Спорим на разбитое сердце? (СИ) - Морган Ирма - Страница 16

— Не забудь, я жду тебя в одиннадцать ночи, — на прощание добавил Август.

Элинор сделала вид, что не услышала его. Ее фигура стремительно отдалялась, пока совсем не исчезла в горизонте августа. В мыслях парня она все еще была близка.

***

В ночном океане плавают только рыбы, влюбленные и безумцы. Впрочем, некоторые не видят разницы между последними.

Когда она отталкивалась тонкой ножкой в единственных белых кроссовках по шершавому уличному асфальту, чтобы ее скейтборд прокатился еще несколько метров, с шумом постукивая резиновыми колесиками; когда ее грязно-розового цвета джинсовые шорты высокой посадки сливались с последней полоской сгоревшего неба; когда вольноотпущенные волосы подхватывались встречным ветерком, щекочущим ее обнаженный живот; когда Марк подталкивал ее сзади, а Итан рассказывал шутки, над которыми своим неповторимым смехом смеялась Ви, тогда улыбалась Элинор, ощущая в каждом мгновенье юность. Юность, в которой и ради которой она жила.

Когда друзья оказались на своем любимом пляже, настолько родном, что они даже иногда забывали, как многим людям он принадлежит, они быстро обнаружили искомую компанию. Там было уже около четырех человек, но когда они встретились, то быстро запомнили друг друга.

Брианна, что приветливо поприветствовала всех, но особо тепло Элинор, познакомила их со своими друзьями.

Скарлет, сразу нашедшая общая язык с Ви. Она мыслила очень зрело — это заметила Айви, болтавшая, именно «болтавшая», как о пустяках, словно известным и очевидным, об абстрактном экспрессионизме. Брианна успевала поддерживать разговор не только с ними, но и с Беллой, загорелой и фигуристой девушкой, опускавшей похабные шуточки в адрес Итана, который, впрочем, нашел эту персону немного легкомысленной, очевидно пошлой и слегка пьяной. Итан приглянулся и Брианне, изредка успевавшей многозначительно улыбнуться ему на комплименты. Только улыбка Брианны не была столько откровенна, как улыбка ее подруги — нет, в ней была загадочность, которую нужно было разгадать, чтобы понять, была ли эта улыбка жестком скромности, благодарности или легкого шлейфа высокомерия.

Марк общался с Августом. Элинор беспокойно осматривала их хмурые серьезные лица, на которых иногда оставались следы попыток поиска общего языка и искреннего смеха. К счастью, эти двое спустя некоторое время все-таки оставили друг друга — они были антиподами, и потому их общение не развивалось дальше обывательских вопросов и ответов на них. И Элинор понимала это: Марк — реалист, воплощение практичности действий, твердых теорий и холодности чистого математического склада ума; а Август — это сосуд с острым и горьким, сладким и кислым, с постоянным анализом и поиском, с проблемой и ее решением; с целью понять, что не понимают другие, но не просчитав все наперед, а порывисто вскакивая с места; он есть огонь, согревающий и обжигающий по своему желанию.

Марк — тот, кто будет смеяться, если смеется Элинор. Август — тот, из-за кого Элинор начнет смеяться.

— Кто из них твой парень? — это спросил молодой человек двадцати лет, один из знакомых Брианны. Он был, пожалуй, самым привлекательным из всех: высокий, накаченный, он держался довольно расслабленно, но при этом прямо и уверено, как будто всегда имел идеальную осанку. Он улыбался непринужденно, стоял, облокотившись спиной о свою машину, из которой играла песня AJR «Weak», часто «крутившаяся» по радио.

— Никто, к счастью, — с иронией ответила Элинор, оторвав беспрестанный взгляд от «своих мальчиков». — С чего ты вообще решил так?

— Ты смотрела на них, как школьница на студентов, — незнакомец хмыкнул, скрестив руки на груди. — Кто тебе больше нравится?

— Честно? — она вздохнула, молниеносно осмотрев обоих. — Ты.

Парень улыбнулся, слегка хохотнул, оценив мини-шутку, отвернулся, будто слегка смутился, и затем так же легко продолжил разговор:

— Я бы ответил взаимностью, однако сначала мой взгляд на твою подругу, которая сейчас болтает со Скарлет, — он кивнул в сторону Ви, которая не обращала внимания ни на кого, кроме своей собеседницы. — Уверен, она очень интересный человек. И очень красивый человек.

— Да, ты прав, но даже не надейся на взаимность: Айви нравятся только умные парни, — задумчиво произнесла Элинор, сразу не поняв, что съязвила. Удивительно, она уже перестала замечать за собой эту колючесть, на которую жалуются другие. — Ой, я хотела сказать, что ей нравятся рассудительные, интеллигентные парни, то есть, ты не тупой, я…

Голос парня снова принял форму легкого смеха, короткого и искреннего.

— Когда ты перестаешь задирать людей? — прямолинейно спросил он, отыскав во взгляде девушку щепотку стыда.

— Когда напиваюсь, — после этих слов парень протянул ей бутылку с едва тронутым алкоголем. Элинор мгновенно оживилась и энергично помахала головой, вежливо отказываясь от «дара». — Я не пью с незнакомцами.

— Я Остин, рад знакомству, — он взял ее руку и пожал с воспитанной осторожностью, будто дотрагивался до ладони принцессы, которая застенчиво отводила взгляд в сторону. Только Элинор не было принцессой, а потому откровенно пялилась на Остина, удерживаясь от грубости, которой она случайно могла его тронуть. — Ну вот, теперь я не незнакомец, так что ты спокойно можешь выпить и стать хорошим человеком.

— Остин? Тебя назвали в честь магазина? — все-таки Элинор не смогла оставить комментарий при себе.

Парень хмыкнул, попытался посмотреть на нее хмуро, но его улыбка все еще выдавала неспособность обижаться на подобные мелочи.

— В честь дедушки, наверное, но давай лучше будем считать, что в честь Дея Остина*, - он пожал плечами и отдал алкоголь Элинор, которая смиренно приняла его с мыслью о том, что она может позволить себе выпить хотя бы немного, потому что она странным образом устала от самой себя.

— Ты знаешь, что ты предложил алкоголь несовершеннолетней? Ты можешь понести за это ответственность, — произнесла она, скривившись он первого небольшого глотка прямо с горла бутылки.

— Поэтому будь хорошей девочкой и не напивайся сильно, чтобы мне не пришлось нести тебя домой, — он обратил внимание, что Скарлет ушла танцевать, поэтому Ви осталась без собеседницы. Остин торопливо пожелал Элинор всего хорошего. — Пойду познакомлюсь с твоей подругой.

— Ты что, оставляешь меня наедине с этой прекрасной бутылкой? — вслед кинула она слова и с довольной улыбкой пробубнила себе под нос, — ну и славненько!

Она никогда не пила много. Иногда к ней в руки попадал бокал с красным вином, которое ей позволял пить отец, и из-за которого злилась ее мать. К семнадцати годам она все еще не умела пить, но считала это плюсом: что хорошего в том, чтобы не оставаться трезвой даже после двадцати глотков? «Разве люди не напиваются, чтобы забыться?», — думала Элинор, не знающая, что пила не из-за тоски, а из-за скуки.

Она стояла одна еще около пяти минут, постукивая белыми кроссовками по остынувшему песку в такт музыке, захватывающей все ее чувства. Холодный свет фар ложился на нежный сероватый песок, перебирающего с места на место с легкими порывами ветра с места на место. Звуки ночи были неслышны в веселых разговорах, смехе, треска сияющего костра, музыки — тишина уступила молодости одну звонкую бессонную ночь.

В теплом свете юного костра Элинор безмолвно рассматривала маленькие алмазы, разбросанные по иссиня-черному бархатному небу. Отражение звезд в ее глазах озаряло взгляд загадочным синением. Звезды отражались и в океане, тихом и спокойном, словно слившемся с небесной гладью. Звезды были так же прекрасны, как и девушки, любующиеся на них.

— Нельзя смотреть на звезды в одиночестве, — от неожиданности Элинор почувствовала легкую дрожь.

Август отвлек ее взор, все еще хранивший пылинки света.

— Цц… Это еще почему?

— Ими тоже можно опьянеть, — Август заметил бутылку, а затем осудил на Элинор одним только взглядом. — Но раз тебе нормально напиваться одной, можешь забыть, что я сказал.

— Я не одна! — ее протестующий голос ясно протянулся сквозь музыку. Девушка показала рукой на компанию, сидящую у костра. — Они тоже пьют!