Лемурия (СИ) - Уваров Александр - Страница 36

Халаты и накидки — в одной половине.

Платья, купальник…

Пробежав почти весь путь, шагах в пяти от спальной комнаты Алексей остановился на мгновение.

«Что же делаю? Что же это?»

Он подошёл к выходившему во внутренний двор окну, застыл возле него, слепыми глазами трогая темноту.

Горячим лбом прислонился к стеклу. Стекло мелко, едва ощутимо вибрировало, и проходящие внутри рамы струи холодного воздуха его в кусок прозрачного льда.

Стало немного легче.

И Алексей продолжил свой путь, сделав последние шаги.

В спальню он вошёл походкой неуверенной и вороватой. За повадку такую обругал себя последними словами…

Но стыдно было. Пакостно и грязно на душе.

И руки почему-то подрагивали. То ли от волнения, то ли…

«Что ты, в самом деле?» подбадривал себя Алексей. «Ты же в своём доме… А это… Нет, это ей должно быть стыдно! Если должно… И вот не надо, не надо… как его… Рефлексировать не надо! Переживать… Зачем себя мучить? Это же вполне нормально… нормально…»

Думал так… Точнее, старался так думать. Но навязать самому себе подходящие к ситуации мысли было куда проще, чем заставить замолчать болтливую дуру-совесть.

Отчего-то не хотела она прикусить язык и не соглашалась она с тем, что копаться в вещах жены тайком от неё — это нормально.

Всё ей казалось, что ненормально это.

Но как бы там ни было, а зашёл Алексей в спальню, собравшись с духом. Долго водил рукой по стене, нащупывая выключатель. Только потом догадался скосить глаза, вспомнив, что выключатель с подсветкой.

И, осмотрев комнату, вздохнул обречённо.

«Вот ведь дура! Хоть бы спрятать догадалась!»

Двери шкафа были широко раскрыты. Та половина, где висели халаты, была в беспорядке. Видно, в душ супруга халат подбирала придирчиво.

Во второй половине всё было на местах… Только вот одна вешалка с краю отодвинута была немного в сторону.

Не сложно было догадаться, по какой причине…

С этой вешалки Алексей и снял платье, ещё влажное, с въевшимися в ткань тёмными пятнами по краю. Собственно…

«Тяжело на это решиться! Что теперь? Ощупать всё, обхватать? Глупость какая! Чего я так завёлся? Кому поверил? Вениамину какой-то мужик что-то сказал… Ляпнул, чтобы деньги выманить! А я взбесился… Нет, Веня, я с тобой завтра жёстко поговорю! И этот звонок тебе в зачёт пойдёт! Вот увидишь!»

Словно отряхивая морок, он замотал головой. И собрался уже повесить платье, но ненароком едва не выронил его из дрожащих рук.

Поймал на лету, не дав упасть на пол. И увидел, как отлетел прочь выпавший из кармана кусочек ткани.

Алексей подошёл ближе, наклонился и поднял…

«Чёрт! Дрянь! Вот дря…»

…трусики с разорванной тонкой полоской ткани.

«Дрянь!»

Он отбросил их. Сам не мог понять: гневом или отвращением было вызвано это движение.

Или… испугом?

«Чего бояться? Того, что нашёл? Сам же искал, сам! Хотел такое найти? Хотел?!»

Выронил платье.

И побрёл медленно прочь.

Он спустился вниз. В туалетной комнате, что рядом с ванной, долго и тщательно мыл руки под струёй горячей, обжигающе горячей воды.

И прислушивался, против волу прислушивался к казавшемуся бесконечным шум и весёлому плеску воды, долетавшему из душевой кабины.

Он извёл кусок мыла. Добавил ещё из флакончика жидкого. И долго вытирал ладони полотенцем, которое выбросил потом в мусорное ведро.

Потом поднёс ладони к лицу и долго обнюхивал их, брезгливо морщась.

«Пакость! Мерзость!»

Молоточки застучали по ушным мембранам.

Бум-бум! Дробь! Дарр-дарр!

Распухли вены на висках, и голова превратилась в большой и горячий шар.

Он и не заметил, как шум воды смолк. Так стоял с поднятыми руками, пока не окликнул его жена.

— Лёша, ты здесь? Вернулся?

Голубой, с золотистой нитью, халат. Ей идёт! Очень он ей подходит, этот халат!

— Ты же собирался в Лондон лететь?

Алексей сглотнул слюну.

— И чего ты в одних трусах по дому ходишь?

Приоткрыл рот. Сказать — не получилось.

Она попыталась обнять его.

— Грязный я, под дождь попал, — прошептал Алексей, отступая на шаг.

— Дождь? — удивлённо переспросила Ирина.

Алексей кивнул.

— Ливень… Почти к Бангору подъехали, а тут — дождь. И болото какое-то заехали… Промокли до костей… Вот, решил вернуться.

И с неожиданным ожесточением выкрикнул:

— Викрам подвёл! Водить не умеет! Завтра же уволю!

И сник, опустив голову.

— Не волнуйся, — успокоила его супруга.

И, посмотревшись в зеркало, поправила слегка съехавшую набок чалму, скрученную из синего хлопкового полотенца.

— Прими душ, отдохни. Позвонишь своим партнёрам, перенесёшь встречу…

— К чёрту эту встречу! — неожиданно выпалил Алексей.

Ирина посмотрела на него удивлённо.

— У тебя лоб красный. Не заболел?

Алексей покачал головой.

— Не… Говорю же, устал. Устал очень! В гостиной…

Он сделал шаг, и Ирина поспешно отошла в сторону.

— …в гостиной буду. Хочу посидеть немного в темноте, глаза почему-то болят. Потом ванну приму… Горячую такую, прямо кипяток! А ты меня не жди, ужинай… Делай, в общем, что хотела…

Алексей усмехнулся. Как-то криво, нехорошо.

— Что хотела!

И побрёл прочь.

— Лёша! — крикнула ему жена. — Обслугу отпустила, но повар остался. Ужин будет готов…

Алексей, не останавливаясь, махнул рукой.

— И в трусах не ходи! Прошу тебя, набрось что-нибудь!

На это он не ответил и взмахом.

Только ускорил немного шаг.

Минут через десять Ирина зашла в тёмную гостиную, где, спиной прислонившись к стене, сидел на полу Алексей.

Не включая свет и не видя супруга, спросила она наугад в темноту:

— Алексей, а в спальни ты не заходил?

Алексей и сам не мог понять, почему он ответил:

— Нет!

Произнеся это короткое слово уверенно и жёстко.

— Точно? — с удивлением и сомнением в голосе переспросила Ирина.

И как будто, с какой-то затаённой надеждой…

— Нет! И не поднимался даже!

Ирина помолчала минуту.

— Лёша, а ты поговорить со мной не хочешь?

Алексей лёг, щекой прижавшись к ковру.

И протянул подчёркнуто беззаботно:

— Не-а-а! Устал я… Устал… Дай подремать немного!

Ирина, выждав ещё немного, и не дождавшись продолжения разговора, вышла из гостиной, мягко и осторожно закрыв за собой дверь.

А Алексей вскоре и правда заснул. Незаметно это вышло… Вроде, только на миг закрыл глаза…

Проснулся он среди ночи, во втором часу.

Принял ванну. Переоделся, раздобыв в гардеробной пижаму.

Остаток ночи досыпал в гостиной. Только, конечно, уже не на полу, а на диване, прикрывшись плотной шерстяной накидкой, взятой с этого же дивана.

Маленький оранжевый человечек, ростом примерно с пол-локтя взрослого и среднерослогого мужчины, запрыгал суматошно по столу, заверещал неразборчиво тонким, противным, на придавлено-зверьковый визг похожим голоском, а потом, пометавшись вдосталь из угла в угол, отчего-то быстро успокоился, пригнулся и, спрятавшись за пластиковой (из запасов duty free) бутылкой виски, выставленной на стол аккурат за минуту до его появления, принялся поглядывать за прибывшим на отдых писателем.

Искандеров раскрыл сумку и весьма неаккуратно разбросал вещи по номеру. Полюбовавшись на беспорядок…

«Образцовый нумер творческого человека!»

…сложил аккуратно шорты и майки в шкаф, брюки развесил на вешалках, мелкие же предметы оставил пока, до времени — в сумке.

— Ты чёртик местный? — спросил Искандеров оранжевого. — Маленький ты какой-то и невзрачный. И рогов у тебя нет. И шерсти.

Он протянул руку человечку. Тот, отступив подальше за пластиковую башню бутылки, яростно оскалил зубы и залопотал что-то неразборчиво.

— Напрасно ты так, — с упрёком сказал ему писатель. — Я поздороваться хотел, руку пожать деликатно. Чтобы всё по правилам, как у культурных людей…

Человечек высунул язык и перекувырнулся через голову.