Похищенная любовь (СИ) - Волошина Наталья - Страница 55

И еще эти выходы в свет. Ощущала, он хотел продемонстрировать всему городу свою невесту. А мне, что он хозяин жизни и рядом с ним я в безопасности. Это были и обеды в ресторане самого дорого отеля, и ужины в компании его партнеров. Каждый выход начинался с обязательного ритуала. Предварительно, за три часа до выхода, приходил парикмахер и создавала мой образ. Укладка, маникюр, визаж. Мне въелось в мозг выражение Даневича «соответствовать». Красивые платья, туфли на каблуке, изысканные аксессуары. Все для соответствия, тому обществу к которому принадлежал Валик. Общество богатых и влиятельных. И если Седой всегда прятал нашу связь, Валентин ее выпячивал, кичась своей молоденькой невестой. Я встречала удивленные взгляды и шепот за спиной, но держала спину прямо. Слушала нудные разговоры мужчин, ходила пудрить носик в дамскую комнату с их спутницами. А сама мысленно рвалась на волю, ту которая у меня была в Австрии. Посиделки с миской чипсов или крекеров перед телеком. Походы с Полей в дни распродаж по магазинчикам. Радость от купленной со скидкой футболки. Возможность поглазеть на уличные представления, покупать шарики и есть сладкую вату. Я все чаще возвращалась к тем беззаботным временам. Каждый новый день в окружении этих снобов превращался в каторгу. Я надеялась, что после свадьбы эти выходы если не прекращаться, то хотя бы сойдут к минимуму. А в один из таких вечеров я познакомилась с Ветровым.

Это был невысокого роста сухопарый мужчина, лет 60. В его глазах, читалась лёгкая брезгливость и равнодушие. Я никогда не видел таких глаз, спокойных, мудрых, и абсолютно безжалостных. Словно этот человек стоял на иной ступени развития, и не мог сравниться с простым смертным.

— Славную ты себе девочку нашёл…хорошую. — Ветров посмотрел на меня с непонятным выражением и непонятно что было в его голосе.

— Наше приглашение на свадьбу надеюсь вы получили?

Голос Валентина был заискивающий, угождающий.

— Конечно, я приду с дочерью.

Больше он ничего не сказал, слегка кивнул, прощаясь с нами и переходя в другую часть зала.

Когда его спина скрылась за поворотом, я выдернула пальцы из ладони моего жениха и посмотрела на него не верящим взглядом.

— Алла? То есть ты ее пригласил на свадьбу. НАШУ свадьбу.

— Тома не начинай., -Он словил мои пальцы и легонько их сжал, — Он такой же мой бизнес партнер, как и все остальные. Жены нет. Поэтому придёт с дочерью.

Я не хотела успокаиваться. Меня бил озноб и накатывали волны, пережитого унижения. Я в платье, Даневич рядом, крики горько и взгляд Аллы в зале. Вот этого я точно не вынесу.

— Валик, я не хочу на своем праздники видеть эту девушку.

Я была полна решимости. На этот раз свои позиции я не сдам.

— Послушай. Ты ее даже не увидишь. На свадьбе будет 80 человек.

— Мне все равно какое количество гостей, но не она.

— Тома я не могу отозвать приглашение.

Внутри меня поднимался вихрь, мне было плохо. Эмоции били через край и хотели вырваться наружу.

— Тогда давай отменим свадьбу. Если будет она, меня на этой свадьбе не будет

Я развернулась и чувствуя, как пылают щеки направилась к стойке бара. Даневич не пошел следом Он всегда так делал в любых наших конфликтах. Давал мне остынуть, и успокоится, и лишь потом приходил и давил, уговаривал. В этот раз тот же расчет. Но он ошибается, сейчас это не сработает. ХВАТИТ!

Я села на стул и глотнула шампанского. А хотелось здорово напиться, и сделать что-то такое, что выведет из себя Валика. Разобьет его самоуверенную улыбку.

Я сделал еще один глоток, и тут передо мной возник мужской торс в белоснежной рубашке.

Это был он, сомнений быть не могло. Светлый, словно пепельный волос. Прозрачные голубые глаза, только лицо стало старше. В белой рубашке с распахнутым воротом он стоял, прислонившись к мраморному колонне и смотрел прямо на меня. Взгляд был пустым, без эмоций. Только абсолютное внимание, наверное, так и смотрит хищник на жертву перед тем как бросится в атаку. По спине побежал могильный холод.

Господи. Не может быть.

— Привет. — Блондин облокотился об стену, перекрывая мне проход.

— Здравствуй

По телу прошла волна электрического тока. Только Седой мог смотреть на меня так, словно имеет право. Словно я его собственность.

— Не делай вид, что не узнаешь.

У меня кружилась голова.

— Узнаю, поэтому и здороваюсь.

— А ты не скучала.

Я понимаю, что хочу от него. Не уйти, а убежать.

— Извини мне пора.

Он не склонил головы и не отвёл глаза. Посмотрела на себя в зеркальное отражение бара, — бледная, а глаза горят. Живут своей жизнью, потому что часть меня, спрятанная глубоко внутри, рада этой встрече. Я задавила все чувства на корню. Мне было все равно, я не хочу разбираться в своих ощущениях. Лишь бы потеряться, лишь бы он не схватил меня.

— Неужели откажешь, уйдешь не поговорив, а Тома?

Седой склонил голову на бок. Я кивнула, пытаясь разом сказать, всё и одновременно не зная, как сказать. И еще искала Валентина в толпе.

А его руки уже двигались, коснулись щеки невесомо, не прикасаясь, просто обвели по контуру. Я дернулась.

— Я не хочу тебя видеть, не хочу говорить. Я излечилась. Ты чудовище.

Я смело смотрела в его глаза, а у самой дрожала рука так, что пришлось поставить бокал.

— Это правда, что ты собираешься за него замуж? — рука замедлилась дрожит.

Вопрос, заданный просто так, уже вскользь, как констатация факта, что вот и всё, вот и всё мы с тобой Седой, разлетимся навсегда как птицы. Может и правильно, что разлетимся. Вижу что он напряжённо ждет моего ответа.

Я кивнула. Уверенно, безразлично. Не имело смысла спрашивать, откуда он узнал. Кто угодно мог проболтаться, а может быть Даневич сказал сам.

Седой побледнел. Отнял руку от моего лица. Словно глаза оплавились, почернели, в них появилась сталь, злость, решимость, одержимость, безумие, сухой песок.

— Тебе хорошо с ним?

— Да, очень. Я мечтаю выйти за него замуж.

Вот и рухнули, и рассыпались все трогательные моменты, пожираемые ненавистью. Я ненавижу его, НЕНАВИЖУ, твердила про себя.

— Уходи, — простонала я, — оставь меня в покое, пожалуйста…

Ты молчишь, я дышу. Говоришь, что живу.

Смотришь вниз глубоко, понимаешь легко.

Дикая, но не я, а вода под землей.

Это ты, это я, это все не со мной.

Я твоя, ты видишь я жива.

Ты видишь, я могу как раньше не могла.

Обожгла, тебя я обожгла

Теперь я крапива для тебя.

Я ее увидел. Понял, почувствовал, что сейчас привычный мне мир перевернется раз и навсегда. Тома все время возникала в моей памяти девочкой, худенькой, с вечно распущенными волосами. Моей хрупкой любовью детства. Я смотрел на нее. Это была Тома, и в одночасье не моя девочка. Она стала женщиной, БЕЗ МЕНЯ. Волосы — на тон светлее чем я запомнил, на губах темная рубиновая помада. Черное платье облегающее фигуру, словно вторая кожа. Вырез в бархатной ткани оголяет практически все правое бедро. Пушистые ресницы и знакомые до дрожи карие глаза. Она улыбалась, своей отрешенной улыбкой которую я не смог стереть из памяти, даже в часы жуткой ненависти к ней. В моих снах она не была настолько живой, настолько притягательной как сейчас. Я разглядел на пальце кольцо, и руку Даневича на ее пальцах. Понял, что если не найду способ успокоится, то при всех подойду и оторву ее руку. Спрятался в тени колоны и достал сигарету, сжал губами не прикуривая, просто что бы почувствовать запах табака во рту.

Пока я выбирался из грязи, боролся со своими демонами она неплохо устроила свою жизнь. Ради нее (пусть она и не просила), я оставил прошлую жизнь. Оказалось, мне никто не был нужен, ни отец, ни влиятельная жена, ни клан Ветрова. Мне нужна была эта хрупкая девушка, ее улыбка, искорки в темных глазах. Единственное желание в моей гребанной жизни. Лишь однажды я так сильно хотел чего-то. Глупый мальчик мечтал, что бы Бог вернул на землю его маму. Он плакал и молился, заливал слезами подушку. Но приходил отец, поднимал его худенькое тельце и бил по щекам, тряс со стороны в сторону.