Сводный босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 41

На последней фразе Камилла, до этого стоически хмурившая подведённые брови, истерично всхлипывает, и я понимаю, что она к числу осведомлённых двоих себя не относила.

— Что здесь происходит? — Порция Адамс шуршащей фиолетовой баржей заплывает в кухню. — Почему ты плачешь, милая?

— Я устала, мама, — шмыгает покрасневшим носом Камилла. — Я хочу домой. Не нужно было сюда приходить.

Та успокаивающе постукивает её по плечу, транслируя азбукой Морзе, «Не кисни, доча, сейчас мамуля всё решит» и поворачивается к привалившемуся к кухонному островку Гасу.

— Гас, думаю, нам нужно серьёзно поговорить о твоих отношениях с Камиллой.

— Простите, Порция, но мне с вами разговаривать не о чем. Мы с Камиллой взрослые люди, и всё выяснили самостоятельно.

— Ошибаешься, милый. Камилла моя единственная дочь, и если думаешь, что можешь просто попользоваться ей два года и затем выкинуть, как дырявый носок, ты ошибаешься.

И здесь на моих глазах происходит превращение скромняги Беннера в Халка, готового всё крушить.

— И что вы сделаете? — хищно ухмыляется Гас. — Заставите меня жениться? Отвечу сразу, что этому не бывать. Потребуете материальной компенсации? Думаю, если вы соберёте все ювелирные украшения, которые так профессионально клянчили у меня, и сдадите их в ломбард, этой суммы окажется достаточно, чтобы покрыть сексуальные услуги вашей дочери. И, скорее всего, ещё и на следующего жениха хватит.

Гас, определённо, перегибает палку, но эта хваткая продюсерша собственной яйцеклетки сама его провоцирует.

— Следи за языком, мальчик, — рычит оскорблённая мать. — Твоё нынешнее увлечение плохо на тебя влияет. Совсем стыд и совесть потерял.

Ну а меня-то за что снова? Никого не трогаю, починяю примус.

— Я была бы вам очень признательна, — не выдерживаю, — если бы вы перестали разговаривать с моим парнем, как с не имеющим мозгов идиотом, которым можно вертеть, как заблагорассудится. Ведь если я не ошибаюсь, вам до сих пор этого сделать не удавалось.

— Твоим парнем? — пронзительно взвизгивает обвинительница. — Думаешь, ты особенная? Ты просто ещё одна из череды тех, кого он поимеет и выкинет, когда надоест. С такими, как ты, развлекаются от скуки, а на таких, как моя дочь, женятся. Когда-нибудь ты это поймёшь, и когда этот день наступит мне станет тебя искренне жаль.

Да что, чёрт возьми, происходит в головах женщин этого чокнутого семейства? Из какой бредовой книжки они почерпнули эту непостижимую житейскую мудрость? И мать, и дочь знали, что потенциальный жених шпилил чужие пилотки на стороне, и всё равно мечтают с ним породниться. Бред какой-то.

— Что-то вы долго не идёте к столу, — слышится весёлый голос Колина в дверях кухни.

Ох, где же носит съёмочную группу Первого канала. Такой сюжет пропадает.

Увидев наши кисло-злобные лица, улыбка моментально слетает с его лица.

— Что случилось?

— Пап... — начинает Гас.

— Гас бросил меня, — голосом бездушной механической куклы напоминает о своём присутствии Камилла.

— На протяжении всех наших отношений он неоднократно изменял мне. Я терпела, потому что думала, что всё изменится, когда мы поженимся, и у нас появятся дети. Но сейчас он ясно дал понять, что этого никогда не случится. Поэтому я не вижу смысла больше скрывать. Пока вы были в отъезде, он стал спать со своей сводной сестрой.

В её лице нет ни тени торжества, когда она поворачивается к Гасу.

— Удачно расхлёбывать своё дерьмо, Леджер. Надеюсь, ты им подавишься.

Разворачивается на каблуках и вылетает с кухни. Фыркнув, за ней следом несётся её мать, на ходу командуя расслабленно уминающему мамины расстегаи папе Джону следовать за ними.

Мы остаёмся стоять втроём. Перевожу взгляд на Гаса, он выглядит бледным и потерянным. Я очень хочу чем-то помочь ему в этот момент, но, к сожалению, не могу. Колин растерянно моргает, глядя на сына, по-видимому, ожидая объяснений.

— Оставлю вас, — аккуратно роняю.

— Это необязательно, Слава, — хрипло произносит Гас.

— Пап, всё что сказала Камилла правда. Я не образцовый парень, и далеко не такой добряк, каким ты привык меня видеть. Много ругаюсь матом, курю, да и характер у меня, прямо скажем, отвратительный. И я всегда терпеть не мог эту суку Порцию. Прости, если разочаровал.

Он замолкает, а я мысленно начинаю молиться высшим силам, чтобы Колин проявил себя адекватным дядькой и воспринял новости спокойно.

Несколько секунд он молчит, словно пытается переварить свалившуюся на него информацию.

— Ты можешь обматерить и перетрахать весь Нью-Йорк, Гас, — сообщает негромко. — Для меня ты останешься лучшим сыном, о котором я только мог мечтать. Да и Слава красавица. А вот курить всё же лучше бросить. Дерьмовая привычка, сынок.

Лицо Гаса дёргается, он прерывисто втягивает в себя воздух, словно всё это время не дышал. Делает шаг к отцу, и уже через секунду они стоят в объятиях друг друга. А я, не совладав с эмоциями, вылетаю из кухни и, запершись в туалете, начинаю реветь. Я счастлива за них. Счастлива за Гаса. Я даже не знала, что могу так за кого-то радоваться.

Когда я выхожу в гостиную, мама сидит за столом одна, мужчины Леджер всё ещё о чём-то оживлённо болтают на кухне.

— Ты умница, мам, — улыбаюсь ей. — Здорово всё организовала.

Мама не удостаивает меня ответной улыбкой. Тяжело вздыхает и произносит:

— Нам нужно поговорить, Слава.

Слава

Спальня в квартире Гаса напоминает батутный парк, это огромная кровать, обнесённая стенами.

— Знаешь, что «Аполлон-11» очень символичное название? — спрашивает Гас, нетерпеливо расстёгивая бесчисленные пуговицы на спине моего праздничного платья.

— Это почему?

— Одиннадцать — это рост Гаса-младшего.

— Похвастай ты такой цифрой в России, тебя бы подняли на смех, — улыбаюсь, мысленно калькулируя заморские дюймы в близкие сердцу сантиметры. Ох, ты ж, мама дорогая.

— И, ради бога, неужели ты измерял его линейкой?

— Скажу тебе по секрету, матрёшка, каждый мужик, имеющий пенис, делал это, — ухмыляется Гас, стаскивая с меня платье через голову.

— Так о чём ты разговаривала с матерью?

— Если это прелюдия в твоём понимании, — ворчу, отбрасывая скомканное одеяние в сторону, — то она неудачная.

— Тогда спрошу про другое: сегодня скромница-Луна готова к высадке? А то она моему астронавту уже сниться начала.

Стаскиваю с него футболку и невольно жмурю глаза, потому что жадный рот набрасывается на мои соски.

— Готова, — шепчу, нащупывая ремень на его брюках, — не налажай с пилотированием, Нил Армстронг.

Гас отрывается от моей груди и впивается в меня взглядом.

— Ты серьёзно сейчас говоришь?

Киваю и в подтверждение серьёзности своих намерений несдержанно целую его губы. Именно с этой мыслью я ехала к нему домой после дня рождения Колина, подарить ему желанный первый раз. Гас отвечает на поцелуй с фанатичным рвением, давлением прижатого ко мне тела подталкивая к кровати.

— Ложись на спину, матрёшка. Сегодня делаешь всё, как я говорю, хорошо?

Бормочу «угу» и укладываюсь на кровать.

— Ноги раздвинь так, чтобы я тебя с закрытыми глазами мог разглядеть, — хрипит Гас, стаскивая с меня трусики.

Приподнимаюсь на локтях и развожу бёдра в стороны. Я совершенно не чувствую смущения. Во-первых, постель — это не место для стыда и целомудрия, а во-вторых, я доверяю Гасу. Ну и, в-третьих, я до отчаяния возбуждена.

— Ты охеренно сексуальная, матрёшка. Самое сексуальное из того, что я видел в своей жизни, — говорит Гас, пока гремя металлической пряжкой, освобождается от штанов. — Поласкай себя.

Слежу за тем как он встаёт у изножья кровати, полностью обнажённый, и от взгляда на его тело я испытываю визуальный экстаз. Чётко очерченные трапециевидные мышцы плеч, красивая грудь, узкие мускулистые бёдра и длинные ноги. И этот его, вечно эрегированный младший. Чудовищно большой, гордо подпирающий рельефный живот.