Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 21

— Бальфур.

— Хеир?!

Тут что-то промелькнуло в его глазах. Игра света? Или…

Шею Феранора захлестнул ремень. Он среагировал поздно, вцепился в кожаную полосу, попытался вывернуться… Куда там! Затылок разорвало от боли. В глазах помутилось. Поплыли Бальфур, подвал и жёстко ухмыляющийся Омидан.

А потом наступила тьма.

[1] Алуит захочет (бедин.)

[2] Ветроуловитель

Первое, что Феранор испытал, увидев пустыню, был страх. Казалось, что чистый лазурный небосвод, лишённый привычной подпорки лесных верхушек, грозит всей мощью обрушиться на него и раздавить. Тянущиеся от горизонта до горизонта пески будто соединялись с небом. Ветер тоскливо завывал на верхушках барханов, гоня под ногами песчаную позёмку.

— Что с нами будет, хеир? — впервые за время их единственного разговора в подвале спросил топающий слева Бальфур.

Феранор неопределённо пожал плечами звякнув продетой через ошейник цепь. Сосед справа — неразговорчивый мужчина заросший чёрной бородой до самых глаз — покосился на них, но многозначительно промолчал. Они шли в середине колонны товарищей по несчастью, двигаясь из Шандаары на Северо-Запад. Впереди на верблюде ехал подлый Омидан. К его седлу были приделаны два шеста с полотняным навесом. По бокам и позади колонны, покачивались в сёдлах пятеро охранников и надсмотрщиков — уже знакомые Феранору мордовороты.

— Как вы думаете, нас будут искать? — спросил Бальфур пару минут погодя.

Капитан честно помотал головой. Об этой возможности он думал и пришёл к выводу, что Лаккэнан не станет возвращать караван из-за них двоих. Возможно, он зайдёт в Шандаару на обратном пути, но к этому времени они будут либо мертвы, либо очень далеко.

Проклятье, он ведь даже не знает какой сегодня день! Сколько он пролежал без сознания, а сколько потом просидел в подвале — сутки? Может, двое? Время проведённое в плену казалось ему целой вечностью. Сон превратился в пытку. Стоило закрыть глаза, и ему виделся отец Талиан смотревший на него с глумливой ухмылкой Омидана, или возлюбленная, жарко обнимавшая Каэльдара. «Я стал героем вместо тебя! — смеялся он.— Теперь всё, что когда-то было твоим — моё!»

— Это всё из-за меня,— снова заговорил Бальфур.— Если бы я тогда не вмешался… но я не смог! Они обрушили на неё такой град камней. Со всех сторон. Вы бы слышали как она кричала! Если б я тогда ушёл — её крик преследовал бы меня по ночам…

— Зато теперь твой сон спокоен.

— Вы осуждаете меня?

— Бальфур,— Феранор ободрал языком пересохшие губы.— Что сделано, то сделано и довольно об этом. Мы оба сглупили и теперь расплачиваемся…

Он резко оборвал себя, глядя мимо сородича. Украдкой сглотнул. Ехавший верхом орк жевал лепёшку с куском вяленого мяса.

Кормили пленников просто свински — всего три раза в ним заходил раб с полным котелком каких-то отбросов от которых отвернётся даже голодный тролль. Как итог — в желудке была пустота.

Вскоре Омидан объявил отдых, слез с верблюда. Невольникам дали напиться воды, раздали заплесневелые сухари. Феранор пожертвовал частью исподней рубахи намотав её на голову — хоть какая-то защита отгорячих, отупляющих мозг лучей. То же приказал сделать и Бальфуру.

— А что если предложить им выкуп,— спросил юноша, вертя в руках заплесневелый сухарь. — Может, тогда и кормить будут лучше?

— Выкуп? А у тебя есть чем платить? Может ты сын лорда?

— Нет!

— Но это идея… эй! Как там тебя… Омидан!

Бородатый сосед испуганно вздрогнул, отстранился на сколько позволяла цепь. Остальные пленники последовали его примеру. Невероятно, но между ними и эльдарами даже образовалось свободное пространство.

Бедин вальяжно подошёл.

— Ты, пиявка, Омидан. Но раз уж сумел нас захватить, то должен получить награду. Учти, мы из благородных семей и стоим дорого,— Феранор задумался, сколько посулить варвару чтобы предложение выглядело и соблазнительным и правдивым.— Пятьсот ваших серебряных дихремов! Что выручишь ты за нас столько на простом торжище?

Конечно, платить он не собирался, рассчитывая хитростью добиться послаблений, и найти способ сбежать. С минуту Омидан смотрел на них, лениво постукивая плетью по сапогу. Соображал. Потом ударил — быстро и неожиданно, демонстрируя изрядный опыт, обжёг щёку Феранору хлыстом, оставив алый рубец.

— Ты очень глупа, алялат, если думать так говорить. И ты лгать! В твой кошель нет даже медной монета! Больше ты никогда не говорить, пока я не разрешать!

Капитан зарычал, рванулся вперёд. Короткая цепь дёрнулась, натянулась, ошейник впился в горло. Омидан этого не заметил потому что сразу же повернулся к эльдару спиной.

— Отдых кончен. Вёбаханд!

— Клянусь светом Таэ, — прошипел Феранор, огненным взором сверля ему спину.— Этого я удавлю собственными цепями!

***

О приближении гостей предупредил столб пыли на Юге. Надсмотрщики забеспокоились. Орк поглаживал лапищей оголовье кривого меча. Омидан нервно кусал губы. Пользуясь тем, что внимание конвоиров отвлечено, невольники замедляли шаг, часто оглядывались. Вскоре уже можно было разглядеть десяток всадников на поджарых тонконогих конях. Солнце сверкало на жалах копий, золотом растекалось по островерхим гранёным шлемам, бликами играя на доспехах. Увидев их предводителя высокого воина с бронзовым полумесяцем на груди, Омидан облегчённо вздохнул.

Воины сходу окружили небольшой караван.

— Пакш-ми-джу, Азир! — купец приветствовал первым.

— Ващанъ! — десятник Азир вскинул правую руку.— Как поживаешь, мой старый друг?

— Цены на рынке падают,— Омидан вздохнул, изображая на лице скорбную мину.— Рабы почти не продаются, я едва свожу концы с концами!

Они поехали рядом, но не стремя к стремени — лошади не любили верблюдов. Надсмотрщики вспомнили о своих обязанностях. Защёлкали кнуты. Невольники, загребая песок ногами, уныло потянулись дальше.

— Приходится раз за разом кататься в Альмадин, где за этот ослиный помёт дают хоть какую-то цену.

— Помоги тебе Алуит.

Десятник обернулся. Посмотрел на вереницу пленников, поглаживая растущие подковой усы, особенно задержал взгляд на эльдарах и отвернулся.

— Я смотрю у тебя в этот раз не просто навоз, друг. В нём есть самородки. Сколько ты отдал за них?

— Ни номисмы,— подбоченился Омидан.— Этих алялатов я нашёл буквально на улице. А ты, Азир, как всегда, патрулируешь караванные тропы?

— Как видишь.

— Ловишь Чёрного Ястреба?

— Ты уже слышал? Да.

— Говорят,— продолжал десятник.— Её видели паломники по дороге из Альямина.

Шепча перевод Бальфур запнулся, сомневаясь, что расслышал всё верно.

— Далеко?

— В двух днях пути.

— Азир,— Омидан прикусил губу.— Тебе ведь всё равно в какую сторону патрулировать? Я хочу сказать… не мог бы ты проехать со мной пару дней? У меня есть отличное нарастанское вино, скоротаем с ним время за вечерним костром…

— Вино, говоришь? — десятник засмеялся.— Это хорошо, но ты видишь я не один, со мной воины Мирзы. Их присутствие обойдётся тебе в двенадцать дихремов.

— Это приемлемая сумма,— голос купца был кислее неспелого винограда.— Я заплачу им после условленного срока.

— Чёрный Ястреб отберёт у тебя всё, включая жизнь. Она очень не любит торговцев рабами. Закапывает их живьем оставляя над песком одну голову. Или вот снимает кожу на подошвах и ставит на битые черепки или известь.

Азир запрокинул голову, рассмеялся, довольный собственной шуткой. Смех поддержал кое-кто из его людей. Омидан стал ещё мрачнее. Он полез за пазуху, вытащив маленький, но увесистый кошелёк, метнул его в сторону десятника. Тот поймал его на лету с довольным урчанием. Спрятал за пазуху.

Ноги верблюдов и копыта коней взбивали в воздух мелкую песчаную пыль, оседавшую на невольниках рыжим налётом. Она забивалась в глаза и в рот, противно скрипела на зубах.