Паучьи сети (СИ) - Шматова Вера - Страница 1

Глядя сквозь окно на черепичные крыши частных домиков я с легкостью могла представить, что никуда не уезжала. Такое же солнце, на закате заливающее улицы горячим оранжевым светом, таким интенсивным, что казалось, коснись — и останется ожог. Две сотни километров — так много для меня и так мало для природы — разделяли дом старый и дом новый. Похожие деревья — да и откуда взяться другим? Все те же птицы, стремительными росчерками пропадающие на границе взгляда, спешащие вернуться в родные гнезда до наступления темноты. Они были почти как люди, которые с закатом также высыпали на улицы, с радостью расставаясь с кондиционированными офисами.

Вена оказалась не таким плохим городом, как казалось вначале. Четыре месяца жизни здесь в конце концов успокоили и примирили душу со всем, что успело случиться. После смерти Паука и точки в истории с мафией пришлось разбираться со многочисленными последствиями. Первое и главное — полиция. Никто и не подумал снимать с меня обвинения в убийстве Дэни, разве что бандиты перестали лезть в это дело, что существенно поправило положение. Однако ничто не отменяло факта, что главная подозреваемая сбежала из-под надзора полиции и не смогла предоставить внятного оправдания. О Пауке я молчала, решив не поднимать эту тему. Отчасти было страшно сглазить — вдруг вернется? Отчасти же не хотелось влезать в расследование еще глубже. Паук мертв, справедливость восторжествовала, а мои мучения на допросах никого счастливыми не сделают.

Следствие все равно затянулось на несколько месяцев пока не закончилось моим полным оправданием и опустошением банковского счета в пользу адвоката. В течение этого периода я успела стать объектом безумной страсти репортеров, героиней пары десятков статей в желтых газетенках и, разумеется, почетной безработной. О возвращении в мир риэлторского бизнеса не могло быть и речи, поиски же новой работы кончились через пару недель, когда я поняла, что одно только имя уже заставляет потенциальных работодателей лихорадочно строчить письма отказа.

Спасение пришло как всегда оттуда, откуда его меньше всего ждут. «Центр поддержки женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации», находящийся в соседней Австрии каким-то образом прослышал о моей истории. Письмо, пришедшее на емейл можно было выразить двумя предложениями: «Если нужна работа, ждем к нам. У нас есть сочувствие, деньги и печеньки». На фоне депрессии, отчаяния и всепоглощающей ненависти к самой себе я собрала чемодан тем же вечером. В конце концов, я люблю печеньки.

Пелену нахлынувших воспоминаний прервал звонок телефона. Так, пора заканчивать с осенней фрустрацией. Годовщина смерти Дэни еще не повод забывать о работе. Номер звонившего не высветился — скрытый. Кто бы это мог быть?

— Алло? — с некоторой опаской проговорила я, не вполне уверенная, как каком языке придется разговаривать.

— Это Ганс, — знакомый голос успокоил зародившееся было волнение. После всей этой истории с мафией и Пауком мои нервы походили на оголенный провод. Малейшее движение и я уже готова лезть на потолок от беспокойства. Надеюсь, это лечится. — Так что насчет сегодня?

— Да, конечно, — после небольшой заминки ответила я. — Только давай чуть попозже. Мария сегодня не пришла на работу, трубку не берет. Хочу к ней зайти, проведать.

— Позже? Во сколько?

— Часов в восемь.

Я быстро прикинула, что провести у подруги меньше пары часов вряд ли получится. Если совместить ее любовь к «поговорить» с истинной убежденностью, что гостя надо накормить обедом из трех блюд и добить десертом, то два часа это еще немного. Возможно, кому-то подобная общительность могла показаться странной, но я, знаю Машину историю, могла только удивляться, как этот удивительный человек не обозлился на весь свет и нашел в себе силы помогать другим. Именно она послала то самое письмо с предложением работы, фактически спасшее мне жизнь. До сих пор ума не приложу, как ей это вообще пришло в голову? Или же она всем оскандалившимся женщинам емейлы присылает?

Как бы то ни было, все сложилось так, как сложилось и за эти месяцы мы по-настоящему сдружились. Быть может, виновато то, что нам обеим пришлось пережить не самые лучшие времена, хотя моя история по сравнению с ее значительно меркла. Маше было чуть за двадцать, когда соблазнительное предложение работы за границей с огромной зарплатой заставило ее покинуть родную деревню в России и уехать в сказочные Эмираты. Вот только даже туда она не добралась, попав в руки работорговцев. Без документов и средств к существованию, являясь игрушкой для каждого подонка с деньгами, она жила на востоке, пока счастливый случай в виде спасательной операции не помог ей и остальным несчастным бежать. С тех пор прошло пятнадцать лет, но ощущение безысходности и унижения остались в душе на всю жизнь. Так появилась идея Центра, которая быстро обрела жизнь.

Обо мне Мария знала почти все. Даже историю с Пауком я ей рассказала, опустив многие факты и исказив имена. Если подруга и поняла, что здесь чего-то не хватает, то настаивать не стала. Пожалуй, никто кроме нее не мог понять меня лучше. И именно Мария озвучила то, что я не решалась принять и осознать сама: Паук навсегда останется в моем сердце. Кем бы ни был этот человек при жизни, для меня он останется самым большим соблазном и сожалением.

В общем, тема для разговора у нас с Машей всегда находилась. И если ради этого придется подвинуть свидание, значит, так тому и быть.

— Я сделал резервацию стола на семь, — голос Ганса звучал немного сердито. — Может, зайдешь утром?

— Прости. Просто так мне будет спокойнее, — в последнее время Мария часто болела. Видимо, любовь к походам на природу сказывалась. Осень не самое подходящее время для таких вылазок.

— Ладно, ничего страшного. Что-нибудь придумаю.

— Спасибо. Значит, в восемь у моего дома?

— Договорились.

Знакомство, начавшееся почти месяц назад в кафе все никак не могло перерасти во что-то большее, оставаясь на уровне переписки в телефоне и нескольких довольно романтичных емейлов. В конце концов, если бы Ганс сам не предложил, я бы вряд ли сделала шаг вперед. Не отрицаю, мужчина был красив: высокий, поджарый, с коротко стриженными светлыми волосами и пронзительными зелеными глазами. Просто картинка с обложки глянцевого журнала. Люба, увидевшая фото на моем мобильном, тут же заявила, что нашей дружбе настанет конец, если такой красавец останется за бортом. Не скажу, что люблю подобные формы шантажа, но в целом, рациональное зерно в этом было. В конце концов, сколько можно горевать?

О том, что происходило в тот период между смертью Дэни и моим триумфальным возвращением подруге известно не было. А потому она не могла знать, что я только-только перестала рыдать ночами в подушку вновь и вновь переживая смерть Паука. Встреча же с Гансом впервые заставила задуматься о возможности начать все сначала. В конце концов, впереди еще целая жизнь и провести ее в воспоминаниях о нескольких безумных днях с сумасшедшим маньяком было бы глупо.

Так что, как только Ганс предложил свидание, я согласилась без лишних раздумий. Одна встреча сменяла другую и через несколько недель пришлось признать, что у меня появился бойфренд. Мария, словно строгая мать, потребовала привести кавалера на смотрины и также осталась довольна. Так что в итоге дело оставалось лишь за сердцем, которое упорно молчало. И как решить эту проблему я не имела ни малейшего понятия.

Была еще одна трудность, которая с которой так или иначе придется разбираться в ближайшем времени. Ганс был приятен, галантен и определенно сексуален. Вот только мысль о том, чтобы допустить его в свою постель пока не вызывала энтузиазма. Поцелуи, легкие объятия вот и вся любовь. Слава богу, что и мужчина пока не настаивал.

Я села за стол, намереваясь проработать оставшиеся полчаса, но мысли все равно уходили в сторону. Стоило ли продолжать отношения с Гансом? Рациональная часть мозга голосовала «за», сердце же тревожно сжималось, не спеша открываться новому человеку. Мы знакомы всего месяц, слишком мало, чтобы что-то решать. Но мерзкий шепоток в душе вновь и вновь затягивал басенку о Пауке. Уж с ним то мне потребовались всего пара недель, чтобы влюбиться по уши. Дура. Нет бы возненавидеть, сейчас было бы в сто раз легче.