправишь, зато можно смыть позор вражеской кровью!

Ведьма мечтательно растянулась на кровати, позволяя покрывалам приласкать кожу перистой мягкостью. В конто веки ей подарен шанс… Но прежде нужно разобраться с фейланом, угрожающим главенству тьер-на-вьёр. Иначе он обязательно вернется, зубами вытащит душу своей драгоценной жертвы из чертогов забвения, насильно привяжет к телу… Нельзя этого допустить! Найти Таальвена Валишера и казнить — вот что она обязана сделать!

В одночасье позабыв о лености и взбитых подушках, терновая ведьма сердито поднялась на руках. Не так уж она жестока… Душелов посмел оплести сетями, укротить дух колдуньи, хоть и охотился за Изольдой. Оттого она ненавидела его почти так же страстно, как сама девушка.

Если бы несколько дней тому назад в зале форта бесновалась не она, а тьер-на-вьёр, Лютинг Мак Тир больше не распахнул бы своих ядовитых глаз! Но бесхребетная принцесса вместо праведного бешенства предпочла горевать, словно перед ней был не фейлан, а потерянный возлюбленный.

«И ладно, — мысленно успокоила себя ведьма, завязывая узлом колючки на столбике для балдахина. — Раз девчонка спит, я исправлю ее промах — доберусь до приморского королевича, а после займусь Веей Эрной…»

Грохот молотов час за часом впивался в разум, терзал и буравил, не позволяя ни забыться сном, ни погрузиться в раздумья, смежив наконец веки. Хёльмвинду мерещилось, что шум сведет его с ума намного раньше, чем прикончит приговор, обещанный стражниками.

— Что там творится? — спросил Лютинг из темного сырого угла, устав от непрерывного стука. Оконца в грязной каморке, в которую его сунули, не было. Зато имелся тюфяк с семейством мышей внутри.

Северный ветер, которому с камерой повезло чуть больше, приподнялся на цыпочки и заглянул в крошечное зарешеченное отверстие под самым потолком.

— Кажется, на площади строят виселицу… Но поскольку в прежней жизни людские орудия убийства не слишком меня интересовали, сказать с уверенностью не могу…

Оценив иронию, приморский королевич фыркнул, громким звуком потревожив спящих в соломе грызунов.

— Не печалься, теряться в догадках осталось недолго. — Сапог верховного разворошил перетлевшую набивку такого же, как по-соседству, тюфяка, через который приходилось постоянно переступать. — Они уже закончили помост.

Обсудить все тонкости работы тьер-на-вьёрских плотников заключенные не успели. В конце узенького коридора скрипнула дверца, и бойкая дробь каблуков смотрителя наводнила пустые тюремные клетушки.

— Эй, беловолосый, поди-ка сюда! — донесся до Таальвена голос стражника. — С тобой желает говорить будущая терновая королева. Чтоб не оскорблять ее высочество убогостью подземелий, свидание состоится в моих личных покоях, но о побеге можешь не помышлять: к дверям я приставлю вооруженных молодцев! Не дерзи и веди себя почтительно, не то получишь никой под ребра.