Похищенная любовь (СИ) - Волошина Наталья - Страница 56

— Не смей быть тряпкой. Твоя мать шлюха. Ты никогда ее не увидишь, забудь.

Мальчик закрывал ладонями рот. Но не мог сдержать свой плач, и тогда пьяный отец отшвыривал его в угол и уходил громко, захлопывая дверь. Оставляя сына наедине с его глупыми молитвами

Потом мальчик понял — Бога нет. Есть только СИЛА, она правит миром. А вот теперь оказалось, кроме СИЛЫ есть еще ЛЮБОВЬ.

Тома спокойно обвела взглядом зал. Красивая, а у самого в груди болело так, словно открывалась кровоточащая рана. БОЛЬ. Я привык к ней, сросся со всеми ее физическими проявлениями. Даже тогда, когда мне в последней разборке всадили пулю в плечо, я отбивался здоровой рукой. Я победил в схватке, потому что СИЛА — это умение преодолеть страдания. Но сейчас это было совершенно иная боль. Видеть самого любимого человека и не сметь к нему прикоснуться. Девушка что-то сказала Валентину и вырвала свою руку. Скоро, любимая скоро.

От него исходила сила и уверенность. А еще чувство опасности, тонкий, налёт. Когда стоит перед тобой обычный с виду человечек, а в глазах у него тяжесть. Он схватил мои запястья. Меня парализовало, на секунду, а потом я выдохнула

— Пусти, прошу.

— Не могу Тома. Я люблю тебя.

Кто-то нажал точку ну моей шее и мое сознание погрузилось в темноту.

Сколько я провела без сознания? Обычно после обморока в сознание приходят через пол часа максимум час. Мне казалось прошло намного больше.

Я медленно открыла глаза, уже понимая, что еду в машине. Глаза сразу перехватил насмешливый взгляд, безумно знакомого, такого родного и страшного одновременно лица.

— С возвращением, Тома, — с улыбкой сказал Седой, — Давно не катались вместе.

И мир раскололся напополам.

Иногда я представляла такую ситуацию, что будет если окажусь в его власти. Я запрещала себе вспоминать о нём, но иногда, очень редко представляла. Я хотела забыть…Я себе дала слово забыть. И ничего НЕ ЗАБЫЛА.

— Давно… словно эхо прошептала я.

Спереди два бритых затылка. Кожаные куртки и татуировки на пальцах. Мне не сбежать, это понятно.

Парень ждал. Он впился в мое лицо словно что-то хотел прочитать в нем. Словно от того, как я сейчас себя поведу будет зависеть моя судьба. И нужно быть очень осторожной, подбирая правильные слова, потому что, если я их не отыщу, пощады мне не будет.

— Сережа, — я протянула руку и погладила его по щеке. — Не злись, прошу.

А у него что — то разом дрогнуло, смягчилось. Ожило улыбкой на губах, складываясь в ощущение забытой нежности. В глазах любовь и выражение грустной тоски. Не ярости, ни ненависти, ни черноты. Эта тихая светлая нежность, проявившаяся в мужском лице, резанула хуже ножа. Разом выбила из колеи, заставив ослабнуть в ногах, задрожать в пять секунд мимолётных воспоминаний. О том, что мы, когда — то были любимыми, о том, что мы, когда — то БЫЛИ…Любовниками…

— Я тебя привёз Тома. — Седой наклонился, накинул куртку, подхватил меня за плечо, толкая вперёд. — Привез ДОМОЙ. Пошли.

А моя голова как — то скованно работала. Я словно видела себя со стороны. В черном платье на шпильках, в завернутая в черную куртку, пропахшую бензином и запахом мыла.

Это не был район известных мне новостроек. И не загородный дом, это был небольшой дворик кирпичной пятиэтажки. Поднявшись на второй этаж, крепко удерживая мой локоть парень отрыл бронированную дверь. Я не пыталась вырваться, я знала это бесполезно и не хотела его злить.

Спокойно ждала пока он копался с замком. Он даже сам, наверное, удивился, что мы так мирно прошли. Улыбнулся, став моложе. Эта улыбка меня смутила.

— Проходи Тома.

За дверью оказалась стандартная однокомнатная квартира, без особого ремонта, но чистая по-своему уютная. Я словно затравленный зверь озиралась по сторонам. А Седой присел на корточки и деловито снимал с меня обувь.

— Ожидала увидеть роскошь?

Я удивленно взглянула в усмехающиеся глаза.

— Нет, не ожидала.

Он повесил куртку. Разулся сам и развернул меня, босую, спиной к себе.

Начал аккуратно вытягивать шпильки из волос, давая скрученным прядям свободу.

— Как ты жила все это время, Тома?

— Хорошо… Я была свободной.

— Да, это хорошо, быть свободным.

Он закончил с волосами и повернул меня к себе.

Губы Седого коснулись моего лба, одна из ладоней поднялась вверх и палец провёл линию скулы, поглаживая.

— Я тебя люблю. А ещё знаю, что и ты меня любишь, просто тебе слабо это признать.

— Это не любовь, Сережа.

— Хорошо. Пусть так.

Он взял меня за подбородок и поцеловал. И сердце остановилось. Потому что это был самый чувственный поцелуй в моей жизни. Меня охватила дрожь от его губ. Это ужасное знание, когда ты рационально понимаешь одно, а твоё тело имеет своё собственное мнение по этому вопросу. Моё тело скучало по Седому, нет оно медленно умирало без него. Без его запаха, без его крепких рук и уверенных ласк.

Мозг противился, а тело скучало. Телу рядом с ним было хорошо. Оно помнило, автоматически откликалось и кажется, Сергей это понимал. Всегда знал и понимал.

Парень отстранился. Ему понравилась моя реакция на его поцелуи.

— Пошли вина выпьем- легонько подтолкнул в сторону кухни.

Мы вошли, и я села на табуретку. Кухня была без мебели. Холодильник, микроволновка, стол, и три стула. Жилье холостяка.

— Вино, водку? — Седой стоял передо мной совершенно спокойный. Только светлые глаза буравили насквозь. Испытующе, и одновременно изучающие, словно он тоже увидел во мне что — то новое. Наверное, наши глаза стали отражением друг друга. Каждый рассматривал другого с интересом.

— Вино.

За то время пока мы не виделись, он изменился внешне, не сильно, но изменился. Жёсткие волосы теперь были коротко острижены площадкой, и лицо стало казаться старше. Нос скорее всего сломанный, потому что был слегка искривленным, это было не сильно заметно, просто появилась горбинка, которой раньше не было. И еще когда Седой отдал мне куртку, я заметила, у него выступающую перевязку из бинтов, в районе груди. Он, точно так же как раньше, чёткими уверенными движениями закатывал рукава, мыл руки. Но эта перевязка, означала серьезную травму. В груди защемило. Это был родной мне человек. Я его ненавидела, не могла простить, но какая — то часть меня продолжала его любить. Какое из этих чувств сильнее? Мне не хотелось этого знать, выяснять не хотелось.

Он достал вино, бокалы и нарезку. Разлил красную жидкость, двумя пальцами пододвинул ножку бокала в мою сторону. Я взяла ледяными пальцами угощение и выпила почти половину сразу. Он усмехнулся.

— Боишься? Думала, с порога сразу же накинусь?

— А ты не накинешься?

— Я для тебя зверь, да Тома? Меня только боятся можно?

Седой сглотнул. Я видела, как судорожно гуляет его кадык, пытаясь сказать эти слова.

— Поэтому ты выбрала его?

Я молча крутила бокал и мысли с бешенной скоростью и яростью проносились в моей голове.

— Не молчи Тома. — в его голосе промелькнули ледяные нотки.

— Как же мне не молчать Сережа. Откуда мне знать, что за свои слова я не получу в ответ лавину не контролированной агрессии и боли.

Я посмотрела на него. В его глазах плескалось отчаяние.

— Почему выбрала? А ты выбрал меня? Я помню другую девушку рядом с тобой. И хорошо помню твое насилие. Ты лично однажды убил меня.

Я была зла. Он так стремился меня заполучить, и вот исполнил своё желание. Я сижу рядом с ним, в его квартире запертая снова. Но пусть знает, этого недостаточно. Он забрал тело, а тело без души, всего лишь оболочка, даже если она живая, говорящая, даже если она двигается, и улыбается.

Слезы застилали мне глаза. И в этот раз я не сдерживала их.

— Убил… И не только меня…Ты изувечил нашу любовь, нашу жизнь.

Я зарыдала. Лишь дав волю слезам, я осознала, насколько была несчастная, раздавленная всё это время, страшно, невыносимо напряжена. А теперь с этими рыданиями выходили наружу все мои страдания — боль от потери любви, потери себя, потери не рождённого ребенка.