Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" - Страница 61

Словно смирившись со своей слабостью и нерешительностью, я шумно выдохнула и, поставив машину на сигнализацию, зашагала в сторону такого родного и любимого «Останкино». До начала моей репетиции ещё достаточно времени, так что я успею заглянуть к Димке и хотя бы извиниться за то, что вчера не смогла к нему приехать. Как я поняла, он не злится, конечно, но всё же немного обижен. Договаривались провести хотя бы несколько часов вместе, но в итоге остались в разных уголках города. Да, не очень красивая ситуация. Но на самом деле, если судить адекватно, то я не приехала к нему домой совсем не потому, что просто не хотела, а потому, что у меня действительно не получалось. Весь вчерашний вечер я провела в компании своей мамы, у которой за последние две недели накопилось вопросов ко мне больше, чем у ученых, посвятивших всю свою жизнь размышлениям о происхождении человека и, вообще, жизни. Мне пришлось рассказать своей матери всё от самого начала и до самого конца, чтобы… Чтобы, наверное, просто слегка облегчить свою душу и услышать нужные слова поддержки.

Знаете, сейчас настал тот счастливый период, тот наипрекраснейший долгожданный возраст, когда мы с мамой стали настоящими подружками, сестрами, которые ничего друг от друга не скрывают и делятся всеми переживаниями и страхами. Раньше мы тоже, конечно, не были уж совсем далеки, но не могу с уверенностью сказать, что мы были и слишком близки. Между нами всё равно была какая-то незримая грань, удерживающая нас на расстоянии. С появлением Таси всё кардинально изменилось. Мама стала относиться ко мне иначе, мягче, уважительнее, что ли. Она прекратила меня в чем-то упрекать, обвинять, сравнивать мою жизнь со своей, перестала настаивать или навязывать мне своё мнение, она теперь просто дала мне возможность наконец жить именно так, как хочу только я. «Родная, я не в праве больше решать что-то в этой жизни за тебя, извини, как минимум, это, в связи с нынешними обстоятельствами, будет неправильно. Ты сама уже стала матерью и совсем скоро окончательно осознаёшь, что это такое – материнство. Теперь ты наконец сможешь понять меня и, может быть, даже простишь за многие вещи, которых я не смогла тебе дать в жизни и которых, наоборот, дала слишком много. Твоя жизнь в твоих руках, делай с ней, что пожелаешь. В конце концов, тебе же жить, а не мне. Пусть всё сложится так, как сложится. Ко мне ты можешь всегда прийти за советом, поддержкой, заботой, но не за уроком, Полечка. Моя школа жизни, назовём это так, для тебя закончилась», – именно после этих слов наши отношения с мамой изменились. В лучшую сторону, разумеется. Для всех, конечно, по-разному, но для меня этот новый этап взаимоотношений с самым близким человеком был очень важен и необходим.

— Полечка? Здравствуй, вот это неожиданно. Я, конечно, понимаю, ты у нас всегда была девушкой ответственной и трудолюбивой, но не настолько же. Ты чего так рано приехала? — не заметив из-за своей же невнимательности Аксюту, я в буквальном смысле налетела на мужчину и даже немного испугалась от столь неожиданной и резкой встречи.

— Извините, Юрий Викторович, я вас не заметила, — глупо улыбнувшись, я слегка приобняла продюсера в знак приветствия и сразу отошла на несколько шагов, давая понять, что немного тороплюсь. — Я к Димке хочу успеть заскочить, понаблюдать, так сказать, за его репетицией. Интересно всё-таки, как он справляется со всем этим процессом после небольшого, но всё же перерыва.

— О, ну, это святое дело, молодец, — не сдержавшись, я слабо усмехнулась и смущенно закатила глаза, на что Аксюта лишь шире улыбнулся, стараясь показать своё дружелюбие, хотя по его лицу было чётко видно, что эта улыбка скорее наигранная, нежели настоящая. Если честно, желания разбираться и выяснять причину неискренности особо не было и нет, поэтому я уже планировала скорее прощаться и идти к Диме. — Поль, ты извини, может быть, я не в своё дело лезу, но, как я понял, вас можно поздравить? — неожиданный вопрос прозвучал мне практически в спину, когда я уже собиралась уходить.

— Простите, а с чем поздравить и кого это «вас»? — разворачиваясь обратно к Аскюте, я, по-настоящему удивившись, хоть и не сняла со своего лица белоснежную улыбку, но брови немного нахмурила.

— Судя по всему, у вас с Димой всё налаживается, — эй, ну, я же почти уже ушла… — Мы с Александром Борисовичем пару раз имели честь за вами наблюдать, вот и поплыли нескончаемые вопросы.

— Да, наверное, это можно назвать и так, — и снова это назойливое волнение и лёгкая дрожь по телу. Чёрт! — Мы, правда, пока особо не распространяемся на эту тему, сами ведь понимаете, что начнётся в газетах, как только об этом узнает неприличное количество человек.

Скрестив руки на груди, уже тем самым выдавая своё внутреннее беспокойство, я изо всех сил старалась держаться. Напрасно. Растерянность издалека видно. Да и вообще, разговаривать на эту тему с Аксютой в мои планы как-то совсем не входило.

— А Иван? — о, нет, ну, это уже слишком.

Шумно вдыхая и отводя глаза в сторону, я заметно растерялась. Этот надоедливый вопрос, который мне задали за эту недели уже чуть ли не сотню раз, снова застал меня врасплох. А ведь, если спокойно посмотреть на всю ситуацию со стороны, это элементарный и вполне ожидаемый вопрос. В чем вся сложность, Пелагея Сергеевна?

— Ладно-ладно, не буду лезть не в своё дело, беги давай. И, Поль, извини ещё раз, — легонько похлопав меня по плечу, видимо, надеясь, что это хоть как-то мне поможет, продюсер быстро скрылся в одном из коридоров телецентра, оставляя меня в не особо хорошем расположении духа.

Как мне «нравится» вся эта психология людей. Вот вы замечали, что большинство наших проблем создаём себе мы сами, своими же руками? Нет? А я вот замечала и замечаю. Я столько проблем себе уже насоздавала, что и не перечислишь. И винить-то кого в этом? Себя, конечно! Если бы я не уходила вечно от элементарной темы и ещё в первый же день поговорила с Ваней, возможно, сейчас всё было бы совершенно иначе. Не было бы этих угрызений совести, каждодневных допросов и непонимающих взглядов. Хотя нет, косые и неприятные взгляды в сторону меня и Димы всё-таки были бы, но сомневаюсь, что нас бы это как-то задевало.

— Тук-тук-тук, можно? — несмело проходя в гримерную и поплотнее закрывая за собой дверь, я медленными шагами направилась в сторону человека, который сидел ко мне спиной, но при этом отчетливо видел меня в отражении большого зеркала. — И чего это мы здесь прохлаждаемся? Я его, значит, в зале, на репетиции ищу, а он тут отдыхает, — расположив свои руки на широких плечах мужчины, я тут же почувствовала исходящее от него тепло и ту самую бешеную энергетику, которой мне вечно без него не хватает.

— Представляете, Пелагея Сергеевна, я вчера планировал провести чудесный вечер в компании своей любимой девушки, отдохнуть с ней, расслабиться, но, как говорится, увы, не сложилось. В связи с этим сегодняшний мой рабочий настрой испарился так же незаметно, как и вчерашний чудесный вечер, — внимательно рассматривая меня в отражении, Билан изо всех сил пытался казаться серьёзным. Зря.

— Не умеешь ты, Димка, обижаться, — поворачиваясь вместе со стулом ко мне лицом, певец ловко перехватил мои руки и усадил меня к себе на колени, максимально сокращая при этом расстояние наших лиц.

— Я ведь ждал тебя, — я тоже когда-то ждала.

Ждала, что ты всё равно рано или поздно придёшь, приедешь, прилетишь, найдёшь, и ещё куча подобных и ненужных синонимов… Весь этот проклятый год лжи и страданий изменил обоих, унёс с собой всю ту искренность, которая была раньше. Хотя, впрочем, не только искренность. Доверие. Этот год лишил каждого из нас полноценного доверия.

И ты этого пока не понимаешь, Дима. Совсем скоро поймёшь.

— Поль, ты здесь? Ты меня слышишь вообще? — видимо, задумавшись и полностью погрузившись в свои размышления, я пропустила пару слов Димы, что, безусловно, не осталось без его внимания. — Ты в порядке?

— Да, извини. Слушай, я же, получается, провинилась перед тобой, да? — в ответ лишь непонимающий короткий кивок с хитрой ухмылкой на лице. — Значит, буду исправляться. В общем, на вечер субботы ты не строишь никаких планов, мы с тобой будем вместе ужинать, — довольно улыбнувшись, я обвила шею Димки руками и лишь едва коснулась его губ.