Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 25

Феранор поднял руки прося пощады.

— Где ты их столько нашёл?!

— У моего отца богатая библиотека…— Бальфур осёкся перехватив его взгляд.— То есть не совсем у него… мой отец вхож к Лорду Дома. Они часто встречались обсуждали торговые сделки, а я проводил время в библиотеке.

— А атраванский ты учил тоже в библиотеке? — приподнял бровь Феранор.

— Нет, у меня были учителя. Не забывайте, я из «Серебряных Драконов». Наш Дом торгует со всем Срединноморьем.

На короткое время в камере повисло молчание. Феранор был занят тем, что стирал с рук песком жир. Бальфур сидел обхватив колени руками и положив на них подбородок, смотрел куда-то в пустоту.

— Наши, наверное, добрались уже до Амаэля,— вздохнул он.— Я бы хотел посмотреть на его легендарную сокровищницу, хотя бы одним глазком!

— О сокровищнице, Бальфур, лучше даже не вспоминать! Тем более здесь, если хочешь выбраться отсюда.

— А вы думаете, мы сумеем выбраться?

— Я в это верю. Иначе давно бы бросился на свой меч. Ах, да… у меня его забрали. Тогда на чей-нибудь меч.

— Вы шутите.

Бальфур уткнул подбородок обратно в колени и вроде бы обиделся.

***

Вечером за ним пришли. Знаками показали чтобы Феранор собирался на выход.

Над руинами разливались серые сумерки, горели костры, шкворчало на углях мясо. Разбойники предавались кутежу: резались в кости, спорили, по рукам гуляли большие полные бурдюки от которых несло невероятной кислятиной, но люди выхватывали их друг у друга, жадно присасывались к горлышку.

Белый шатер Сагмиры стоял между двумя стенами. Перед входом нервно прохаживался Багаутдин, что-то бормоча под нос.При каждом шаге непопулярный в этих краях тяжёлый гросс-мессер бил его по ногам. Здоровяк хищно раздувал горбатый нос и шевелил усами сращенными с широкими как паруса бакенбардами. На Феранора взглянул как на старого врага.

Капитана втолкнули в шатёр и так как никто за ним не последовал, он остановился на пороге. Подсознательно он ожидал, что внутреннее убранство будет под стать жёсткому характеру Сагмиры — только самое необходимое с минимум роскоши и удобств, но действительность превзошла все ожидания. Пол устилали мягкие узорчатые ковры, у дальней стены стояла низкая кровать покрытая львиной шкурой, большие толстые подушки лежали у изголовья. Рядом резной шкаф-бюро для документов, подставка с доспехами и оружием. Несколько позолоченных масляных светильников по углам освещали шатёр жёлто-золотистым светом. На раскладном столе горели свечи.

— Задёрни полог и затяни клапан,— приказала атаманша из глубины.

Она ждала его у стола, зябко кутаясь в алый шерстяной плащ, доходивший до пят. Карие глаза смотрели на Феранора повелительно.

— Подойди,— приказала она.— Или ты боишься меня сильнее чем тех головорезов?

Феранор подошёл, держась настороженно. Он никак не мог понять чем вызвана столь резкая перемена в поведении атаманши. О, Таэ! Да она, кажется, воспользовалась благовониями?! От Сагмиры исходил щекочущий ноздри пряный приятный запах.

— Ты необычайно молчалив со мной,— подметила она.— А с другом ты болтаешь без умолку. Кажется, я знаю в чём дело. Считаешь, что я проявила неблагодарность. Пойми глупец — Чёрный Ястреб не может быть спасена, к тому же бывшим рабом, к тому же на глазах её людей. Ладно, ладно, не гляди так, признаю, ты не раб, в битве кое-чего стоишь. Как тебя зовут?

— Феранор,— представился он и, сделав над собой усилие, добавил: — Госпожа. Для чего ты хотела меня видеть?

— Хочу поговорить о выкупе.

— И какова цена? Я не очень богат и...

— Золото? Не-ет,— она рассмеялась, видя замешательство на лице Феранора.— Золото меня не интересует. Только за последние полгода я перехватила шестнадцать караванов. Ты представляешь сколько это добычи? Я могу уйти подальше от этих земель туда, где меня никто не знает, купить там большой дворец, есть и пить из золота. Не в золоте будет измеряться твоя свобода.

— Тогда в чём?

Она небрежно сбросила плащ на ковёр, представая пред ним в своей дерзкой неприкрытой варварской наготе.

— Покажи насколько ты хороший мужчина!

Феранор издал в удивлении короткий взвизг, попятился, когда Сагмира решительно шагнула к нему.

— Я дам тебе коня и оружие, дам свободу, — голос её стал глухим, хрипловатым, небольшая упругая грудь, волнующе вздымалась, поневоле притягивая взгляд, тонкая талия подчёркивала крутые бёдра.— Сможешь остаться с нами или вернёшься к своей... этой… чьё имя ты выкрикиваешь по ночам.

— Когда ты гонял моих негодяев палкой,— говорила она. — Я не вмешивалась, следила за тобой. Мне доводилось видеть много красивых мужчин, были среди них и хорошие воины, но ты… ты выделяешься среди них как благородный леопард в стае волков. Багаутдин — из известных мне мужчин он сильнейший — в сравнении с тобой носорог. Могучий, свирепый, неуклюжий и такой же грубый.

Она продолжала наступать — Феранор продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в стену палатки. Он никак не мог прогнать дурацкое ощущение себя пленной девицей, которую домогается грозный бандит. Она прижала ладони к его груди. Взглянула снизу вверх из-под ресниц, притягательная, но одновременно отталкивающая…

— А если я окажусь плохим мужчиной?

— Ты настолько не веришь в свои силы? — она рассмеялась, задумчиво сморщила лоб выпячивая нижнюю губу. — Тогда ты тоже уйдешь. Живой. Подарю тебе на бедность верблюда. Ну же, не стой столбом, обними меня!

Её руки повелительно потянули его вниз. Феранор не шелохнулся. Он будто превратился в камень.

«Дурак! Не время проявлять брезгливость,— зашептал где-то внутри чужой незнакомый голос.— Она обыкновенная людинка. Поступи с ней как поступал с ними до этого и можешь уходить на все четыре стороны!» А перед внутренним взором быстро сменяли друг-друга совсем другие образы: угольно-чёрная орчанка с взлохмаченными волосами замахивается на него топором на фоне горящих лачуг; дикарь ийлан скалит подпиленные треугольником зубы...

— Нет.

— Что-о???

— Нет! — твёрже повторил Феранор.— Найди себе другого жеребца, людинка. Я не желаю обладать тобой…

На мгновение в шатре повисла грозовая тишина, не было слышно даже звука дыхания. Глаза атаманши опасно сузились, превратившись в две чёрные щели, готовые метать молнии.

— Ещё ни один мужчина не смел называть меня своей! И я не наложница, которую можно отбросить как блудливую потаскуху! Я — Чёрный Ястреб! Я никогда не выпрашиваю, я сама беру то, что хочу! Я!!!

Тонкий острый клинок длиною в два пальца (где она его прятала?!) едва не вонзился в грудь Феранора. Тот успел перехватить её руку в запястье, стиснул, выкрутил, заставив пальцы разжаться, а Сагмиру болезненно вскрикнуть.

— Дурак! Обезьяна! Осёл!

Он отшвырнул ее. Она перекатилась, вскочила на ноги. Снаружи шатра встревожено заговорил Багаутдин, стянутый шнуровкой полог затрещал под напором могучих рук. Сагмира ответила, коротко, но достаточно, чтобы отвадить всех добровольных спасителей. В три прыжка она оказалась возле стойки с оружием, схватила саблю.

— Ты дурак! Дурак, глупец! Я собственноручно вырежу твоё сердце!

Феранор увернулся, один раз, потом другой. Сабля в руках атаманши выписывала непрерывные восьмёрки, со свистом рассекала воздух в каком-то волоске от его тела. С грохотом опрокинулась бюро, рассыпая по коврам содержимое ящиков. Под ноги покатились мелкие флакончики, баночки с маслами и мазями, воздух напитала невообразимая смесь благовоний. Он поскользнулся. Упал.

— Убью! — ревела Сагмира.

Феранор откатился в сторону — сабля пронзила ковёр, уйдя в песок в том месте, где он был всего мгновенье назад. Под руку попался кинжал — тот самый, тонкий в два пальца длиной. Он, схватил не думая, принял на него удар. Подсёк опорную ногу исайритки навалился, придавил руку с оружием, другую поймал и заломил за спину. Воительница билась под ним как кошка, к тому же гнев придавал ей сил, долго удержать её Феранор не мог. Глаза его лихорадочно шарили по полу в поисках верёвки, шарфа, пояса, да хотя бы шнурка связать людинку! Ничего…