Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 19

— Эти выглядят крепко,— одобрил их Лаккэнан.— Кто они?

— Ийланы, господин,— откликнулся на джаншуе — языке торговцев и моряков — сухой как жердь бедин с серьгой в ухе. — Дикари из пустыни. Эти пока ещё не усмирены, но они быстро привыкают к неволе и старательно работают если их побить палкой. Обычно я беру за них немного, но цены выросли с тех пор как на дороге в Альмадин стали пропадать караваны. Но вам так и быть уступлю. Если возьмёте все два десятка — отдам за полсотни дихремов...

— Какой образчик зверя,— проронил Феранор останавливаясь подле самого здорового дикаря. — А почему у них подпилены зубы?

— Чтобы легче было рвать мясо. Они кочуют по пустыне, нападают на караваны и маленькие селения, взрослых убивают и съедают, детей от трёх и до двенадцати уводят с собой чтоб вырастить в племени.

Ийлан задрал голову на сколько позволяли колодки, ответил на взгляд. Из глубины зрачков на капитана смотрел дикий свирепый хищник, неукротимый в своей жажде крови. Ах, если бы не колодки...

***

Вечером к Феранору пожаловало шестеро улан, попросившихся отпустить их в город. Помня о своём неудачном опыте, он собирался отказать, но за просителей неожиданно вступился Митр.

— Отпусти их, Феран-ока. В пустыне не будет ни вина ни женщин ни вкусной еды — только камни, пески и тощие ящерицы.

— Ладно,— после длительной борьбы с собой объявил капитан.— У вас есть три дня. На рассвете четвертого мы уходим.

Но на рассвете четвертого дня вернулись не все. Пропал Бальфур.

История была такова.

— Сами не знаем почему так вышло,— рассказывал старший десятка Кайон Ардинэл с золотым фениксом на алом колло. — Поначалу всё было отлично. Никто не кидался на нас с ножами, не пытался обмануть, даже стража здесь не орки, а обычные люди. Мы собирались возвращаться в лагерь, но Бальфур вдруг захотел пройтись по торговым палаткам, купить на память какую-нибудь безделушку. Мы условились, что будем ждать его у городских ворот,— тут десятник покосился на товарищей, как бы ожидая от них подтверждения своим словам.— Через час в городе началась какая-то суматоха, крики, много людей побежало в сторону базара. Почувствовав беду мы поспешили туда же. Там была целая толпа разгневанных горожан. Едва мы появились как в нас полетели камни, они закричали «сагир-ас-алялат», набросились на нас с палками. Кони еле вынесли нас оттуда.

Спустя полчаса Феранор нервно мерил шагами шатёр Лаккэнана, пересказывая Ардинэла. Кроме хозяина шатра там присутствовал Агаолайт.

—...Иными словами — они его бросили,—закончил капитан.

Знаменосец стянул с головы шапочку подшлемник, взъерошил пятернёй коротко остриженные волосы.

— Я не понял одно,— скрипуче произнёс он.— Что означает «сагир-ас-алялат»?

— Эльдарский колдун,— перевёл сенешаль.

— Колдун? — Феранор остановился на миг.— Он, что вздумал веселить их фокусами?! Глупый юнец! — он считал, что может называть так Бальфура хотя был всего лишь на двадцать лет его старше — сущий мизер по меркам тысячелетних эльдар. — Что же он там натворил?!

— Надо, — проскрипел Агаолайт.— Обратиться к этому… Митрасиру…

— Просить людей?! — капитан и сенешаль воскликнули одновременно.

Лаккэнан при этом коротко и как-то по-орочьи рыкнул. А Феранор недовольно добавил:

— Я и так слишком ему задолжал!

Агаолайт Аноллион долго молчал, ероша пятернёй волос, потом сказал:

— Без Митрасира никак.

***

Правитель города Бабек-Мирза принял их радушно, чему в меньшей степени благоприятствовал синий кафтан Митра и в большей его имя.

— Алутамал![1] — воскликнул он, выпячивая широкую нижнюю губу, когда ему изложили суть дела.— Клянусь именем Всевышнего, что выпущу любого преступника, даже самого закоренелого злодея, если меня просит об этом сам царевич ас’Саир! Но… да простят меня Алуит и царевич, в моей тюрьме нет и не было ни одного алялата! О! — он сцепил унизанные перстнями пальцы на круглом брюшке, предательски выпирающем из-под синего шёлкового халата.— Однако я слышал, что какой-то алялат устроил сегодня драку на базаре. Отбивал от народного гнева презренную наглис. Ах, да-да. Всё именно так! При сомнениях да приду я к Алуиту от Алала камнями побиваемого…

Правитель ещё что-то говорил, что Лаккэнан не захотел переводить остальным.

— Плохо дело,— шепнул он на ухо Феранору.— Парень вляпался почище тебя, если пытался защитить наглис.

— Кто такая наглис?

— Ведьма.

— Спроси, где тогда может быть Бальфур.

— Уже Митрасир спрашивает. Погоди…— Лаккэнан сосредоточенно нахмурился, вслушиваясь в быструю и цветастую речь мирзы.— О-о… э-э… Скорее всего он погиб. Жаль, но на всё воля Алуита. Мы принадлежим Алуиту и к Нему-у… это к делу не относится… но нам предложили поискать за городом во рву куда выбрасывают трупы животных, рабов, бродяг и казнённых преступников. Это недалеко. Его слуги покажут.

Бабек-Мирза не соврал, ехать и правда пришлось недалеко. Ров был всего в километре за городом, причём учуяли его эльдары намного раньше чем смогли увидеть воочию. Первое, что было видно хорошо издали, это роящиеся над зловонной ямой несметные тучи мух. Они наполняли воздух низким вибрирующим гулом, закрывали обзор, норовили сесть на глаза и забиться в ноздри.

Прикрыв лицо рукавом, Феранор привстал в седле и поехал вдоль рва, разглядывая раздутые от жары трупы. Лаккэнан отстал, нервно чертя в воздухе магический знак — часть отгоняющего мух заклинания.

— Собаки, овцы… кажется, вон там, между овцой и облезлой собакой кто-то лежит. Подъедем ближе… Хвала Таэ — это не Бальфур! Может его просто затянуло как в трясину?

В ответ прозвучало раскатистое «У». Глянув через плечо, капитан увидел, что его спутник склонился с седла, конвульсивно задёргав плечами. Когда он обернулся, вытирая рот, его лицо стало ещё белее, хотя белее, казалось бы, быть невозможно.

— Вы же не думаете рыться здесь, хеир? Это бесполезно… один воин не должен задерживать весь караван.

— То есть бросить его тут?

— Если он жив,— сенешаль мучительно сглотнул, виной тому была страшная вонь.— Судьба будет к нему благосклонна. Митрасир указал доставить его в Шагристан первым же караваном. Если же мёртв, то уже находится на пути в Хайлаэнэ. Пусть Солнцеликий примет его там с миром.

В лагерь возвращались в гробовом молчании. Феранор думал о Бальфуре, невольно сравнивая его и себя. Как так вышло, что он уцелел, а тот нет? Что не хватило этому бедняге: воинского умения или просто везения? А может быть просто того, что от Феранора не отказались, как отказываются сейчас от Бальфура? Ему вдруг вспомнилась Даемара, разославшая своих слуг во все концы города сразу же, едва стало известно о его пропаже.

Караван готовился отправлению. Верблюды задирали головы, надменно взирая с высоты шей на суетящихся под ногами людишек. Нанятые в Шандааре погонщики ругались, тихо сидели на песке ийланы, купленные Лаккэнаном позарившимся на дешевизну. Пестрели плащи меллорафонских улан, сверкало золотое шитье на накидках сафуадов не поленившихся облачиться в доспехи.

Сдерживая гарцующего коня, подскочил Агаолайт, глянул на Феранора с молчаливым вопросом, всё понял и поджал губы. Но голос его звучал ровно и твёрдо.

— Всё готово, милорды!

— Давайте отправляться,— махнул рукой Лаккэнан.— Чем скорее мы доберёмся до Амаэля, тем быстрее вернёмся назад. А что за оборванец, там, во главе колонны?

— Проводник. Митр нашёл его в караван-сарае. Клянётся, что хорошо знает окрестности и может довести нас до Амаэля.

Феранор бросил взгляд в указанном направлении и действительно увидел рядом с Митром незнакомого человека. Надо сказать, что больше он походил именно на оборванца, одетого в то, что снял с огородного пугала, или собственноручно сшил из найденного на помойке.

Один из верблюдов заревел и смачно харкнул зелёной слюной на чем-то не понравившегося ему погонщика. Грянул весёлый смех, заглушая ругань оплёванного.