Звезда Надежды (СИ) - Багров Вячеслав - Страница 10

— Ааоли, может уставший человек отдохнуть или нет? — он театрально вскинул голову, голос его принял нотки сокрушения: — Мой корабль прошел дальний, очень дальний путь и я — простой, выдающейся пилот, хочу вкусить от благ лона природы…

— Какого «лона»?

— Природы!

Флорианка смеялась.

— Джил! Как жаль, что я не могу показать тебя своим друзьям. Ты — отвратительный актер! «Вкусить от благ»… Ха, ха…

Джил подождал, пока Ааоли успокоится.

Говорить ей о том, что под ее когтями у него на плече уже, наверное, сочится кровь, Джил не хотел.

— О! Прости, мой хороший, — она отдернула свою руку: — Я тебя немного царапнула…

— А ты что делаешь на Оре? — Спросил он.

— Я жду свою вахту, — видя его непонимание, флорианка сказала: — Мой хороший, я ухожу на буксировщике «Дальний». Моя первая вахта. Я — инженер. Или забыл?

Он чуть было не спросил ее, «что с тобой случилось»? Но вовремя спохватился.

Буксировщик!

Почти смертники.

Почти легенды.

— И когда ты… уходишь, Ааоли?

Ее кошачьи глаза расширились, показались слезы, другие слезы — горечь и страдание. Лишь на мгновение Джил увидел это выражение на ее лице, и уже через секунду, оно исчезло, пропало.

— Я на Оре уже неделю. Буксировщик на плановом ремонте. Обещают через неделю отправить в рейс.

Он молчал, не зная, что ей сказать.

Флорианка глубоко вздохнула, протянула ему свою руку для пожатия, наигранно весело произнесла:

— Через год вернусь. Тебя где искать — то? А, мой хороший?

Он не ответил.

Он не нашел, что ей ответить.

Вместо ответа, Джил в каком — то детском порыве, в котором смешались жалость и сочувствие, вдруг обнял ее — крепко, не отпускал.

Флорианка не двигалась, не ответила на объятие. Она просто стояла на месте неподвижно, как статуя.

Мимо проходили прохожие, но Джил не обращал на них внимания.

— Отпусти меня, мой хороший, — спокойно и тихо произнесла флорианка, и Джил ее отпустил.

Он стоял рядом с ней, глядя в ее лицо снизу вверх, не зная, что сказать.

Она сказала сама.

— Мы прожили с моим мужем всего четыре месяца, — Ааоли смотрела поверх головы Джила: — И его не стало.

— Ааоли…

— Мы все умрем, мой хороший.

— Ааоли…

Теперь она смотрела ему в глаза.

Флорианка слабо улыбнулась, произнесла:

— Джил, не делай из меня плаксу.

Напряжение ушло — все было сказано.

Они зашли в ближайшее кафе.

Джил заказал яичницу и чай, Ааоли — флорианское, пахнущее душицей, мясное блюдо и стакан молока. Они около часа обсуждали ее предстоящую работу на буксировщике, а Джил поведал ей о своем пребывании на П-39.

И вдруг он рассказал ей, зачем здесь.

Флорианка молчала с минуту, неподвижно сидела напротив него, словно манекен, потом сказала тихо, едва слышно:

— Антиграв…

— И я тебе этого не говорил, — Джил глупо улыбнулся.

— Котенок, ты влез в нехорошее дело. На этот раз.

Котенок!

Ааоли очень редко называла его котенком.

— Ты здесь один?

— Какая чудесная погода, сударыня…

— Хм. Дурак и дурак. Можешь не говорить. Ясно. Послушай меня внимательно, Джил, не будь нубом! Никуда не лезь. Ор — это не Заря и не Флория. За антиграв с тебя тут могут и шкуру спустить и на заборе повесить. Хочешь я пойду с тобой, мой хороший?

— Нет, Ааоли. Мне надо сделать это дело незаметно и по — тихому, а с тобой не заметно не получится.

— Возьми меня с собой — не будь нубом! Это не увеселительная прогулка.

Джил театрально прокашлялся и прорычал на манер флорианца:

— Ааоли, и, и, и!

— Нуб и дурак! Скажи хоть, где тебя искать, если что?

— Мой путь пространнен и тернист…

Она положила ему на запястье свою крупную ладонь и когти флорианки впились в его кожу:

— Ах ты, паршивец!

— Тетя, вы мне сделали больно. Я позову полицию!

Флорианка откинулась на спинку своего стула, смеялась грудным, низким смехом. Ее кошачьи усы дрожали, узкие ноздри расширились.

— Из всех людей ты для меня самый замечательный, — она смотрела на него, слегка наклонив голову на бок: — Надо было прикусить тебя тогда у реки — чуть — чуть.

— Ааоли, ты бы потом долго плевалась, у меня трудный характер.

— Ты не меняешься, котенок.

— Я не котенок, я взрослый мужчина! Что за…

Она махнула на него рукой, произнесла:

— Ориане долго добиваются антиграв. Не обольщайся на их счет. Если власти Ора узнают про антиграв, они тебя живым не выпустят.

— Я не думаю, что все настолько плохо. К тому же я — представитель Совета!

— Угу. Совета… У Совета будет новый представитель.

— Ааоли. Прекрати.

— Ты все — таки недалеко ушел от нуба. Хорошо. Я буду на Оре еще несколько дней, если понадоблюсь, то сможешь найти меня в гостинице Звездная даль.

Флорианка встала из — за стола и, сказав «до встречи, котенок», вышла из кафе.

Она всегда прощалась так — вскочила и ушла.

Наверное, у флориан так принято.

Джил посмотрел в свой пустой стакан, бесцельно покрутил его в руке, глядя на разноцветные лучи света, игравшие на его гранях.

Он вдруг пожалел о том, что отказал Ааоли взять ее с собой, и не потому, что боялся, а потому, что она хотела ему помочь.

Котенок…

Он вышел из кафе на улицу — не спеша.

Впереди был целый день и поиски антиграва.

Ближе к обеду, Джил Ри вышел из вагона скоростного поезда на небольшой, пустующей станции в пригороде столицы. Прозрачные, широкие двери вагона за его спиной с тихим шипением закрылись, после чего состав светло — зеленый, как молодой огурец, также тихо тронулся с места, и за несколько секунд стремительно, набрав скорость, унесся по магнитной рельсе — скрылся из вида. Только зашумел где — то под выпуклой крышей станции, рассекаемый им воздух.

Яркое Светило наполняло своим светом весь окружающий мир вокруг, прозрачная крыша собирала под собой удушливый дневной зной. Высоко в голубом небе, плыли редкие, белые облака.

Пятеро пассажиров — три женщины средних лет и пожилой мужчина с конопатым юношей, стояли на противоположной платформе в ожидании своего поезда. Джил огляделся. По уходящей вниз бетонной лестнице, никто не спускался и не поднимался на эстакаду к вокзалу.

Было тихо и спокойно вокруг.

Он поправил на плече ремень спортивной сумки и быстрым, уверенным шагом, спустился вниз по лестнице, оказавшись у развилки двух грунтовых дорог. Под опорой эстакады росла высокая береза, метрах в сорока от того места, где стоял Джил, находился пластиковый навес — синий, с большей трещинной по левому краю, и повсюду, куда хватало глаз, вплоть до самого горизонта, тянулись взгорбленные низкими холмами поля, и растущий на них седой ковыль, колыхался под набегающим ветром, сказочными, шелковыми волнами.

Джил глянул в одну сторону, в другую.

Пусто.

По пыльной дороге слева, ветер гнал небольшой пыльный вихрь.

Судя по инструкции, которую Джил получил от посла Оода Клама, он должен был сесть на автобусной остановке в автобус номер семь и по асфальтной дороге доехать до поселка Каменный. Джил лично изучил карту местности, помнил обозначения дорог и маршрут пассажирского транспорта.

Дорог было две.

И они обе обозначались, как «с твердым покрытием» — асфальтированные. И еще два рейсовых автобуса, с номерами «семь» и «десять».

Он смотрел на пыльную, в ухабах дорогу, и вспоминал слова посла Оода Клама:

— Я, — говорил посол, и его лицо являло собой выражение наивысшей осведомленности о предмете обсуждения: — Хочу, чтобы все прошло с наименьшими неожиданностями. Поэтому, никакой самодеятельности — действуй строго по инструкции. Дело в принципе пустяковое — все разжевано до мелочей!

Джил оглянулся назад, посмотрел вверх на эстакаду со станцией. Снова на дорогу перед собой.

«Разжеваное до мелочей» дело оказалось с твердыми, хрустящими комочками и пустяковым уже не казалось.