А. А. Прокоп (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович - Страница 21

Шёл он долго, останавливаясь через каждые двадцать метров, и этим привлек внимание набожной старушки Авдотьи.

— Нехорошо тебе батюшка, пойдем, отдохнешь у меня — сочувственно произнесла она, приблизившись к нему.

Маленькая, сгорбленная с годами, она искренни, хотела помочь отцу Кириллу.

— Плохо ты батюшка выглядишь, пойдем каплей сердечных тебе дам.

— Спасибо Авдотья, но некогда мне. Время моё подходит, а дело ещё важное есть.

— Что ты, что ты, не говори так — затараторила Авдотья.

— Пойду — сказал отец Кирилл.

Старушку не стала настаивать на своем. Отец Кирилл сделал несколько шагов вперед, и тут его, уже в который раз поджидала удача. Он увидел Устина, который так же неспешно, держа в руках тряпичную сумку, направлялся в переулок, что находился перпендикулярно центральной улице, на котором собственно и был дом Прохора.

— Устин! Устин! Подожди! — крикнул отец Кирилл, истратив на это больший запас своих сил.

Старик с полностью лысой головой и абсолютно седой бородой остановился.

— Кирилл ты? — удивился он, видя с каким затруднением двигается навстречу ему тот, кого он только что назвал Кириллом, свернул в его сторону.

— Я ведь старше тебя на пять лет, почти — укоризненно произнёс Устин, подойдя к отцу Кириллу.

— Я не поверишь ещё пару дней назад шустро бегал — попытался пошутить отец Кирилл.

— Заболел? — серьезно спросил Устин.

— Да Устин. Только вот дело у меня к тебе серьёзное.

— Не виделись года четыре или более, и вдруг дело какое-то. Помнишь, как ты меня сватать приходил, когда я форму сбросил и драпанул прямо из под города Омска в нашу сторону — рассмеялся Устин.

— А ты меня послал ко всём чертям и чуть не убил из своего обреза — улыбнулся в ответ отец Кирилл.

— Точно, пуля до сих пор в дверной коробке сидит.

— Ладно, с этим, что было, то было. Давно всё это минуло уже.

— Действительно Кирилл, давно всё перетерлось.

Старушка Авдотья небезразличная к чужому разговору всё это время стояла возле них, но из-за спины отца Кирилла Устин не увидел её сразу.

— Здравствуй Авдотья, как здоровье твое?

— Ползаю ещё, Устин Павлович.

— Печка, как у тебя?

— Слава богу, спасибо тебе Устин Павлович.

— Ты Устин, Резникова помнишь? — неожиданно спросил отец Кирилл.

— Помню, конечно. Тебе Кирилл лучше знать, но думаю хорошо, что пристрелили его где-нибудь.

— Я сейчас тоже так думаю — произнёс отец Кирилл.

— Ой, господи! Не знаю к чему вы — это. Только сегодня утром я видела этого человека, точнее мужика на него, как две капли воды похожего. Подумала, привидится же такое старухе.

— В форме он был? — сдавленным голосом спросил отец Кирилл.

Устин вопросительно на него посмотрел, а Авдотья тем временем спокойно ответила.

— Ты что батюшка, в кургузом пиджачишке, штаны коричневые мешковатые, а на голове кепка. Мужик работяга, как работяга, просто похож очень уж слишком, жутко даже — Авдотья несколько раз перекрестилась.

— Привиделось тебе Авдотья — сказал отец Кирилл и тут же обратился к Устину.

— Мне помощь твоя Устин нужна по печному делу.

— Что печка дымит?

— Что-то вроде того.

— Прощай Авдотья, спасибо тебе — сказал отец Кирилл и, взяв под локоть Устина, двинулся с ним дальше по улице.

Устин понял, что старый знакомый не хочет дальше говорить при старушке.

— Я Кирилл приехал к Настасье Ивановне. Сделаю у неё работу, тогда и у тебя печку посмотрю.

— У меня Устин дело срочное. Я о тебе узнал от Прохора, Настасьи сына и специально пошёл, чтобы тебя увидеть.

— Что случилось-то?

— В двух словах не объяснить. В общем, нужно мне одну вещицу захоронить, очень надежно.

— Не совсем тебя понял Кирилл. Я в этом, чем могу помочь.

— Ты-то мне и нужен для этого дела. В печку хочу замуровать, чтобы наверняка.

— Что замуровать хочешь?

— Я тебе в последний момент скажу и покажу, сейчас рано ещё.

— Как хочешь, давай сделаем так. Я сейчас работу у Настасьи Ивановны начну, сделаю, что успею, а вечером к тебе зайду, обсудим.

— Ночевать, где будешь?

— Как где? Я дочери своей, пока что не чужой. Сегодня уже виделся и с внуками и правнуками.

— Извини Устин забыл совсем, что у тебя своих в нашем селе, не меньше чем в Каменке.

— Ну, давай Кирилл, приду обязательно.

— Подожди, скажи Прохору, чтобы к старику пришёл.

— Хорошо передам — ответил Устин, они крепко обнялись, пожали руки и расстались на середине улицы.

Отец Кирилл развернулся в сторону дома. Он шёл так же медленно и, кажется, что ещё медленнее, ещё тяжелее. Шашка оставалась в доме, но отец Кирилл не беспокоился об этом. После событий в доме Елизаветы Павловны, он пришёл к странному выводу, который сам напросился в его голову, и плохо сочетался с желанием Резникова и Выдыша покончить с ним прошлой ночью. Вероятно, они и не хотели этого делать, вероятно, что-то другое находилось в их мертвецких головах. Но шашке нужен хозяин, и по какой-то причине ни Резников, ни Выдыш, быть им не могут. Хозяин должен быть живым человеком и совсем немудрёно, что вернувшись домой, он снова застанет их у себя в гостях.

Проделав какую-то часть пути, отец Кирилл посмотрел на выглянувшее из-за тучек солнце.

— Днем оно всё ничего. День им силы не дает — сумрак с ночью их мир — вслух прошептал он.

Пройдя ещё с десяток метров, отец Кирилл вновь остановился. Долго крестился, шептал еле слышно молитву, смотря на место, где когда-то была сельская церковь. Она до основания сгорела ещё в самом начале лета восемнадцатого года. Вместе с ней вспоминался и Кирьян Устюгов — каторжник и бродяга, который убегая из села вместе с друзьями комитетчиками, подпалил церквушку и ещё несколько богатых домов. Сильно бесновалось в тот день пламя, с треском и вдохновением отлетали в разные стороны головешки и искры. Суета сует охватила людей, крик ругань и частичное бессилие спасти все строения. Изменник ветер, перешедший на красную сторону, помогал огню, не было уже ревкомовцев, а он делал работу за них. И не видел ничего этого сам отец Кирилл, лишь слышал и мог хорошо представить, то, что всегда и везде было похожим. Прошло время, был другой огонь и был ещё не один раз, но представлялся этот, как две капли воды сходный с пожаром в Сретенске, где навечно остался его сын Демьян, лежавший с простреленной пулеметной очередью грудью. В красное пятно превратилась его рубашка, и не было ни о чем более дела, но от чего-то отец Кирилл тогда запомнил этот синий несгораемый шкаф на первом этаже какой-то купеческой конторки. Может в память о сыне, может, от злости на тот день, но он забрал себе этот металлический ящик. Долго был он у него в Петровском, затем перевёз он его и в Яровое к Светлане. Без дела, в большей степени, стоял сейф, и вот только сейчас отец Кирилл с мистическим осознанием нашёл ему очень важное применение. В нем, завернутая в тряпицу, дожидалась отца Кирилла шашка, а ключ болтался на старческой впалой груди рядом с неизменным нательным крестом.

Отец Кирилл засунул руку под рубаху, нащупал ключ подержал его в сжатом кулаке, затем отпустил того на свободу и сделал ещё несколько шагов в направлении дома.

Прохор появился у отца Кирилла только через два или три часа. Прогулка окончательно обессилила отца Кирилла. Его несколько раз вырвало кровью, и он понял, что следующего дня в его жизни уже не будет.

— Я за врачом схожу, отец Кирилл — испуганно произнёс Прохор, держа холодную и почти безжизненную руку отца Кирилла.

— Не надо Прохор, ни к чему это — сказал отец Кирилл.

Прохор не стал спорить с отцом Кириллом, слишком очевидной казалась та убежденность, с которой говорил старик. Было в ней не ощущение, того, что отцу Кириллу скоро полегчает само собой, а присутствие того, что всякое вмешательство врачей просто не имеет уже никакого смысла. Но при этом отец Кирилл полагаясь на общепринятые человеческие понятия, попытался обмануть Прохора.