Выбор ведьмы (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 61

Эхо вопля из прошлого еще металось между каменных стен. Воцарившееся молчание прерывалось только тихими всхлипываниями зажатой у Айта под мышкой черной кошки. Плачущая кошка — это было так невероятно и странно, и при этом так душераздирающе, что хотелось немедленно убить ее обидчика.

— Ах ты ж… гад! — заорала Танька, бросаясь к Айту.

— Прозрела! — хладнокровно хмыкнул Богдан, похоже, не слишком впечатленный кошачьими страданиями. — Я еще когда говорил — не слушала!

— Отдай немедленно! — вопила Танька, выдирая кошку из рук Айта с такой силой, что Ирка была уверена — ту разорвет, как и погибшего кошачьего братца. — Ты просто зверь какой-то! — Танька прижала дрожащую кошку к себе, а та, тихо постанывая, обхватила ее лапами и уткнулась головой в светлые Танькины волосы.

— Давайте остановимся на гаде, — чуть брезгливо отряхивая кончики пальцев, холодно бросил Айт. — И учтите на будущее, госпожа ведьма-графиня: меня не слишком волнует тонкая душевная организация черной убийцы, семья которой уничтожила моего предшественника, а она покушалась на меня и мою сестру.

— Она тебе сама про старших братьев сказала! — гневно выпалила Танька, зажимая ладонью рану под черной шерстью кошки.

— Преуууудательница рода! — тихонько муркнул Адельсод Бритиш. Все взгляды устремились на него, кот занервничал, забил хвостом, переступил с лапы на лапу и наконец проворчал: — А я чтоууу? Я просто говорю, что старейшины Корат скажут. Черные убийцы всегда верно служили Старшему Коту Ирусану.

— У старейшин рода Корат будут иные проблемы, — сквозь зубы процедил Айт.

Он был, пожалуй, единственным из драконов, кто не выглядел потрясенным — об убийстве старого Великого он догадался давно и успел сжиться с этой безумной, не умещающейся в драконьей голове мыслью. Зато остальные змеи выглядели ужасно. Табити словно утонула в своем кресле, превратившись в безмолвную тень. Дина и ее свита сбились в кучку и обнимали друг друга, будто пытаясь защитить. Только Лаума скалила желтые старческие клыки на черную Дару, явно готовая разорвать ее при первой же возможности. Сайрус Хуракан застыл в невозможной для юркого воздушного неподвижности — так замирает воздух перед самой страшной грозой, Вереселень Рориг сыпал искрами. Но хуже всех выглядел Грэйл Глаурунг: руки его обвисли, как сломанные крылья, седые волосы потемнели, приобретя болезненный грязно-коричневый оттенок, глаза погасли, а морщины стали глубже.

— Как же так… Ведь мы же… Он… Брат, друг… — шептал Великий Земляной и качал головой как оглушенный. Пан Лун утешающе поглаживала его по плечу. — Я тебе говорил еще тогда — убей его! Убей Чен-Тана, а ты… — стряхивая ее ладонь, взревел Грэйл Глаурунг.

— И что бы это изменило для Ирия? — дернул плечом Айт. — Чен-Тан был самовлюбленной креветкой. Он готов был уничтожить половину Ирия, лишь бы воцариться на уцелевшей половине, но ему не хватало ни ума, ни терпения, ни отваги, даже убийц для Великих ему предоставил Старший Кот Ирусан по воле Великого Пса.

Грэйл Глаурунг снова уставился в пол.

— Брат Воздух, ты ведь поговорил с воеводами Василием и Зитироном. Что заставило их бросить Торжище и Источники и отправиться в Пещеры? — вкрадчиво поинтересовался Айт.

— Едва успел! — фыркнул Сайрус Хуракан. — Ты так торопился снова выгнать их из Пещер.

— Идет война, а у меня два города без защиты, — невозмутимо подтвердил Айт. — Но ведь для разговора много времени не нужно.

— Им просто велели убираться: Чен-Тан на Источниках, а этот вот Муравьиный Гад… — Великий Воздушный кивнул на измазанного в мороженом змея, — на Торжище!

— Не знаю, как на ваших землях, а все мои воеводы подчинены мне, а не управляющим или начальникам погрузки, — укоризненно покачал головой Айт.

Муравьиный Гад издал длинное злое шипение, будто упоминание о работе на Торжище его оскорбляло.

— То-то они на входе в Пещеры на тебя напали! — хмыкнул Вереселень Рориг.

— Об этом нападении и воздействии свитских жаб Матушки на моих воинов мы еще поговорим. Наедине, — одаривая недобрым многозначительным взглядом сперва сжавшуюся в комок царевну-лягушку, а потом и невозмутимую Табити, пообещал Айт.

— Тоже мне тайна — братец Тат твою морду… то есть наоборот, не морду, а лицо… предъявил, вот твои вояки и подумали, что это ты их в Пещеры отправляешь! — вернулся к прежней теме Вереселень Рориг.

— Я бы не впустила их в Пещеры, — вдруг вмешалась Табити. — Человеки и рыболюды могли принять Татльзвума за Великого Водного, но чтобы войти в Пещеры, они должны были подтвердить его приказ.

— А у них, надо полагать, все было в порядке. У каждого — моя чешуйка, — устало прикрывая глаза, вздохнул Айт. — У меня ее взять не могли — в плен я попал в человеческом облике, а потом долго не мог принять обличье змея.

— Тяжело. — Вереселень Рориг покосился на младшего брата с сочувствием. Айт в ответ благодарно кивнул:

— Прошлой ночью в тюрьму Воды состоялось целое паломничество — и все с чешуйками. Я верю, что Криза и царевна-лягушка, явившиеся за Сэрвару-ямм, и впрямь выполняли волю Матери-Владычицы. — Он пристально поглядел на Табити, та бросила быстрый настороженный взгляд на Ирку и отвернулась. — Но зачем бы вам вдруг понадобилась черная кошка Дару? Да еще эти приказы, отпечатанные на машинке — точно как те, что раньше получал Татльзвум Ка Рийо.

— Мне никто не приказывает! — простонал с пола Тат.

— А может… — вдруг очень тихо начал Сайрус Хуракан, — может, мы просто надоели вам, Матушка?

— Что?! — разом потрясенно выдохнули и Айт, и Грэйл Глаурунг, и Вереселень Рориг, и Ирка, и, кажется, все, кто был в пещере, — в первую очередь сама Табити.

— Зачем бы я стала затевать заговор против себя? — прорычала она.

— Заговорщики не покушались на Владычицу — только на Великих драконов, — возразил Сайрус Хуракан и криво, болезненно улыбнулся. — Совет Великих… не всегда согласен с мнением Владычицы. Чем порой вызывает… гнев Владычицы. И возможно… Владычице захотелось… скажем так, изолировать… чересчур самостоятельных Великих, заменив их молодыми и полностью зависимыми от любого взмаха ее крыла драконами.

— А что? Все сходится! — усмехнулся Вереселень Рориг, и было неясно, всерьез он говорит или шутит. — У кого больше всего Матушкиных чешуек, кроме самой Матушки, да не оскудеет она этими самыми чешуйками, после такого-то разбазаривания? И это… стаю молодых драконов в Пещерах собрать не фокус…

— Общество… — поправила Дина.

— Общество, — кивнул Огненный. — Вон сколько бездельников, что крылатых, что ползучих, тут шатается, не знают, куда себя деть! А уж наши города в свою сокровищницу подгрести — кусочек лакомый. Я вот связался со своим Торжищем на караванных путях — и что ж там делает ваш управитель, Мать-Владычица?

— Правит! Тебя год не было, а дела стоят! — как брошенный на плите чайник зашипела Табити.

— А вы, чем нас искать, взялись эти дела двигать, — покивал Огненный. — Подставили материнское крыло… И лягушка тоже ваша, и Сэрвару, и Гивр-ямм — ваш архивариус, и наемников из человечьего мира нанять труд невелик. Учитывая вашу всем известную любовь к человекам, — продолжал он.

Ирка воззрилась па Великого Огненного недоуменно: это Табити людей любит? Разве что к обеду!

На полу, в луже мороженого вдруг хрипло и страшно расхохотался Муравьиный Гад:

— И эти существа… эти склочные, безумные, жадные существа правят Ирием! Лишь потому, что умеют летать и открывать тайные змеиные тропы!

— А ты, муравьишка, справишься лучше? — хмыкнул Вереселень Рориг.

— Змеиные тропы могут открыть и ямм: для этого надо провести специальный обряд… — вдруг пробормотал Гивр-ямм. — Я в архиве нашел. Так что разница всего лишь в полетах. — И мечтательно вздохнул: — Хотя надо признать — это существенная разница.

Хвост Сэрвару с маху запечатал ему пасть.

— Простите моего брата, Владычица! — Сэрвару-ямм аж штопором скрутился от неловкости. — Он всегда был… немного приулитковат! Живет в своем архиве… Прошу вас, продолжайте, мы будем тихо-тихо!