Трон Знания. Книга 2 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 18

Стук каблуков доносился со всех сторон и отдавался в голове звонким эхом. Скрип оконной рамы чуть не разорвал ушные перепонки.

— Сядь! — из последних сил крикнула Малика, и боль вдруг отступила.

Или Адэр устал за день, или девица не понравилась… Руку сжали чьи-то прохладные пальцы.

— Ты вся горишь.

— Мне приснился кошмар, — прошептала Малика и ухнула в бездонную яму.

Тёплый луч скользнул по щеке и заставил открыть глаза. На окне колыхалась занавеска. Возле кровати сидела Вельма, утопая в глубоком кресле, и с тревогой всматривалась Малике в лицо.

— Ты приходила ночью?

Вельма кивнула.

— Я тебя испугала?

— Мне тоже иногда снятся плохие сны. Я просыпаюсь, засыпаю опять. А потом ничего не помню. А ты помнишь?

— Мне приснилось, как я умираю.

— Нет, — покачала Ведьма головой. — Мне такие кошмары не снились. Я бы такое запомнила.

— Тебе надо идти.

— Я тебя не оставлю. Побуду с тобой до вечера.

— Малика! Я пришёл, — раздался из коридора голос Таали.

— Скажи, чтобы подождал, — проговорила Малика. — И надень другое платье.

Вельма выбралась из кресла, провела руками по кружевной юбке:

— Я надела его полчаса назад.

— Мне не нравится слишком открытая грудь.

— Всем нравится, а тебе — нет.

— И не нравится, что оно просвечивает.

— Ну, знаешь ли… мы не в замке.

— Или ты сменишь платье, или отправляйся к тётке! — сказала Малика и, когда Вельма, горя негодованием, удалилась, с трудом поднялась с кровати.

Она обошла все комнаты, придирчиво осматривая каждый закуток. За спиной ни на минуту не прекращался разговор. Таали красноречиво описывал картину, которая предстала перед ним, когда он впервые переступил порог гостиницы. Вельма ахала, охала и без устали нахваливала работу строителей.

Здание было полностью отремонтировано, но мебель, укрытая белыми чехлами, ещё загромождала коридоры и залы.

— Не успели расставить, — произнёс Таали, опережая вопрос Малики. — Мои ребята хотели растащить её по комнатам, художники взбунтовались. Видите ли, сами хотят заняться обстановкой номеров.

— Не противься.

— На этой неделе должны привезти картины и ковры, — продолжил Таали, возникнув из-за плеча Малики. — Вам надо купить посуду и всякую дребедень, которую любят дворяне. В слониках, пастушках и шкатулочках я ничего не понимаю.

— Пастушками пусть займутся художники.

Таали шлёпнул себя по лбу:

— Совсем забыл. Бумагомаратели требуют цветы.

— Какие бумагомаратели?

Таали забежал вперёд и услужливо распахнул перед Маликой и Вельмой двери гостевой залы:

— Мазилы. Замучили меня со своими цветами. Я их из пальца выдую? — Потёр мочку уха. — Тут работы осталось одно ничего: там подмазать, там подкрасить. Отделочниками командует мой брат.

— И что? — спросила Малика, учуяв недомолвку.

— Найдите мне замену. Мои ребятки на другом объекте спину гнут, а я с тюбиками воюю. Руки плачут по кельме. — Таали похлопал себя по животу. — Бурдюк вырос.

— Я думала, ты поможешь мне с делами в гостинице.

— Так всё, что я мог, я уже сделал. А больше я ничего не могу.

— Хорошо, Таали. Дай мне неделю, — сказала Малика и, осмотрев гостевую залу, направилась на первый этаж.

Стоило ей выйти из гостиницы, как уши заполонил шум большого города: сигналили машины, лоточники нахваливали пирожки и мороженое, ватаги детей со смехом бегали по площади.

Вельма с озадаченным видом спустилась вслед за Маликой с лестницы:

— Странно, ночью мне показалось, что она зелёная.

На самом деле гостиница была перламутровой, как внутренний слой жемчужницы, сейчас она искрилась в лучах солнца золотом. Если вечером на шандалах заменить зелёные светильники красными, здание запылает будто огромный костёр.

Малика посмотрела через плечо и печально улыбнулась: для неё все краски размыты, словно разведены грязной водой. Она никогда не познает всё великолепие разноцветного мира, потому что полюбила человека, который никогда не будет ей принадлежать.

Сидя на летней площадке кафе и потягивая сок лесных ягод, Малика украдкой поглядывала на Вельму. Солнечные ожоги на лице девушки побледнели и легли ровным загаром. Коралловые, красиво очерченные губы, слегка заострённый нос, капризно-изогнутые брови и небесно-голубые глаза. Вилар говорил, что Вельма — жалкое подобие Галисии. Интересно, какая она?

— Я ведь тоже могла каждый день гулять по этой площади, — проговорила Вельма, ковыряя вилкой котлету. — И угораздило меня родиться в тайге.

— Ты надолго к тётке?

— Не знаю. Как будет принимать.

— Почему ты о ней не рассказывала?

— У меня было время на рассказы?

Малика отставила бокал:

— Доедай быстрей. У нас много дел.

Они побывали в нескольких магазинах посуды, договорились о доставке, и только после посещения банка Малика чётко знала, куда теперь им идти. Зарин по секрету поведал, кто занимался подготовкой и проведением торжества, посвящённого двадцатилетию открытия отделения «Ювелибанка» в Порубежье.

Открыв дверь со скромной табличкой: «Организация праздников», Малика и Вельма вошли в светлую комнату. Возле окна — столик, окружённый мягкими креслами на низких ножках. На полу пушистый ковёр в тон нежно-лиловых стен.

Из смежной комнаты появилась невысокая смуглая девушка, посмотрела с немым вопросом и расплылась в ослепительной улыбке:

— А я вас знаю. Вы Малика, хозяйка гостиницы. Кстати, почему такая красивая гостиница и до сих пор без названия?

Малика не успела ответить, как очутилась в кресле с фотоальбомом в руках. Вельма уселась рядом.

— Йашуа, — представилась смуглянка и расположилась в кресле напротив. — Необычное имя. Зато не забывается.

Малика открыла альбом.

— Посмотрите, какие гостиницы. Доброго слова не стоят, а названия… — Йашуа забавно сморщила нос. — «Император», «Звезда»… Какую будем готовить вывеску?

— «Дэмор».

Йашуа склонила голову к плечу. Из глаз цвета морской волны исчезло веселье.

— «Дэмор»?

— Да. И только так.

— Хорошо. Пусть будет убежище морун.

— Вы знаете, как переводится это слово? — удивилась Малика.

— Конечно. Я вам никого не напоминаю?

— Неужели ориентка?

Йашуа улыбнулась:

— Ориентом был мой дед. Извините, Малика, но я не буду смотреть вам в глаза. Хорошо?

Малика кивнула и отложила альбом:

— Вообще-то я пришла к вам по другому поводу.

Беседа затянулась до вечера. Вельма, глуповато улыбаясь, наматывала на палец поясок платья. Малика не обращала на неё внимания. Вниманием завладела Йашуа: её глаза таинственно мерцали, плавные движения гибких рук завораживали, а низкий грудной голос уносил в Смарагд.

И лишь посмотрев на настенные часы, Малика вскочила:

— Бог мой! Вельма! Мы опаздываем. Йашуа! Ради бога простите, но нам надо идти. Вы поняли, что я хочу. Подумайте, а я приду к вам через неделю.

В вестибюле гостиницы их встретил Таали. Оказывается, приезжал страж, сказал, что маркиз передаёт свои извинения и просит быть готовыми к отъезду завтра в полдень.

Вельма хлопнула ладонями себя по бёдрам:

— Ну вот, зря бежали.

— Я провожу тебя к тётке, а Таали поможет донести сундук. Да, Таали?

Распорядитель кивнул:

— Конечно!

Вельма схватила Малику за руку:

— Я тебя не оставлю! А вдруг опять ночной кошмар, а ты одна.

До самой темноты они просидели на лавочке в парке. Вельма молчала. Молчала и Малика. Вернувшись в гостиницу, вошла в спальню и провернула в замке ключ. Больше никто не будет свидетелем её слабости.

Впервые Макидор, оппонент Адэра в дискуссиях о моде, услышав о том, куда собрался правитель, без пререканий принёс любимые сапоги, льняные штаны и рубаху свободного покроя. Зато Исаноха нарядился, как на званый ужин. Едва они отъехали от замка, советник развязал галстук, а немного погодя расстегнул верхние пуговицы на шёлковой сорочке.