Мой варвар (ЛП) - Диксон Руби - Страница 21

И тогда я теряю контроль над собой; сквозь сжатые зубы прошипев ее имя, я взрываюсь, и мой член до последней капли извергается моим освобождением. Мне кажется, будто я кончаю целую вечность, а мои напрягшейся шары подтягиваются. Когда уже больше ничего не осталось, что можно выдоить из моего тела, я падаю, тяжело дыша и запыхавшийся, и лишь мои локти удерживают меня над ней. Я стараюсь не раздавить ее, но в этот момент мне хочется коснуться ее, спрятаться лицом между ее грудей и просто окружить себя ее запахом.

Как будто ощущая мою потребность, ее руки обвиваются вокруг меня, и она тянет меня вниз на себя.

— Какжехорошо, — шепчет она, откидывая волосы с моего лица. — Мой Рух.

— Хар-лоу, — проговариваю я хриплым голосом. Теперь она моя пара. Я ввел в нее свой член и отдал ей свое семя. Мы заведем общего малыша. Я кладу ладонь на ее живот, задумываясь, как она будет выглядеть, когда внутри нее будет расти мой ребенок. Двисти становятся толстыми и лохматыми, и их бока выпирают наружу. Даже не представляю, как это произойдет с моей хрупкой Хар-лоу.

Она начинает хихикать и кладет свою руку поверх моей.

— Рановатоеще. Наэтонужно уймавремени.

— Моя, — говорю я ей нежно. — Моя пара. Моя Хар-лоу, — я поглаживаю ее нежную кожу и упиваюсь чувством ощущать ее под собой. Это кажется правильным. Это — то, чего я так долго был лишен.

Она испускает тихий, довольный вздох.

— Хар-лоу пара Руха.

И в это одно мгновение, впервые за всю свою жизнь я счастлив, как никогда.

Часть 6

Год спустя…

ХАРЛОУ

Я стягиваю сапог с одной из моих опухших ног, после чего сбрасываю его на скалистый берег. Туда же отправляется и второй сапог, и холодный воздух начинает кусать мне кожу. Я встаю на ноги — задача не из легких, учитывая размер моей талии, после чего осторожно ступаю в мчащийся поток. Он холодный, как лед, и меня бросает в дрожь. Хотя далеко я не захожу. Но достаточно далеко, чтобы покрылись пальцы моих ног.

А потом я шевелю ими и жду.

Ждать приходится не долго. Ни разу не приходилось. Стремительно вперед, извиваясь телом, змеятся длинные, белые щупальца, направляясь к моим ногам. Я принуждаю себя стоять совершенно неподвижно, так как одно из них прикасается к моему шевелящемуся пальцу, а затем еще одно. Я вижу, как в воде, устремляясь вперед, к моей ноге несется большое существо. Копье, которое держу в руке, я тихонечко переворачиваю направлением вниз, а затем втыкаю его прямо в глаз монстру, когда оно открывается, чтобы посмотреть на меня.

Существо в воде крутится и судорожно бьется, и я надавливаю на копье, чтобы прочно его удерживать. Мгновение спустя вода успокаивается, а щупальца обмякают.

Ужин пойман.

Дрожь сотрясает меня насквозь, и я выбираюсь из воды, таща за собой только что убитого «спагетти-монстра». Понятие не имею, как называется эта тварь, но у нее много змееподобных конечностей и тело, похожее на фрикадельку, поэтому я ее так и называю. А еще это самая любимая еда из морепродуктов Руха, так что я не могу дождаться увидеть выражение его лица, кода, вернувшись домой, он увидит, что она готовится на костре. На мой взгляд, он прямо-таки влюблен в добрую порцию спагетти на ужин… и начинаю хихикать этой своей шутке.

У меня скручивает спину, как это происходит в последнее время, и я испускаю стон, потирая поясницу. Ребенок, похоже, давит на что-то в верхней правой стороне живота, поскольку в последнее время именно там у меня постоянно болит. Я то и дело перескакиваю от потирания правой стороны живота к поглаживанию поясницы. Внезапно мне кажется, что надевание сапогов требует чересчур много усилий, особенно потому что жду ребенка, поэтому я поднимаю их и запихиваю в свою сумку, которая у меня перекинута через плечо. В другую сумку отправляется моя добыча, а свое копье я использую как трость, когда, возвращаясь домой, иду по песку.

Удивительно, что это странное побережье теперь мой «дом», однако это так. Вешая сумку на одно из скалистых выступов, которое служит крючком для одежды, я напеваю себе под нос детскую песенку. Я хочу помассировать свои ноющие, опухшие ноги, но в последние дни я едва могу до них дотянуться, поэтому вместо этого я направляюсь к костру и разжигаю его.

После того, как костер разгорается и горит буйным, ревущим пламенем, я разрезаю «спагетти-монстра», сдираю с него кожу и насаживаю на вертел над огнем. К тому времени, когда я заканчиваю и вымываю руки, я измотана. Массируя свою ноющую поясницу, я направляюсь к шкурам, чтобы прилечь. Беременность отнимает у меня много сил, и у меня такое ощущение, что это беременность длится бесконечно, конца и края которой не видно.

Я опускаю свое тело на толстую кучу шкур и, закрыв глаза, расслабляюсь. Мои отекшие ступни подняты на подушку, наполненную перьями одной из птиц, с виду хищников, которые охотятся на береговой линии. Под головой у меня другая, а шкуры подо мной такие гладкие, мягкие и теплые, даже если с виду они не такие уж и симпатичные. Я не самая лучшая на свете мастерица в дублении, но с каждым днем у меня получается все лучше и лучше.

Я смотрю на свой «календарь». Сегодня первое декабря.

Ну ладно, сегодня не первое. И не декабрь, как было указано. У нас нет бумаги и дерева не так уж много, поэтому я взяла несколько реберных костей от разных существ и в каждом из них вырезала месяцы в году, затем повесила их в ряд как ксилофон (прим. ударный музыкальный инструмент с определённой высотой звучания). Это модифицированный календарь, в котором я сделала пометки для дней, только я во всех месяцах поставила по тридцать дней независимо от того, какой длины он на самом деле. Для меня это просто возможность в общих чертах считать время, так как здесь, на Не-Хоте, какая-то ерунда со всеми сезонами, а Рух не обращает на них никакого внимания.

Я потираю живот и размышляю о том времени, которое прошло. Я создала этот календарь в «январе». Это была произвольная дата, но я устала от того, что время бежит, а я даже не имею представления о том, какое сейчас время года. С ребенком на подходе мне хотелось обеспечить хоть какой-то контроль. Я не сомневаюсь, что прошел уже год с тех пор, как мы с Рухом впервые спарились и зачали этого малыша.

И еще я не сомневаюсь, что мне целую вечность придется ходить беременной. Нахмурившись, я провожу рукой по животу. Он большой, но не происходит ничего из того, о чем говорится в рассказах о беременности. Я уже беременна примерно на два месяца дольше, чем это бывает у человеческой женщины. Мне нравится шутить, что мы уже в четвертом триместре, хотя нельзя сказать, что Рух понимает мои шутки.

Ребенок толкается, а затем у меня в животе переворачивается, и я успокаивающе провожу по нему рукой.

— Несмотря ни на что, все пройдет нормально, правда?

Шевеление в моем животе наполняет меня мыслями о смехе. Детском смехе. Подумывая о том, как все будет, когда малыш родится, я засыпаю среди шкур. Рух будет очень замечательным папочкой.

РУХ

Я раздраженно рычу на семейство пернатых хищников, которые пронзительно голосят вдоль побережья. Весь день я отсутствовал, занимался поиском их малышей, так как их перья мягче, чем у взрослых, и Хар-лоу хочет их для постели нашего комплекта. Сегодня я скитался вдоль и поперек, выискивая самых идеальных, и мне удалось найти лишь одного, когда я уже был на грани срыва. А теперь, когда я вернулся домой, то вижу трех этих существ сразу, резвящихся среди волн. Ну, это просто возмутительно! Им придется прожить еще один день, потому что у меня уже есть то, за чем шел.

В конце своего пути я закидываю дичь на плечо, уставший и весь в мыслях о спокойном отдыхе со своей парой после столь утомительного дня. Тяжелый снег почти полностью исчез, соленые воды покрывают разломившиеся куски толстого льда, а погода стала настолько теплой, что моей хрупкой Хар-лоу не понадобятся ее самые тяжелые плащи. Она обрадуется. Ей совсем не нравилось, что этот самый холодный сезон длился более десяти «месяцев». Я представляю, как ее маленькое личико начинает лучезарно улыбаться от восторга, что я нашел детеныша хищника с пушистым оперением, и я ускоряю шаг.