Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" - Страница 62

— А в чем особенность? Мы ведь и просто так вместе поужинать можем. Или, дай-ка угадаю, это будет не совсем обычный ужин? — Билан ещё крепче обнял меня за талию, то ли заботливо опасаясь, что я скоро соскользну с его колен, то ли от того, что попросту жутко соскучился.

«Поль, всё тайное рано или поздно становится явным. И, поверь мне, будет гораздо лучше, если Дима всё узнает лично от тебя, а не от кого-то другого. Ты боишься потерять его, но из-за своего же затянувшегося вранья ты его действительно потеряешь, и винить в этом потом можно будет только себя», – как всегда жестокие, но до предельности точные слова любимой Гагариной.

— Да, это будет довольно необычный ужин. Дим, у нас будет с тобой очень серьёзный разговор, — пряча глаза куда подальше, я искренне надеялась, что сейчас мы уж точно не станем развивать эту тему, но по тяжелому вздоху Димы всё было понятно.

— Так, Поль, что случилось? — слегка отдаляясь от меня, дабы полностью видеть мое лицо, мужчина, не отрываясь, смотрел на меня. Хотелось прямо сейчас скрыться куда-нибудь подальше. Господи, если уже сейчас мои щёки горят, а давление явно зашкаливает, что же тогда будет в субботу? — А ну-ка не молчи, я же чувствую, что с тобой что-то не так. Я тебя ещё позавчера об этом спрашивал. Что ты мне ответила? Что мне показалось. Ага, как же. Всю неделю сама не своя ходишь. Ты будто где-то в другой реальности летаешь, думаешь о чем-то своём, нервничаешь без повода. Даже сейчас ты опустила глаза, и у тебя едва трясутся реснички. Поль, скажи мне, пожалуйста, только честно… Ты жалеешь о чем-то? — так, самое главное – не заплакать.

— Нет, конечно, нет, — да как об этом жалеть можно?

Тебе бы не начать жалеть обо всем.

— Дима, просто после того, как мы с Ваней разведёмся, а это однозначно уже неизбежно, по всем углам снова поползут слухи, упреки…

— Да какая разница, Поль? Ты хочешь сказать, что ты из-за этого переживаешь? Тебе разве есть до этого дело? — бесится. В принципе, я тоже не особо сдержана.

— Не перебивай, пожалуйста. Дело даже не в том, что будут говорить люди, а в том, как это будет сказываться на мне. Только-только всё утихло с моим замужеством, разговоры о том, что я якобы увела Ваню из семьи, отошли на второй план, а тут… Развод. Господи, Дим, я представляю уже эти заголовки. А как всё это отразиться на Тасе? Это же будет любимая тема для прессы. Все начнут копаться в прошлом, разбираться, что да как. Поднимут же всё, что можно и нельзя, из нашей «прошлой жизни», — Ханова, ты обещала не ныть, держись!

— Мне показалось, или мы договаривались оставить прошлое в прошлом? Что было, то прошло, Поль. Плевать, что всё это всплывёт. Это было, но этого больше нет, — есть вещи, от которых нет смысла бежать. Догонят.

— Прости меня, — так тихо, что я была уверена, что он даже и не расслышал. — Я очень виновата перед тобой и…

— Поль, мы закрыли эту тему, слышишь? — переплетая мои холодные пальцы со своими, Дима уверенно смотрел мне в глаза, и, хоть он и сказал, что мы «закрыли» эту тему, он всё равно пытался найти в моем зеленом омуте ответ на самый простой и глупый вопрос: «А за что извиняется-то?». И как бы он не старался это скрыть, но это действительно так. — Какой смысл теперь уже копаться в прошлом и искать виноватых? Что сделано, то сделано, мы ничего уже не исправим. Пойми, мы ведь обычные люди, а не волшебники, и мы не в силах взять и изменить то, что случилось ещё год назад. Но зато мы можем начать жить так, как ещё никогда не жили, по-новому. Понимаешь? Отпусти, забудь всё то, что случилось в прошлом. К тому же, в том, что произошло, виноват я. Только я. И именно поэтому я тебя сейчас ещё раз настоятельно прошу дать второй шанс мне, да и самой себе. Пусть люди вокруг говорят всё, что им угодно, но ты на это никак реагируй. Игнорирование и безразличие – это и будет наша лучшая защита. Поняла меня? — ой, Димка-Димка, мы с тобой совершенно о разных вещах разговариваем.

— Поняла, но субботний ужин в ресторане всё равно никто не отменял, — натягивая на себя фальшивую улыбку, от которой я успела уже порядком отвыкнуть за эти дни, проведённые с Димой, я сильнее прижалась к мужскому телу, пытаясь успокоить себя и своё сердечко.

Всё ещё будет. Мы обязаны пройти через всё это вместе.

[…]

«Что было не исправится, я вырвала пять лет страниц,

Пусть они в огне плавятся, распепелив границы.

Моё со мной останется: семья, любовь саксонца.

В чем между нами разница? Это солнце…»

— Катя Нова, «А мы, не мы».

Суббота.

— Что? Вань, не тараторь, пожалуйста. Да, я тебя внимательно слушаю. Ещё раз повтори. Вань, ещё раз, я тебя не понимаю. Что? Когда? Подожди, а что случилось? Вань, пожалуйста, успокойся. Всё, тихо, жди меня, я скоро буду, — подобные крики с моей стороны уже несколько минут раздавались по всей квартире Гагариной, создавая и без того ещё более шумную атмосферу.

— Что стряслось-то? — ошарашенная от моего беспокойного и бледного вида Полинка подлетела ко мне, как только я прервала телефонный разговор. — Чего он хотел? Поль?

Словно не замечая подругу и не отвечая на ее непрерывные вопросы, я мигом понеслась в другую комнату, где за две недели успела уже в буквальном смысле «прижиться», если можно так, конечно, выразиться, вместе со своим крохотным чудом, от которого всё никак не мог отлипнуть Андрюшка. Господи, как я благодарна Гагариной и ее семье за то, что они так гостеприимно меня приняли и разрешили остаться ещё на некоторое время. Димка с Андрюшей вернулись ещё на той неделе, но с их приездом атмосфера в квартире стала, наоборот, более уютнее, хотя мне казалось, что я с ними буду чувствовать себя немного неловко. Хорошо, что мне всего лишь показалось.

— Поль, ты мне объяснишь, что происходит? — зашедшая в комнату почти сразу после меня Гагарина с непониманием смотрела на то, как я мечусь из одного угла в другой в поисках своих вещей и начинаю без разбора всё скидывать в небольшой чемоданчик, даже, видимо, не соображая, что с такой «упаковкой» у меня не получиться упаковать и одной трети моих шмоток. Если честно, у меня вообще не было ни капли минуты или хотя бы желания что-то сейчас объяснять и обсуждать, но разве это хоть когда-то волновало эту любопытную блондинку? — Ханова, мать твою, что случилось?! — уже не на шутку разозлившись, Полина выхватила из моих рук очередную блузку, которая через секунду должна была быть в чемодане, и с силой схватила меня за трясущиеся плечи. Да, меня трясло. Сильно. — Возьми себя в руки! Пелагея, я говорю, успокойся! Сейчас ты глубоко вдыхаешь, медленно выдыхаешь, потом считаешь до десяти, а затем спокойно и без истерики мне всё объясняешь. Поняла?

Не осмелившись ослушаться подругу, я коротко кивнула и выполнила все её указания по порядку. Как только мой внутренний голос проговорил чёткую цифру «десять», я почувствовала, как мои нервы немного успокоились, а дикое желание как можно быстрее сорваться с места незаметно растворилось где-то в приятном запахе цитрусов, облетевшем всю квартиру.

— Мне сейчас позвонил Ваня, его отец сегодня утром скончался. Все родственники, вся семья в Новокузнецке в шоке. Говорят, никаких проблем, никаких жалоб у него не было, и тут… — чувствуя, как к глазам подступают неизбежные слезы, я ненадолго прервала свою недосказанную речь и позволила Полинке себя крепко обнять в знак хоть какого-то утешения.

— Какой ужас, Полька. Так, стоп, а что ещё Ваня сказал? Как мама? Где всё случилось? При каких обстоятельствах? Он хоть там держится, или ему совсем плохо? Просто, насколько я знаю, он с отцом хоть и не враждовал, но и близко они тоже не общались. Из всех праздников я видела его отца только на вашей свадьбе.

— После развода родителей между Ваней и его отцом появились какие-то непонятные разногласия, но он мне никогда о них особо не рассказывал. Говорил, что нет смысла углубляться в эти проблемы, ну, а я и не лезла. Но знаешь, по его голосу я могу сказать только то, что ему далеко не плевать на то, что произошло, — а кому вообще может быть плевать на смерть близкого человека?