Трон Знания. Книга 2 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 50

— Я могу вернуть ему память.

Валиан рывком повернулся к Малике:

— Серьёзно?

— Да, он всё вспомнит, но будет другим человеком. И уже не станет старейшиной. В нем пропадёт стержень.

— Это как?

— Исчезнут качества, которые необходимы сильным людям. Он много чего потеряет, но найдёт намного больше — семью. Поговори с его родными. Если они согласны, я это сделаю.

Вечером Разана накрыла стол в саду. Благоухание осенних цветов, запах груш и яблок, порхание мотыльков вокруг керосиновой лампы располагали к непринужденной беседе. Скупо улыбаясь, Мебо рассказывал, как он с правителем толкал машину, как они давали щенку смоченный вином платок. Валиан вспоминал, как они с Адэром считали зерна в колосках. Как скакали наперегонки по лугам и Валиан с позором проигрывал. Разана вспоминала, как Адэр попробовал клюквенный кисель с молоком и потом целый день плевался. Ютал рассказал, как правитель сбросил с обрыва сапоги и спустился за ними.

Подперев щёку рукой, Малика слушала. В груди тонкими струнами стонало сердце.

— Не помешаем? — прозвучал за спиной женский голос.

Малика оглянулась. Между деревьями стояли пожилой мужчина с потерянным взглядом и женщина средних лет, удивительно похожая на него чертами лица.

Разана подскочила:

— Мебо, пошли, принесём стулья.

Валиан жестом остановил жену:

— Нам лучше уйти.

Женщина усадила Тиваза напротив Малики, села с ним рядом и взяла его за руку:

— Папа! Ничего не бойся.

— Вы можете уйти, — обратилась Малика к дочери бывшего старейшины Климов.

— Нет, я останусь.

— Ему будет очень больно.

— Меня предупредили.

— Он будет плакать.

— Валиан говорил.

— Пока он не успокоится сам, его нельзя трогать.

— Не буду. — Дочь поцеловала отца в щёку. — Я рядом, папа. — И отпустила его руку.

Малика вместе со стулом придвинулась к Тивазу, обхватила его лицо ладонями. Он улыбнулся, как несмышлёный ребёнок.

— Смотрите на меня, Тиваз, — произнесла Малика. — У вас очень красивые глаза, Тиваз. Я впервые вижу человека с такими глазами, Тиваз. — И тихо промолвила на языке морун: — Я стираю с зеркала пыль.

Адэр читал вслух откровение Странника, написанное на языке ветонов, и не понимал, о чём читает. Мысли прыгали и мешали сосредоточиться. До недавнего времени он был совершенно спокоен, думая, что Малика в Ларжетае. Он был спокоен, когда Вилар сообщил, что Малика выпросила у него пять грузовиков и не сказала — зачем. Возможно, не хотела лишний раз выслушивать, что тайному советнику негоже заниматься гостиницей. Неделю назад из поездки вернулся Исаноха… Она у климов, когда приедет — неизвестно. Адэра разбирала злость: Малика столько раз говорила о доверии, и как после этого ей доверять? Спланировала, склонила на свою сторону Исаноху и уехала молча, будто правитель пустое место. Будто он враг, предатель и ещё бог знает кто.

— Не глотайте буквы! — Голос Драго прозвучал как хлопок в пустой комнате.

Адэр поднял голову.

Страж, сидя с другой стороны стола, выпрямил спину:

— Простите. Я сказал два раза — вы не слышали.

Адэр закрыл фолиант:

— На сегодня хватит.

Драго поднялся со стула.

— Я тебя не отпускал.

Страж сел.

— Почему моруны прячутся за долиной Печали?

Драго уставился на Парня, дремлющего возле холодного камина:

— Не знаю. В детстве я жил в Маншере. Меня увёз туда отец. Историю Порубежья в тамошних школах не учат.

— В истории Порубежья о морунах нет ни слова.

Вскинув брови, Драго повернулся к Адэру:

— Да? Странно…

— Не странно. Информация о морунах никак не могла попасть в историю страны, в которой они не жили. Они ушли за долину Печали до того, как Грасс-Дэмор переименовали в Порубежье.

— Они жили в Порубежье. Целых семь лет, — уточнил Драго.

— Ну вот… А говорил, что не знаешь. Может, вспомнишь, почему они ушли?

— Слышал, что их не любили.

— Почему?

— Они жили по понятиям.

Адэр потёр лоб, поглядывая на Драго из-под ладони:

— Они воровки?

Страж вытаращил глаза:

— Нет!

— Живут по понятиям только воры.

— Ничего подобного. Если человек не убивает и не ворует, потому что боится наказания — он живёт по Закону. А если человеку даже в голову не приходит сделать что-то плохое — он живёт по человеческим понятиям.

— Интересное объяснение… А как ты объяснишь ваши с Маликой чудачества в парке развлечений?

— Вы говорите о человеке-рыбе?

Адэр кивнул.

— Я не хотел его спасать. Малика меня заставила.

Как же это на неё похоже: против ветра, против течения, наперекор здравому рассудку…

Драго усмехнулся:

— Если я снова попаду в такую ситуацию — раздумывать уже не буду. Мне понравилось спасать людей.

В кабинет заглянул Гюст:

— Мой правитель! Советники в сборе.

Шагая в зал Совета, Адэр мысленно проговаривал вопросы, которые собирался поднять на собрании. Он решил обходиться без шпаргалок. Если память не может удержать фразы — значит они неважные. Если они неважные — зачем их писать, а потом озвучивать?

Моранда бежал рядом. Увалень-щенок взрослел и превращался в настоящего зверя: взгляд злобный, поступь бесшумная и дыхания не слышно. Проводив хозяина до зала, Парень так же тихо исчез.

Орэс Лаел чувствовал себя в кресле старшего советника как умелый наездник в седле. Его желание трудиться с полной отдачей сквозило в каждом слове. Воодушевление и энергичность Лаела передалось остальным. В итоге заседание прошло на волне единства и полного взаимопонимания. Давно такого не было. А Адэру почему-то не хватало простора, воздуха, света… Будто зал стал меньше, окна уже, а люстры превратились в свечи.

После собрания Адэр отправился в кабинет, но поработать с документами не удалось. Глаза так и норовили посмотреть в окно. За окном темнота, ни зги не видно. В голове стучало молоточком: зачем ты смотришь в окно, зачем? Ты никого не ждёшь…

В холле горел камин, не для тепла — для уюта. Тихо потрескивали дрова. На столиках светились лампы, разбрасывая лучи по паркету. Моранда запрыгнул на диван, стоящий под декоративным деревом, и свернулся в клубок как ёжик. Адэр постоял возле лестницы — всё равно он не сможет уснуть — и расположился возле Парня.

Сверху донеслись тяжёлые шаги. На балконе второго этажа появился Вилар. Похлопывая ладонями по балюстраде, посмотрел на парадные двери и пошёл обратно.

Из хозяйственной пристройки показались двое. Страж отдал девушке ведро, поправил воротничок на униформе служанки. Девушка зыркнула по сторонам, чмокнула молодого человека в щёку и скрылась в коридоре, ведущем к залу Совета.

Адэр потер грудь. Что так больно кольнуло? Зависть? Она, родимая!

— Вот так-то, Парень! — Адэр потрепал зверя за уши. — Кому-то любовь дарят. А кто-то ее покупает.

А покупать приходилось всегда, невзирая на происхождение избранницы на ночь. Будь то блудница из роскошного притона или высокородная дама — все ждали денег или подарков. Галисия и та ни разу не оттолкнула его руку, подносящую очередную драгоценность. Адэр купил ей особняк в пригороде Градмира якобы для тайных встреч. Но ему так и не пришлось побывать там. Галисии нравился его замок Грез. Замок Грез… Скоро ль он пройдется по лавандовой аллее, посидит на берегу озера?

По лестнице поднималась горничная — направляется в покои правителя стелить постель. Белокурые локоны спадали на гибкую спину. Бедра, затянутые в узкую юбку, плавно покачивались. Длинные стройные ноги мягко ступали по ступеням.

— Пошли, Парень. Пора отвлечься, — сказал Адэр и краем глаза уловил серьезный, как у человека, взор моранды. — Не смотри на меня так! Ты еще мал, чтобы осуждать мужчину.

Вдруг Парень вскочил, встал передними лапами на спинку кресла и (о, чудо!) завилял хвостом. Входная дверь протяжно вздохнула. Из-за раскидистого деревца в кадке не было видно, кто вошел. Но Адэр знал, кто…