Мой варвар (ЛП) - Диксон Руби - Страница 9

— Огонь, — говорит Рух, указывая на мой костер. Потом он указывает на меня. — Хар-лоу.

После этого он указывает на шкуру.

— Вода, — говорю я ему. Я лью немного на свою руку и мою кончики пальцев. — Вода.

— Вода, — повторяет он.

Это уже прогресс, и я широко улыбаюсь ему. У нас все получится. Мы просто должны узнать, что хочет другой.

Неделю спустя…

Я нюхаю свою подмышку и содрогаюсь.

— Запашок тот еще.

— Повтори? — произносит Рух с другого конца пещеры, в то время как скребет сырую шкуру.

Я отмахиваюсь от него.

— Я просто говорила сама с собой.

Я научила его слову «повтори», чтобы он мог попросить меня еще раз что-то повторить, но я не собираюсь во всех неприличных подробностях расписывать, как я воняю. Не тогда, когда сам он совершенно точно не тянет на благоухающий цветок.

Это была долгая неделя. Просто потому, что мне нравится подсчитывать дни, я делаю на стене еще одну черточку известняком. Семь рассветов и закатов каторжных работ. Семь дней свежевания шкур, копчения мяса, плетения корзин, и всяких других дел, какие я только могу придумать. Семь дней ухода за шкурами, полагаясь исключительно на свои ощущения, семь дней потных, кровавых, грубых работ и без единого реального шанса на ванну. Я с завистью вспоминаю большой подогреваемый бассейн, что в центре племенной пещеры. Я его больше никогда не увижу, а сейчас что-нибудь подобное кажется чертовски хорошей идеей.

Хотя Рух, по-моему, не возражает против моего запаха, но, в общем, он же… Рух. Понятия не имею, купался ли он когда-нибудь, и, конечно, он не обращает внимания на то, что я воняю. А самое печальное? Я уже начинаю привыкать к его запаху, благодаря тесному помещению. По ночам он приходит и ложится рядом со мной, и я с радостью цепляюсь за него, с грязной кожей и всем прочим, потому что он очень теплый, словно печь.

Мы также каждую ночь занимаемся петтингом и ласкаем друг друга до оргазма. Я более чем уверена, что это не нормально — мы даже не целовались — однако Рух вроде доволен, и, похоже, сдерживает мою вошь от полного срыва на мне. С каждым днем становится все труднее избегать безумное желание совокупляться, и теперь, когда Рух отправляется на охоту, мне приходится мастурбировать по несколько раз подряд, только чтобы облегчить эту боль.

Я чертовски измучена.

Вздохнув, костяным ножом я делаю очередное жесткое выскабливание в шкуре двисти, что прямо передо мной. Мой план в отношении одеял продвигается гладко. Еще неделя-другая, и у меня будет роскошная постель, полная грубо дубленных шкур, но, по крайней мере, будет тепло.

А потом я буду просто спать несколько дней подряд.

— Хар-лоу? — Рух приседает около меня на корточки и предлагает кожаный мешок с водой.

Благодарно улыбнувшись ему, я принимаю его. Не его вина, что я испытываю нужду, и мне требуется гораздо больше дерьма, чем ему.

— Я просто устала.

— Устала? — не понимая, повторяет он.

Я имитирую зевок и изображаю, что сплю.

— Устала. И грязная. Я хочу помыться, — на мгновение я задумываюсь, а потом поднимаю глаза на него. Все еще рановато и для Не-Хота довольно-таки солнечно. — Здесь где-то поблизости есть ручей? Вода? Чтобы помыться?

С возможной точностью я имитирую и медленно произношу слова до тех пор, пока он не ухватывает суть того, что я хочу.

Рух кивает головой и направляется, чтобы принести свои снегоступы, а потом идет за моей парой. Мы выходим наружу.

Он привязывает их к моим ногам, после этого свои собственные. Очень даже весело лицезреть голого варвара, бодренько бегающем вокруг, на котором нет ничего, за исключением обуви, но в последнее время снег прибывает все больше и больше. Я опасаюсь, что зима будет чертовски отстойной, так как все до этого говорили мне, что сейчас мягкий сезон.

А что, если, пока мы оба застряли здесь, в этой крошечной пещере, обрушится снежная буря? Не будет иметь значения, насколько мы грязные или вонючие — в конечном итоге я наброшусь на этого мужчину. Уяснила ли я это под влиянием разгара сильнейшего возбуждения? Воши нет дела до грязи.

Помыться, без сомнения, крайне необходимо. Должна признать, что я несколько заинтригована узнать, как Рух выглядит без всей этой въевшийся грязи.

Мы отправляемся наружу, и я прихватываю с собой мешок копченого, вяленого мяса, кожаный мешок с водой и нож. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть обращаться со снегоступами — снегоступы Руха представляют собой не что иное, как три больших зубца, оставляющие за собой в снегу следы, похожие на куриные. Мои сделаны из дюжины ребер или около того, и, когда я иду, то оставляю маленькие звездообразной формы следы. Они помогают — с ними легче идти, так как я не погружаюсь на два фута при каждом шаге.

Рух приводит меня в следующую долину. Совершенно ясно, что он мог бы идти быстрее, но он держится вблизи меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Посредством наших пантомимных общений я дала ему понять, что не брошу его, и, по-моему, с тех пор он доверяет мне немного больше. Теперь мы не похититель и пленница, а скорее… друзья. По крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться.

Я ловлю серный запах тухлых яиц еще до того, как вижу саму воду. Не-Хот пронизан горячими источниками, что заставляет меня считать, что самое ядро планеты сейсмически весьма активно. Что было бы чем-то ужасающим…, будь у меня выбор в том, чтобы жить здесь. А у меня его нет, так что я просто не думаю об этом. Впрочем, горячие источники очень приятны.

Рух ведет меня вниз к нему, и мы проходим мимо куста, покрытого ярко-красными ягодами. Я их узнаю и останавливаюсь, чтобы набрать пригоршню. Варвары используют их в качестве мыла и чтобы отгонять обитателей местных ручьев.

— Нет, — говорит Рух, увидев, что я собираю эти плоды. Он прикасается к своему языку и корчит лицо. — Хар-лоу, нет.

— Они не для того, чтобы их есть, — заявляю я ему. — Они для умывания. Сейчас увидишь.

Я бросаю их в мешок и следую за ним.

Мы приближаемся к ручью, и я вижу длинные тростники, похожие на бамбук, торчащие из воды возле берега. Джорджи с Лиз предупреждали меня о рыбе, которую они называют «рыбой-людоедом». Они притворяются растениями, и когда подходишь достаточно близко, начинается праздник пираний. Когда мы подбираемся к ручью поближе, Рух кладет руку мне на плечо и, присев на корточки, потирает подбородок, уставившись на поток. Совершенно очевидно, что он знает, что там опасно, и не понимает, что же делать дальше. Он хочет доставить мне удовольствие, а еще он не хочет, чтобы меня сожрали.

Неудивительно, что этот парень такой грязный. Меня начинает терзать душевные муки из-за этого бедного варвара.

— Смотри, — говорю я ему. Я хватаю горсть снега и, растерев несколько ягод, впечатываю их в снежный ком, после чего бросаю его вверх по течению. Уходит пару минут, и тогда тростники, один за другим, все больше и больше отдаляются вниз по течению до тех пор, пока не исчезают из виду. Рыбам-людоедам не нравятся эти плоды, и этот маленький фокус каждый раз срабатывает как по волшебству.

Рух вскрикивает, явно впечатленный.

— Ну же, быстрее! — говорю я ему. — Давай, пошли мыться.

Он настаивает на том, чтобы проверить воду, прежде чем я вообще войду в нее, так что, снимая с себя шкуры, я раздеваюсь и терпеливо выжидаю на берегу. Мне не терпится помыться. Я с удовольствием постирала бы и свою меховую одежду, но я не совсем уверена, каким образом стирать шкуры, к тому же, у меня нет ничего, во что переодеться. Им продеться пока оставаться грязными.

Когда Рух дает «добро», я на цыпочках вхожу в воду. Это просто рай. Полностью погрузившись в нее, я испускаю стон абсолютного удовольствия.

— То, что надо.

Я сразу же достаю с берега свой мешок и, сдавив несколько ягод, отдраиваю свою кожу и волосы.

Рух некоторое время наблюдает за мной, а затем входит в воду вслед за мной. Он явно проявляет нерешительность, и очевидно, что чувствует он себя слегка не в своей тарелке. Очевидно также и то, что он не знает, что ему дальше делать с моей совершенно обнаженной кожей, потому что продолжает протягивать руку, чтобы прикоснуться ко мне. Единственное время, когда мы обычно раздеваемся друг перед другом полностью, — это время сна, поскольку так легче делиться теплом, и поэтому его замешательство мне понятно.