Девятьсот восемьдесят восьмой (СИ) - Казимирский Роман - Страница 15

Кивнув Мусе, он вернулся в дом и встал в центре комнаты, дожидаясь, пока мужики закроют за собой дверь. Оказавшись внутри, Курьян бросил удивленный взгляд на полати, на которых, как ему показалось, спал его друг, и успел сделать в его направлении несколько шагов, когда Марсель схватил его за руку и злобно зашипел:

— Ты что натворил, засранец?

— Что? — испуганно отшатнулся здоровяк.

Поняв, что мужик не узнал его, Марсель откинул капюшон и сдернул с лица маску, представ перед пораженными мужиками в привычном обличье.

— Я спрашиваю, что ты подмешал в свою медовуху?

— Ничего, — захлопал ресницами Курьян, в то время как Михайло, сразу поняв, в чем дело, кинулся к неподвижному телу. Уже спустя секунду он издал страдальческий стон и отшатнулся от мертвеца, схватившись за голову.

— Ой-ой-ой, что ж делается такое?! — староста в отчаянии взъерошил волосы на голове и круглыми от ужаса глазами взглянул на Марселя. — Баламошка, это ты сделал?

— Нет, конечно, — отозвался ученый. — Ты лучше вот у этого умника спроси, почему так вышло, что грек ваш только его медовухи хлебнул, как тут же и дуба дал.

Растерявшись под взглядами друзей, Курьян отступил на несколько шагов и, наконец, взмолился:

— Братцы… Я ни сном, ни духом, правда!

— Тс-с-с! — Марсель приложил палец к губам, оглянувшись на дверь, и обратился к мужику. — Не ты хотел навоза накидать в медовуху? Признавайся, что ты туда добавил?

— Ничего! — зашептал в ответ Курьян. — Мы же договорились, забыл? Да и никому еще не повредил навоз. Так что если бы я даже решил его туда набросать, но ничего бы не случилось.

— И то верно, — староста вступился за мужика. — Ты посмотри на него — лицо синюшное, будто его отравили чем-то.

— Как его могли отравить, если мы с ним пили одно и то же?! — Марсель произнес это громче, чем хотел, и зажал себе рот ладонью. — Нет, это не яд.

— Что же тогда? — подался вперед Курьян.

Вместо ответа ученый подошел к покойнику и еще раз взглянул на его лицо, на котором застыло последнее болезненное выражение, словно он до сих пор пытался вдохнуть. Внезапно Марселю стало ясно, что произошло, однако от понимания причин смерти Кирилла он не почувствовал никакого облегчения.

— Это анафилактический шок, — пробормотал историк, устало опускаясь на лавку.

— Чего? — не понял Михайло.

— Аллергия у него была, вот что.

— Все равно не понимаю.

— Не мог он переносить или мед, или хмель, или их сочетание. Там понятнее?

— Надо же, беда какая, — староста покачал головой и осторожно опустился рядом с Марселем. — А что теперь делать-то? А, Баламошка? Наверное, нужно этим черненьким-то рассказать обо всем, да? А то не по-людски как-то.

— Конечно, — криво усмехнулся историк. — Иди, сообщи. Может быть, пока они тебя рубить будут, мы с Курьяном успеем убежать. Иди-иди.

— Зачем меня рубить? — испугался Михайло.

— А ты думаешь, они станут разбираться в том, кто прав, а кто виноват? Пискнуть не успеешь, как они тебе башку оттяпают. Нет, нужно что-то другое придумать.

Курьян подошел к полатям и, стараясь не прикасаться к покойнику, клонился над ним. Когда он выпрямился, на его лице было странное выражение.

— Что? — вздохнул Марсель.

— Я тут подумал… — начал мужик. — Раз уж так вышло, то, может быть, тебе и дальше им притворяться? Нет, ты не подумай ничего такого, я не хочу, чтобы ты за всех отдувался. Но другого выхода у нас вроде бы нет. Как считаешь?

— Что ты такое несешь? — накинулся было на Курьяна староста, но Марсель его остановил:

— Нет, он прав. Выбирать нам, на самом деле, не приходится. Я уже и сам думал об этом, но все никак не решался. Похоже, мне придется некоторое время побыть Кириллом, посланником греческой православной церкви, тут уж ничего не поделаешь.

— А и делать ничего не нужно, — возбужденно зашептал Курьян, присаживаясь рядом. — Нацепишь опять на лицо эту штуку, и тебя никто не признает. Я сейчас посмотрел на покойничка, так он один в один ты. Даже шрам на щеке есть. Роста вы примерно одинакового, так что на первое время сойдет. А по пути сбежишь, а? До Киева целый день ехать, небось, представится случай. Остановитесь где-нибудь, скинешь одежды — и никто тебя не узнает, пойдешь своей дорогой. Как считаешь?

Выслушав доводы мужика, Марсель кивнул, думая о своем. Все это, конечно, было хорошо — и даже вполне могло сработать, если ничем себя не выдать по глупости. Но Курьян не знал главного: Кирилл был нужен Киевской Руси. Без него все могло пойти в совершенно другом направлении. Конечно, новый путь мог оказаться и более удачным, но этого никто не мог сказать наверняка. Так что нет, друг мой, подумал ученый, придется мне идти до конца. И не мне одному.

— Вот что, — наконец, кивнул он. — Сделаем так, как ты сказал. Но внесем некоторые изменения.

— Какие? — мужики склонились над столом.

— Курьян, ты поедешь со мной. Одному мне не справиться.

— Если так нужно… — было видно, что здоровяк не был в восторге от этой идеи, однако спорить не решился.

— И еще. Убегать мы не станем.

— Как?! — Курьян отшатнулся, но историк схватил его за рукав рубахи и притянул к себе.

— А вот так. Будешь делать, как я говорю. Кирилл вез нашему князю важные новости, от которых зависят многие жизни. Не доедет он — не получит Владимир весточки, а там, того и гляди, кровь прольется человеческая. Мы ведь не хотим этого?

— Откуда тебе все это известно? — Михайло нахмурился и раздраженно шикнул на Курьяна, который попытался возмущаться такому неуважительному к себе отношению.

— Он рассказал, — Марсель кивнул в сторону мертвеца. — Еще он предлагал мне с ним отправиться к князю, так что мы, можно сказать, выполним последнюю волю покойного.

— А если князь поймет, что мы самозванцы? — спросил Курьян. — Даже если нам удастся провести этих мавров или как ты их там называешь. Представляешь, что с нами тогда будет?

— Значит, нужно сделать так, чтобы он ничего не понял, — отозвался Марсель, в голове которого уже начал вырисовываться план действий. — Не переживай, со мной не пропадешь.

— Ну, конечно, — усмехнулся мужик. — Ты ведь у нас знаток традиций.

— А я и не должен им быть, — возразил ученый, не обращая внимания на ироничный тон друга. — Кирилл ведь им не был, верно? А что говорить Владимиру, я и так знаю, не бойся.

— И что же?

— А вот это не твоего ума дело. Не обижайся, в свое время ты обо всем узнаешь.

— Надеюсь.

В помещении повисла тяжелая тишина. Каждый из мужчин думал о своем. Марсель — о том, как обмануть бдительную охрану и сделать так, чтобы князь не изменил своего решения и крещении Руси. Курьян — о том, что не выдержит долго без своей медовухи. Ну, а Михайло совершенно не к месту сожалел о том, что селище лишится, пусть и на время, единственного, кто мог совладать с бабами. Наконец, историк решительно поднялся и взял в руки маску.

— Значит, так тому и быть. Вы сейчас идете по домам, а утром, на самом рассвете, чтобы были здесь оба.

— Так я вроде бы… — староста растерянно развел руками в стороны.

— Переночуешь где-нибудь, — нетерпеливо нахмурился Марсель. — Ты, Курьян, возьми с собой только самое необходимое. В седле тебе приходилось сидеть?

— Управлюсь как-нибудь, — буркнул мужик.

— Хорошо. Значит, берешь с собой, что нужно, и ждешь у ворот. Михайло, ты будь готов организовать нам почетные проводы, чтобы ни у кого и мысли не возникло о том, будто что-то пошло не так. Помнишь, как встречал гостей дорогих? Вот, и проводишь не хуже.

— Сделаю.

— Потом будет самое сложное для тебя, — Марсель с сожалением взглянул в сторону Кирилла и покачал головой. — Когда мы уедем, никого не пускай в избу. А когда все разойдутся, похорони покойника. Найди укромное место и сделай так, чтобы никто его не нашел.

— А ты?

— Что — я?

— Что остальным сказать по поводу твоего исчезновения? Люди ведь не слепые, спрашивать начнут.