Укрощение огня (СИ) - Абзалова Виктория Николаевна - Страница 41

Амани в раздумии покачал головой, не представляя как можно с блеском разрешить эту задачу.

Правда, был еще один человек, который почти сразу догадался о причине волнения животных, а потому как сузились черные очи беспокойной звезды, понял, что юноша-Желание тоже нашел отгадку. Однако Надеб не торопился бросаться к нему с помощью, хотя мог дать несколько весьма полезных советов, — достаточно было только попросить… Пусть даже не прямо его, а того же Халида!

Но подчас любая мелочь способна оказаться роковой. Именно в тот момент — вмешайся Надеб и озвучь лежавшую на поверхности причину, люди бы поудивлялись как это они не додумались сами до такой простой вещи и разошлись по делам, а так — все пошло совсем иначе! Молодых людей окружало все больше любопытных, а в сыпавшихся замечаниях вдруг промелькнул не звереныш, свободно живущий в покоях юноши, а почему Ас-саталь прозвали этим именем даже еще не видя толком. Как-то разом вспомнилось его необычное появление — нагим, как в день своего рождения, на носилках с пронзенной грудью и в золотых цепях, и вчерашний танец, какого никогда никто из них не видел и представить не мог, и даже история с Масадом… И выходило, что в этом юноше сложнее отыскать нечто обычное, что попадало бы в тот образ, что ожидался от него, чем изо дня в день поражаться необычному. Алый бриллиант сверкал на пальце безмятежно сложенных на груди рук, глубокие черные очи тревожаще мерцали в плотном кружеве ресниц, и слова князя Амира о том, что звезды привели его сюда, исполняя предначертанное, — самым закоренелым скептикам уже не показались преувеличением.

А дальше поток событий нарастал сходом селя с гор. Нахмурившийся Амани еще не успел ухватить суть перемены в выражении лиц вокруг, не успел сориентироваться в происходящем, приобретавшим между тем, совсем непредсказуемый оборот, — как вмешалась третья и отнюдь не доброжелательная сила.

— Аллах всемилостивейший! — раздался холодный ядовитый голос. — Какое диво, надо же… от «скромного танцора» в испуге шарахаются лошади!

Это было преувеличением, Искра Халида, хотя и нервничала, но позволяла гладить себя по холке. Резко развернувшись, Аман встретился взглядом с тем, кого сейчас хотелось видеть меньше всего. Все шло не так, он не чувствовал в этот момент под ногами достаточно надежной опоры, и неприятный холодок прошелся у затылка, но юноша только гордо вскинул голову, выгнув угольную бровь в ответ на новое издевательское замечание Джавдата:

— Дух, демон пламенный, не иначе, как заявил мне тут недавно самый никчемный из моих сыновей… Какая честь для нас, смертных! Вот только такой трюк вполне по силам провернуть любому, кто достаточно разбирается в травах…

С нарочитой медлительностью, мужчина перевел взгляд с Амани на стоявшего рядом Сахара и обратно.

— Вы обвиняете меня во лжи и… кознях? — на последнем слове безупречные губы юноши брезгливо изогнулись.

— О нет, я предлагаю доказать обратное, поскольку с предназначением не шутят! — вкрадчиво бросил Ризван. — Среди коней, которых я привел, есть такой, который не испугается и шайтана. В конюшне его сейчас не было, и применить какие-то уловки не получилось бы…

По кивку мужчины все обернулись в сторону ворот, и сразу стало ясно, о чем говорит княжий родственник. Он, вероятно, был вместе с князем, но несколько опередил и Амира, и своих людей.

Шесть или семь лошадей были не оседланы, но одного из них, антрацитово черного без единого просвета жеребца — вели под уздцы отдельно и первым. Насколько мизерно не разбирался Амани в лошадях, но надо было быть полностью слепым, чтобы не понять, что такого — можно только преподносить в дар шахам и эмирам! Жеребец недовольно встряхивал изящной легкой головой, изгибал тонкую шею, играя длинными грациозными ногами, фыркал и всхрапывал, демонстрируя не самый покладистый норов…

— Он предназначался для другого, но один круг по ущелью — и он твой! — Джавдат хищно усмехнулся, насмешливо поинтересовавшись следом. — Или несравненный Ас-саталь способен оседлать лишь мужской член в постели?

Аман едва удержался, чтобы не зашипеть от ярости в ответ на этот оскорбительный выпад, но лишь выпрямился с надменной плавностью и слегка повел плечами:

— Отчего же! — уронил юноша, почти не размыкая губ.

Взбрыкивавшего и упиравшегося жеребца уже спешно седлали в четыре руки люди Джавдата.

— Аман! — обеспокоенный сверх меры Сахар сделал попытку придержать товарища за плечо, но Амани спокойно убрал его руку.

В этот миг отступить — значило оступиться. Стерпев насмешку и признав ее правоту, потом он мог язык разбить до крови, изощряясь в остроумии, но судя по посерьезневшим лицам воинов вокруг, — потерял бы все, чего добился благодаря вчерашнему танцу, опять скатившись до прикроватного мальчика на ночь. А кроме того, заявление княжего родича даже нельзя было считать намеком на какой-то сговор, и эту язву следовало выжигать немедленно, покуда яд не пошел по жилам.

Аман без лишних слов шагнул к раздувавшему ноздри и передергивавшемуся всей блестящей шкурой коню, злобно косившему на него выпуклым темным глазом, и не глядя поймал брошенные поводья, отмечая, что этому черному бесу по крайней мере точно начихать на пантер и прочие запахи.

— Аман!!

Юноша лишь слегка повернул голову, на считанное мгновение встречаясь глазами с мечущим молнии взглядом почти бежавшего к ним Амира… А затем — ласточкой взлетел в седло, и не давая жеребцу опомнится, сжал колени и бедра у него на боках. От такой наглости вороной взвился на дыбы, и тогда Аман сделал то, чего делать ни в коем случае не следовало бы — дернув повод вправо, в сторону раскрытых ворот, пустил в ход еще и каблуки, заставляя окончательно взбешенного скакуна рвануться черной молнией. Только грива хлестнула по лицу, и пыль вихрем взметнулась из-под копыт…

Юноша отдавал полный отчет в безумии своего поступка, и утешал себя тем, что даже если он свернет себе шею, то его падение произойдет не на виду у всего честного люда крепости. Он не пытался даже управлять конем, который сам наверняка состоял в родстве с шайтаном, чтобы его бояться, и сосредоточился хотя бы на том, чтобы просто удержаться в седле, почти ложась грудью на длинную сильную шею.

Вот только вороной похоже твердо решил избавиться от навязанного горе-всадника. Он немного снизил скорость, начав выделывать коленца и взбрыкивать. Запредельным усилием воли пытаясь сохранить спокойствие, юноша заставлял себя не сжимать судорожно ноги, осторожно натягивая поводья, чтобы бес в сбруе для начала перешел на шаг. Вороной — ответил тем, что резко встал, снова взвиваясь на дыбы и начал бить копытами.

Закончилось все предсказуемо. Последнее внятное усилие юноша потратил уже не на то, чтобы удержать повод, а наоборот, послать свое тело в подобии прыжка и сгруппироваться, откатываясь подальше от разозленной бестии. В последний момент гаснущее сознание внезапно уловило хриплый выкрик, и Амани с неуместной иронией подумал, что теперь-то Аленький цветочек доигрался точно… А затем мир погас.

Аман очнулся от того, что лба касалось нечто холодное, и, раскрыв глаза, обнаружил, что лежит на шерсти плаща в тени от широких листьев. Под головой юноши было подложено что-то мягкое, а на грани слуха раздавалось прохладное журчание воды.

Он шевельнулся, пытаясь опереться на локоть и осмотреться, но был немедленно остановлен твердой рукой, только тут соображая, что оказался в оазисе далеко не самостоятельно и естественно не один.

— Шш… не вставай пока, ты сильно расшибся… — раздался хорошо знакомый низкий рокочущий голос, который сейчас почему-то разбавился хрипотцой.

Аман поднял руку, сдвигая со лба влажную ткань, чтобы видеть отчетливее, и сквозь зубы зашипел от боли, но не столько в затылке, хоть тот тоже сказал свое, а в плече и спине, боку.

— Кости не сломаны, — все так же ровно сообщил Амир, осторожными касаниями обтерев лицо юноши, после чего встал и отошел, чтобы вновь смочить край платка в источнике.