Иные (СИ) - Бонд Марина - Страница 1

Новость о том, что библиотека вновь стала функционировать, шустро облетела стены корпуса и крепко осела в большинстве своем недалеких умах отбывавших срок наказания. Усугубляло основательную посадку этой вести то, что новым «смотровым» библиотеки являлась, если верить слухам, женщина. И что совсем вводило в ступор и без того полусгнившие умы заключенных – женщина «с воли». Обычно, библиотекарем назначался один из зэков, но так уж вышло, что именно в этой колонии желающих на эту негрязную должность не нашлось. Администрация не стала заморачиваться, и все пустилось на самотек: бери – не хочу. Только без надзора казенное добро привели в негодность и лавочку прикрыли. Захара такая постанова порядком выбешивала: смотреть «отфильтрованную» галиматью по ящику – тошно, писать писем ему некому, остается читать, но нет доступа к книгам – без строгого учета книги не выдают. Вот и брал дополнительные смены в автосервисе при машиностроительном производстве, где трудились заключенные колонии, либо истязал свое бренное бледное тело физическими нагрузками на спортивной площадке.

Больное воображение каждого зэка нарисовало себе длинноногую красотку с пышными формами так и жаждущую для кого – любви и ласки, для кого – жесткого траха. Да ладно. Хоть старая карга с бородавкой на носу – лишь бы баба. Черт! Изголодавшаяся по женскому телу свора выродков все, как выдрессированные шавки, выстроились в очередь в библиотеку. Захар мог поспорить на свой мизинец, да хоть на всю пятерню, что многие из них даже читать не умеют. Лишь бы поглазеть на телку, чтоб потом тайком дрочить до мозолей на ладонях. Хотя не все здешние обыватели хранят целибат: к кому-то приезжают на свиданку, а кто-то не брезгует ни мужскими жопами, ни ртами. Есть тут одна шайка – «сестры» – спецы по этой части. Новичков сразу к себе загребают. Кто-то сдается быстро, кто-то брыкается. В конце концов, жертву либо ломают, либо оставляют. Заку повезло примкнуть ко второй группе, но, сколько драк и сломанных костей ему это стоило – не счесть. Да и к чему вспоминать – давно дело было…

Нет, тесниться в этой очереди он точно не станет. Хотя до ломоты хотелось почитать. Что-нибудь беспросветно-мрачное, тяжелое, чтоб его жизнь показалась еще сносной. Он переждет. Днем раньше, днем позже – разницы никакой. Его импульсивный характер не позволял долго сидеть на одном месте, выжидать, но так было раньше – строгий режим и не таких обламывает, вот и его пыл подостудил за пятнадцать-то лет. Почти пятнадцать, выкинутых к черту под хвост, гребанных лет!

Но и на следующий день его ждал облом похлеще червивого яблока, что попадется на «десерт» раз в три месяца. Закрытая дверь за решеткой во весь проем, а на ней объявление, мол, режим работы понедельник с 8:00 до 20:00. И плевать, что арестантам на работу топать – успевай, как хочешь. Вот ублюдки! Даже такую малость, как книги, ограничивают до минимума! Зараза! Ладно. В следующий раз припрется к восьми вместо завтрака – перебьется. Только бы за неделю ни во что не вляпаться – в ШИЗО книг не дают. Да и осталось-то чуть больше месяца. Нет – сорок дней и он отбудет срок наказания, что называется «от звонка до звонка». А ведь мог получить и досрочное, если б не его долбанный характер, не позволяющий ему смолчать где надо или не выступать где не надо. Как следствие – нарушение внутренних порядков и ШИЗО со всеми вытекающими.

Будучи верен своему решению, он мысленно нацепил на себя намордник, строгий ошейник и тенью бродил всю неделю, ни во что не ввязываясь. В 7:59 после утреннего осмотра и минуя завтрак, Захар поднялся на третий этаж, где располагалась библиотека, и застыл от изумления открывшейся картины. Маленькое существо издавало приглушенные всхлипы, пряча лицо на груди у заключенного через ту самую решетку на весь дверной проем, комкая ткань его робы в кулачках. Бесполый брючный костюм бездушного серого цвета – все строго по регламенту.

– Не могу без тебя, Ян! Я больше так не могу! – захлебываясь своими слезами, пищала, судя по голосу, девочка. – Не знаю чем и как еще я могу тебе помочь!

– Устроится сюда библиотекарем не самая лучшая твоя затея, раз ты в слезы бросаешься при виде меня, – ласковым, чуть насмешливым голосом ответил громила, который обнимал девушку, насколько позволяли прутья решетки, и гладил по голове, успокаивая как ребенка. – Быть сильной, жить и дышать полной грудью за нас обоих – этим ты можешь мне помочь. Зная, что с тобой все в порядке, я спокоен.

Девушка подняла заплаканное лицо к мужчине и нежно погладила его по щекам:

– Это так тяжело, Ян, жить без тебя. Чувствовать свою огромную вину перед тобой и быть не в силах хоть как-то облегчить твою ужасно-несправедливую участь.

– Прекрати! – он слегка встряхнул ее за плечи, – перестань пороть чушь, – интонация его голоса изменилась, в ней явно зазвучали стальные ноты. – Если не можешь адекватно воспринимать ситуацию, не хрен было сюда соваться! – зло выплюнул он, но тут же снова прижал ее к себе.

Невооруженным взглядом было видно, что эти двое испытывают друг к другу сильные чувства. Зак стиснул зубы – когда-то и он переживал подобное…

– Инна Яковлевна, пора открываться! – крикнул сопровождающий охранник из недр библиотеки. Девушка нехотя отстранилась от зэка, прочистила горло и громко ответила:

– Уже!

Тот отступил на шаг, намереваясь уйти, но все еще держал ее за руки. Вдруг девушка испуганно ахнула и уставилась на Захара. До чего ж было его удивление, когда в развернувшемся за взглядом девушки парне, он признал товарища по несчастью, на нагрудном значке которого значилось, помимо номера отряда – «Ростовских Я.Я.» Тот вплотную подошел к Заку, сверля его хмурым взглядом, и тихим низким голосом не то приказал, не то попросил:

– Ты ничего не видел.

Захар выдержал взгляд и лишь неопределенно хмыкнул. Они были одного поля ягодами. Беркутов просидел уже два года, когда с очередной партией новеньких привезли этого – угрюмого, молчаливого, нелюдимого. Он также прошел испытание «сестрами» и с боем отвоевал себе неприкосновенность. Из всей оравы узников они сразу учуяли друг в друге равных соперников, но смекая, что делить им, в общем-то, нечего, не спешили устраивать потасовку на ровном месте.

– Что вам? – безразлично спросила девушка, когда громила ушел, а Захар занял его место. Она успела вытереть щеки, но глаз не подняла.

– А большой выбор?

– Вам хватит, – грубовато ответила та, намекая на его ограниченность ума.

– «Отверженные».

Тут она вскинула на него удивленно-скептический взгляд, даже бровь приподняла:

– Осилите? Может что попроще? «Кошмар на улице Вязов»? «Кладбище домашних животных»? – начала с издевкой перечислять почему-то детские ужастики. То есть этот мудак ее расстроил, а она на нем – Заке – срывать злость будет? Ага, разбежалась.

– Так и скажи, что нет ни хуя в этой сраной библиотеке! – гаркнул тот и развернулся, чтоб уйти.

– Постой! – окликнула девушка и успела скрыться, когда Захар обернулся. Вынырнула с первым томом нужного произведения и протянула ему через решетку, мельком взглянув на его нагрудный значок и вынув карточку из книги, куда и вписала его данные.

Зак долго ворочался и никак не мог уснуть. Да еще эти оболтусы обсуждали новеньких участников реалити-шоу, которое глазеют каждый вечер. Как можно смотреть эту дрянь еще и дискутировать потом?? С другой стороны их можно понять: там, по ту сторону экрана, течет настоящая жизнь. Со всеми невзгодами и трудностями, радостями и счастьем протекает жизнь на воле. Парни погружаются в нее, не имея своей; следят за чужими отношениями и переживаниями, не имея своих. Это как наркотик, дурман, который помогает погрузиться в забытье, хоть на час сбежав от своей жестокой реальности.

У Зака же перед глазами стояла трогательная, полная неподдельного отчаяния и любви сцена, невольным свидетелем которой он стал утром. Эта картина навеяла воспоминания о его девочке, его сокровище, его жене, когда-то смотревшей на него с наивной верой и преданным обожанием. Твою-то мать!.. Они были совсем юны, полные дерзких надежд и мечтаний, которым не суждено было сбыться.