Верум - Коул Кортни - Страница 28

- Ты помнишь Андромеду? – спрашивает он, и я действительно помню ту ночь там дома. Я помню, как мы сидели на пляже и его лекцию о вечной любви, но сейчас, это кажется таким злободневным.

- Помню, - отвечаю ему я, и прислоняюсь к нему, чувствуя его тепло и силу. – И я верю тебе. Любовь – бессмертна.

Финн.

Мама.

Нетленны.

Он глядит вниз на меня, а затем проводит пальцами по моей щеке.

- Калла, ты так любима. Ты просто не знаешь этого прямо сейчас. Пожалуйста, не отталкивай меня.

Я закрываю глаза, поскольку те причины, по которым я дистанциировала себя, как-то кажутся больше не важными. Но все же.

Ведь секреты – это то же самое, что и ложь.

И я не могу игнорировать его тайны.

- Знаю, ты считаешь мой разум хрупким, - говорю ему я. – И думаю, ты может быть и прав.

Он протестует, но я покачиваю головой.

- Нет, я знаю, ты так считаешь. И это нормально. Потому что я до сих пор общаюсь с Финном, Дэер. Я все еще притворяюсь, что он со мной. Нормальный человек не стал бы такое делать.

Дэер сглатывает и удерживает мою руку, и не колеблется.

- Сделал бы, если бы это помогало, - твердо заявляет он мне. – Ты пережила огромную потерю, Калла. Большую, чем средний человек смог бы понять. Если тебе помогает представлять, что Финн здесь, то так и делай. Пока знаешь, что ты претворяешься.

Я киваю, дабы я действительно знаю, большую часть времени, по крайней мере, когда дело касается Финна.

Но есть кое-что еще… кое-что, чего я не буду упоминать.

Странного мужчину в толстовке.

Потому что я не хочу знать, реальный ли он.

- Не честно ожидать, что ты будешь со мной, когда я в таком неуравновешенном состоянии, - бормочу я, и все во мне желает, чтобы он заспорил, запротестовал, притянул меня к себе.

Но к моему удивлению, он ничего такого не делает.

Он просто кивает.

- Я не хочу торопить тебя, - тихо говорит он. – Когда будешь готова, ты узнаешь.

Его слова слегка ранят мое сердце, но я игнорирую их.

Это то, чего я просила.

- Ты здесь все еще рисуешь? – спрашиваю я, пытаясь сменить тему.

Он кивает.

- Конечно.

Мы продолжаем прогуливаться, выходим из сада и дальше по тропинке. Над головой сияет луна, освещая наши шаги.

- Могу ли я увидеть твои рисунки?

Дэер улыбается.

- Конечно. Хочешь, чтобы я нарисовал тебе новый?

Я помню, как позировала ему.

Когда он рисовал меня, писал меня,

эти чувства были настолько интимными и знакомыми,

Я не могу сказать «нет».

Я киваю.

- Да.

- Я пойду за своим альбомом для эскизов, - говорит он мне. – Встретимся в библиотеке.

Он оставляет меня у двери, и я сворачиваюсь калачиком в библиотеке и жду.

Я жду на сиденье у окна, залитая лунным светом.

Прислонившись головою к стеклу, я гляжу на улицу, на конюшни, на тропинки, на торфяники.

Что-то движется в темноте, и я сосредотачиваюсь, вглядываясь пристальнее.

Толстовка выделяется в ночи, парень в ней скрытный.

Он выходит на тропинку и пристально смотрит на меня,

Но я все равно не могу увидеть его лица.

Я дышу и считаю.

Один,

Два,

Три,

Четыре.

Когда же смотрю вновь, его нет.

Он не настоящий.

Явно.

- Готова?

Дэер стоит позади меня, его альбом подмышкой, стул в руке.

Я пытаюсь унять трепещущие легкие, и киваю.

- Да.

Поскольку он реальный.

Дэер настоящий.

Мои чувства к Дэеру настоящие.

- Подогни ноги под себя, - шепчет он, двигаясь, чтобы помочь мне принять позу. Его пальцы тонкие и сильные, прохладные на моей коже. – Держи руку здесь, - показывает он мне, перемещая мои пальцы, чтобы обрамить лицо. – Так. Ты идеальна.

Я улыбаюсь, и он велит мне смотреть вдаль, смотреть в сторону звезд на улице.

Я так и делаю, и заставляю себя не глядеть вниз,

Потому что не хочу никого видеть, стоящего там.

Энергия между мной и Дэером чрезмерная. Она потрескивает от напряжения, от невысказанных слов. Я закрываю глаза и чувствую ее, скользящую по моей коже, подобно его карандашу по листу.

Я слушаю, как угольный карандаш скользит по бумаге,

Я слышу поверхностное дыхание Дэера, пока он сосредотачивается.

Взглянув на него, я вижу, как он откидывает с глаз волосы нетерпеливой рукой,

Торопясь вернуться к картине.

Он рисует мою ногу,

Он рисует мой глаз,

Он рисует мои губы.

И когда он рисует мои губы, я встаю со своего места, и опускаюсь на колени перед ним.

Я прикасаюсь к нему дрожащими пальцами.

Он закрывает глаза, но затем хватает мою руку.

- Нет, пока ты не будешь готова, Калла, - говорит он, его слова решительные. – Я не могу… не раньше, чем ты будешь готова.

Мне приходится с этим согласиться, потому что так справедливо.

Я не могу колебаться взад и вперед, не могу играть в игры, даже если с сама с собой.

- Хорошо, - шепчу я. – Прости.

- Не извиняйся, Кэл, - говорит он мне. – Просто будь готова поскорее. Пожалуйста.

Мне приходится на это улыбнуться, и я рассматриваю его рисунок.

Я выгляжу печальной, затравленной, почти как призрак, усевшись на окно и уставившись в небо.

- Неужели я действительно так выгляжу? – с сомнением и немного разочарованная спрашиваю я.

- Ты прекрасна, - отвечает мне Дэер, и он в это верит.

Я прислоняюсь щекой к его колену.

- Ужасно снова быть здесь? Я знаю, тебе здесь не нравиться.

Но он приехал сюда ради меня. А это о чем-то говорит.

Это может сказать обо всем.

- Не так ужасно, - отвечает он. – Ты же здесь.

Да.

Я здесь.

- Что с тобой здесь случилось? – спрашиваю его я, поднимая болезненную тему. Он вздрагивает, но отводит взгляд.

- Ничего, о чем тебе нужно волноваться.

- Но так и есть, - говорю я. – Я волнуюсь.

Он берет мою руку и удерживает ее.

- Здесь речь идет не обо мне, - серьезно произносит он. – А о тебе.

Мне не нравится этот ответ, но он провожает меня в мою комнату и целует в лоб, прежде чем уйти.

К моему удивлению, я сплю. И когда просыпаюсь, картина, нарисованная Дэером, лежит на прикроватном столике, но я не помню, чтобы положила ее туда.

Был ли он здесь, пока я спала?

Я его не слышала.

Его нет за завтраком, так что я прочесываю поместье его в поисках. Тропинки, гараж, сады. Его нигде нет, но Сабина, конечно же, здесь.

- Здравствуй, дитя, - приветствует она меня с полными руками дерна. Я наблюдаю, как она просеивает почву, сажает, пересаживает и обрезает.

Почему все называют меня дитя?

- Доброе утро, - приветствую ее я. – Вы видели Дэера?

Она отрицательно качает головой.

- Он выходил прогуляться ранее, - предлагает она. – Но думаю, я видела, как он уехал.

Интересно, куда он ездит каждый день.

Я опускаюсь на колени рядом с Сабиной.

- Какое было его детство? - интересуюсь я, надеясь она расскажет мне то, что он нет. – Вы должны знать, ведь вы были его няней.

- Я была, - кивает она. – Но Оливия очень часто присутствовала, очень во многом участвовала. Не как Элеонор была с твоею мамой. Элеонор была независимой, Оливия – любящей. Его мать любила его, дитя, так что вот так.

Но что-то в ее голосе подсказывает мне, что любовь Оливии к нему была единственной его радостью.

- А что насчет Ричарда? – нерешительно спрашиваю я. Лицо Сабины мрачнеет.

- Ричард никогда не любил Дэера, - честно отвечает она. – Он считал, что Дэер соперничал за любовь Оливии, что смешно. Дикки был жесток к Дэеру, но я делала все возможное, чтобы его защитить.

Мое сердце резко щемит, поскольку что-то в тоне ее голоса дает мне знать, что ее «все возможное» было не достаточно.

- Что он ему сделал? – спрашиваю я, и честно говоря, боюсь узнать.

Она отворачивается.

- Это уже не имеет значения. Это прошлое. Дело сделано, и Дэер заплатил за то, что сделал.