Трудные дети (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 36

Через несколько минут на кухню зашел Марат, заставив меня замереть с надкусанным бутербродом во рту, палкой колбасы в одной руке и огурцом в другой. Парень тихо засмеялся.

— Диверсию совершаешь?

Я вытащила полуобгрызанный бутер.

— Жрать хочу. Пока они зыркали, кусок в горло не лез.

— Салат остался? - темноту кухни осветил яркий свет холодильника. Марат разглядывал множество тарелок, прикрытых крышками. - Саш!

— Внизу стоят. А Ксюха где?

— Спит.

— Уже?

— Переволновалась сильно.

Марат достал хлеб, салаты и холодное пюре. Подумав, потянулся за еще одной тарелкой - для меня. Я благодарно кивнула.

— Отчего же она, бедняжка, переволновалась? Это не ее с грязью весь вечер смешивали.

— Не злись.

— А я не хотела оставаться, - попеняла, внимательно наблюдая, как Марат накладывает мне в тарелку салат. - Чего так мало? Еще положи.

— Обжора.

— У меня этот…стресс.

Парень ехидно фыркнул.

— Бедняжка.

Мы поболтали, слово за слово, ушли к другой теме, но вспоминать о неприятном ужине не хотелось. Тем не менее, я не могла не спросить:

— Ну а что вы решили?

— С кем?

— С ее отцом.

— Тебе так интересно?

— Надо же знать, зря или не зря я сегодня терпела все издевательства.

— Ах да, - пристыженным он не выглядел. - Злополучное платье.

— Не увиливай. Что он сказал?

— Сказал, что надо подождать, пока Ксюшка выучится.

— Еще год?

Он глубоко вздохнул, водя вилкой по краю тарелки.

— Еще год.

— Ты расстроился?

— Скажем так, я рассчитывал быстрее все закончить.

Все закончить. Как мило.

— Сколько вы вместе?

— Четыре года.

— Еще один быстро пролетит.

— Ты меня успокаиваешь? - теперь Марат разглядывал меня с любопытством, с которым редко глядел. По большей части, я для него была проста и понятна.

— Нет. Я успокаиваю себя.

— В смысле?

— Вы же будете…тили-тили тесто. А у меня есть паспорт. И я закончу школу.

— И что?

— Ее родители от меня не в восторге, - напомнила я на всякий случай.

— От меня тоже, - безразлично отозвался Марат. - И что?

— Мне кажется, они будут не очень рады, если я буду мешаться у вас под ногами в вашей семейной жизни.

— Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал?

— О чем?

— О том, что я тебя везде найду, если ты сбежишь. Освежила память?

Он не шутил, а я…Я действительно опасалась. Что после их замужества моя жизнь тоже изменится, и я останусь за бортом. Мне слишком понравилась та жизнь, которую давал мне Марат, но даже я понимала, что вечно жить с ними я не буду. Они женятся, а я…буду лишней.

Только я одно забыла - Марат не шутит. И слов на ветер не бросает. Вот и сейчас сидит расслабленный и сытый, но его сила, обычно надежно спрятанная, бродит прямо под кожей. И взгляд с предупреждением, многозначительный из-под густых бровей, от которого становится парадоксально спокойно. Я выжила бы, но уходить все равно не хотела. Ни за что.

— Не надо, - покачала головой, не в силах сдержать довольную улыбку. - Я помню.

— Ну и отлично. Спокойной ночи, мелкая.

— Тебе того же.

Глава 16.

Когда я осознала себя девушкой? В смысле, по-настоящему? До сих пор не знаю, если честно. Как-то осознала. Мое становление происходило постепенно, выстраивалось как мозаика, состоящая из сотни мелких пазлов. Слева один, справа, еще один посередине. И в какой-то момент картинка собралась.

Да, Оксана меня учила, но ее знания были для меня теоретической базой, которую я ни разу не испробовала на практике. Иногда мне вообще казалось, что это глупо все - ее часовые вертляния перед зеркалом, марафет, куча нарядов. Толку с них? Но потом я видела, как она на людей действует, как на нее парни оборачиваются и подолгу смотрят ей вслед. Марат это тоже видел, нервничал, конечно, и глазами сверкал, но Ксюша сама не осознавала, какое впечатление производит, а если и осознавала, то не придавала ему ни малейшего значения.

Я тоже так хотела. Почему нет? Это тоже сила, способность, с помощью которой можно влиять на людей и добиваться нужных результатов. В обществе, где я теперь жила, оценивали по внешнему виду, взглядом окидывали с ног до головы, определяя возможности и способности. Потенциал человека часто определялись по его одежде и манерам. Как же эти люди любят облегчать себе жизнь до невозможности. Придумали клише себе, создали типы по копирке, а потом эту копирку к каждому прикладывают.

Смешно. Но я теперь жила с ними и была обязана соблюдать их правила. Хотя у меня не получалось.

Все изменилось в последний год моей учебы в школе. Со мной ходили разные люди - некоторые были учениками нормальных школ, по каким-то причинам плохо там учившихся. Шпана, одним словом. Крутые, которые с распальцовкой ходили. А я над ними только тихо посмеивалась. Думают, что короткая юбка и сигарета их круче делают? Дети, честное слово.

Они были на стыке моего прошлого мира. Они как я, только наоборот. Я с облегчением ушла с улиц, они - с радостью туда пришли. Котята, пытающиеся быть тиграми. Но все-таки я их понимала, я с ними общалась, потому что ничего другого в то время мне не оставалось. Оксана наконец-то от меня отстала, улаживая проблемы с собственными упрямыми родителями, которые не желали видеть, как она губит свое будущее, и предлагали ей не спешить. А Марат, тоже озабоченный благоприятным исходом дела, целыми днями теперь крутился возле нее, отваживая милых и хороших мальчиков, заботливо присланных мамой Оксаны. В общем, все были заняты, про меня забыли, и я стала общаться с моими “одноклассниками”, хотя раньше старалась их избегать.

С двумя я сошлась особенно близко. С Веркой - невысокой, достаточно полной, но фигуристой девчонкой, выглядевшей куда старше, чем было на самом деле - и Вовкой - с меня ростом примерно, глуповатый и вечно озабоченный. На быка похож. И повадки такие же. А еще он все время любил жевать сигареты, которые курил. У него было три татуировки, и как-то раз, позже, он предложил сделать одну мне. Я согласилась. В итоге, когда Марат заметил это художество, то чуть не убил, а узнав, что татушку делал парень…Короче, он разошелся не на шутку, и в нашем доме стало на парочку вещей меньше.

Верка отличалась от Оксаны как небо и земля. Я росла рядом с идеалом, концентрированно-женской грацией, всегда элегантной, красивой и привлекательной. У меня выработались определенные стандарты, эталон поведения истинной женщины, хотя я сама быть эталоном не хотела и не стремилась. Но так или иначе идеалом стала Оксана. За неимением других кандидатур. А Верка совсем другая. С прокуренным голосом, мощная, любившая одежду, которая еле прикрывает грудь и ноги - и надо сказать, нехудые ноги - она была раскованной и абсолютно без комплексов во всем. Она сама снимала парней и мужчин в клубах, просто так. А потом брала деньги, но не из-за того, что ей они были нужно. Она как будто одолжение делала.

— Они дают мне бабосы за то, что я люблю секс, - смеясь и шатаясь на каблуках, Верка трясла передо мной немаленькой суммой денег. Говорила она громко, отчетливо, и люди, случайно затесавшиеся в сумерках, с ужасом на нее оборачивались. Она не стеснялась. Откидывала голову и смеялась сильнее. Или же сама подскакивала к человеку, пугая того, и с вызовом вскидывала голову: - Че уставился? Не слышал? Да, я люблю секс. Я люблю трахать-ся. И что?

Я сама смеялась над ней и над теми несчастными, подвергавшимися натиску большой подмосковной груди. Вера была забавной, глупой и наивной. И отличалась от женственной, элегантной Оксаны, к которой я привыкла.

— Пошли со мной в клуб, - жуя жевачку и периодически надувая из нее пузыри, как-то предложила Вера. - Сегодня девушкам бесплатно.

— Да ну нафиг, - отмахнулась я, забегая на бетонные плиты. - Что я там забыла?

— Как неродная, Шур. Вечно бежишь куда-то. Слышь, Вовк.

Вовка вопросительно промычал что-то.

— Пошли с нами в клубешник.