Похищенная любовь (СИ) - Волошина Наталья - Страница 58

— Спокойной ночи.

Он не прикасался ко мне. Ширина кровати позволяла нам не пересекаться.

— У меня завтра тяжёлый день. Поэтому давай спать.

Я вздохнула облегченно, и тут он накрыл мою талию. Тяжелая рука легла поверх одеяла, на мое тело. Молча, но уверенно притянул ближе к себе

Я вздрогнула, стискивая зубы, пытаясь отодвинутся, сбросить его руку. Не потому что боялась, или этот жест был мне неприятен. А потому что меня практически обожгло, опалило изнутри. Резко, остро. Я задохнулась от простого плавного движения, единственного прикосновения, мужчины ко мне. Потому что от тепла его ладони активизировались сразу десятки рецепторов памяти.

Волна жара прокатилась невыносимой, чувственной судорогой, разбегаясь от поясницы, к ягодицам, по ногам, вниз, вверх, к груди, приливая к животу. Меня накрыло волной желания.

Он не позволил мне отодвинутся. Прочно удерживая в кольце сильных рук.

— Завтра я уеду — сообщил он, словно ничего не происходило — Квартира в твоём распоряжении. Я вернусь только к вечеру.

Больно даже когда вот всё так вроде бы просто. Оказывается, это очень больно любить. Быть рядом вместе, разделёнными сознательно возведённой стеной. Я притихла и прекратила сопротивление. Попыталась расслабиться и закрыла глаза.

Не знаю сколько прошло времени, пока мой разум заглушил туман сна. Как всегда алкоголь действует на меня безотказно.

Мне снится сон. Или не сон? Мое тело на кровати, в кольце мужских рук. Мне уютно и спокойно, и странно невероятно, но мне хорошо. Я словно плыву по волнам тёплого океана и слышу тихий шёпот, и множество слов. Это Сергей укачивает меня, и тихо шепчет о том, что всё теперь будет хорошо. Вот теперь, когда я рядом всё будет хорошо. Я просто должна это понять и больше не делать глупостей.

Зачем я мучаю себя, и его, это же бессмысленно. Нельзя отказываться от жизни, когда всё у нас с ним может быть хорошо. Он же вырвал это наше «хорошо» зубами, он столько всего сделал для меня, пусть пока я этого не понимаю. Но я пойму, он верит в это. Если нужно он выгрызет нас. Ему Седому ничего никогда не доставалось просто так, он уже привык к этому. И обидно только, что даже Валентину я встретилась случайно, вот так легко он и замуж решил меня забрать.

Я не открываю глаза, стараюсь никак не показать, что проснулась и чувствую его горячий шепот.

— Ничего малыш, я тебе дам всё что захочешь. Сделаю счастливой. Один потащу все на себе, за нас двоих. Ты потом поймешь. И глупо упрямиться, глупо сопротивляться, очень глупо. И вот он я такой сильный, а спятил из — за тебя, ничего не могу сделать. Спать не в состоянии, делаю ошибку за ошибкой, и не остановиться. Не переболеть. Водку пил, даже дурь пробовал, но забыться получается ненадолго. И это страшно. Тебя нет, а вокруг чернота и внутри чернота. А вот ты рядом, а легче не становиться. Гадостно знать, что я тебе чужим стал. Совсем свихнулся. Спать не могу, убить блядь готов, что бы ты мне просто улыбнулась. И ни черта не получается.

Я лежу, позволяя ему говорить, пусть выговорится, может вот так в кромешной темноте и тишине он способен открыться.

— Пытаюсь себя переключить, думаю всё хватит, а тебя вижу и каша вместо мозгов. В тряпку превращаюсь, бери, выкручивай. Ты и выкручиваешь, в такой узел, что дышать не могу. На полном серьёзе, воздуха не хватает, в груди больно. Ты ж мне душу одним взглядом вынимаешь. Я же отомстить хотел. Думал разыщу, и все, устрою вам обоим веселуху.

— И не смог. Тебе лично еще в машине хотел причинить боль, и тут всё внутри перевернулось. Смотрю на тебя…А ты нежная, хрупкая такая, беззащитная. И я понял, что не смогу обидеть, просто пальцем тронуть не смогу.

В ту секунду, когда Сергей укачивал меня. И его горячий шепот был пропитанный туманной болью и длинной вязью цепочек слов, каждая из которых кричала о любви, о желании быть рядом. Единственное о чём я могла думать…Это о том, что растворяюсь в нём без остатка, и больше не существую отдельно от него. Всё это время, я не жила, а существовала без него, а мои чувства стали льдом. Тут лежа в объятьях Сергея я осознала, что, когда истинно любишь — ненавидеть гораздо хуже и больнее, в десятки раз, ибо предательство любимого способно выжечь душу до тла. Но я молчала, не шевелилась, горло перехватило, подступившим спазмом. Я боялась, не сумею сдержаться и выдам собственные эмоции. А их было много, очень много.

Под его тихие слова я снова погрузилась в сон.

Проснулась я в спальне одна.

Двери лифта разъехались в стороны, и Валентин выскочил на парковку. Прохладный весенний воздух слегка остудил его горящее лицо. Он остановился, в растерянности оглядываясь по сторонам.

— Тома!

Глупо кричать сейчас, но он попытался. Хоть какой-то выброс эмоций. Сзади маячил охранник, нервировал еще больше.

— Как ты мог ее упустить? Валентин матерился и орал.

Мужчина облокотился одной рукой о капот чьего-то автомобиля. Он тяжело дышал, потому что до этого бежал по лестнице. Гнев накатывал на него новой волной. Тома пропала в течении тридцати минут. Гребанных полчаса. Ровно столько он разговаривал с поставщиком. Сначала ему пришла в голову мысль, что она злится и ушла. Но потом понял, что такое поведение не присуще Томе. Девушка никогда не делала спонтанных поступков, ни разу не пыталась играть не его чувствах. Или вообще играть. И когда его люди дважды прочесали зал, где проходил прием, холодное понимание накрыло его. Он был уверен, что за этим стоял Сергей.

Как пощечина, за пару дней до свадьбы, сделать из него посмешище. Появилось острое желание убить его. Мальчишке конец. Раздавит как крысу, и никто ему не помешает.

Позже они отсмотрели камеры. Так как и Даневич предполагал, ее схватили у бара. Судя по тому, что Седой нес на себе девушку, она находилась в обморочном состоянии. Действовал парень не сам, бритоголовый прикрывал его в зале, а третий ждал за рулем внедорожника. Последнее видео было снято на подземной стоянке. Номера машины не удалось пробить, значит они были фальшивыми.

Он обратился к охраннику

— У тебя ровно сорок минут, чтобы выяснить все про машину и этих троих. — голос Валентина сейчас сочился горечью и ядом.

Мужчина кивнул и удалился.

А сам Даневич, минут десять сидел в полном шоке, тупо уставившись на монитор. Пытаясь осмыслить случившееся, не понимая, как такое могло произойти сейчас. Он чувствовал, что испытывает неописуемый прилив ярости. Если бы он встретил сейчас этого мальчишку он выстрелил ему в лоб, не колеблясь. Тамара принадлежала ему, это его женщина, а значит его собственность. Он заявил об этом в уважаемом обществе, приведя девчонку туда. Поставив ее рядом с собой на равных в качестве будущей жены.

Но и это было не самым болезненным ударом. Еще раньше, проанализировать их союз и свое отношение к Тамаре, он понял нехитрую истину.

При любых обстоятельства, он не готов выкинуть девушку, просто отодвинуть, заменить другой. Он видел ее безразличие, ее холодность по отношению к будущему мужу. И каждый раз Даневич с решительностью пытался завоевать ее интерес. И проигрывал эту битву. Это заводило. Валентин распалялся — она холодела и тем распаляла еще больше. Первая женщина, с которой было не просто, и именно она подарила ощущение жизни и остроту восприятия. Его чувства становились все более глубоким и пронизывающим, одуряющими. Ловелас, который впервые влюбился. Что может быть смешнее.

Его страсть привязывала его, а не ее. Она доводила его до безрассудства. Безумство, когда отодвигается важная встреча, ради того, чтобы удостовериться в своей власти над ней. Удовлетворить свое желание просто увидеть, ощутить тепло кожи под пальцами, насладиться ее видом. Глазами, губами, мягкими прядями волос. А ведь женщины его круга, умеющие обольщать, знающие толк в чувственных удовольствиях не редкость. Каждая за пару минут способна довести до экстаза… Но не Даневича, знающего что скрывают томные взгляды и сексуальные манеры. За мастерством — скрывается пустота, искусственность. Такие женщины дадут минимум, возьмут максимум.