Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 24

Место возле колодца очистилось. Феранор взял ковш с длинной ручкой, зачерпнул из глубины колодца воды. Плеснул в подставленные ладони Бальфура, утолил жажду сам. Второй ковш вылил себе на голову. Вода не была холодной, но она освежала. Сорвав с плеч оставшиеся от рубахи лохмотья, он с наслаждением опрокинул на себя третий ковш. Когда зачерпнул воду в четвёртый раз к ним подошло пятеро загорелых до черна человека — бывшие рабы Омидана решившие присоединиться к банде и прошедшие отбор поединком. Они успели пообвыкнуть в новой роли и даже немного приодеться, нарядившись в вещи надсмотрщиков и ламелляры стражи, ещё хранившие следы крови прежних владельцев, головы покрывали одинаковые платки стянутые на лбах ремешками. На жёстких лицах играли возмущённо-презрительные гримасы. Особенно злой и жестокий взгляд был у одного, со ломанным носом и косым шрамом на губе, по-видимому предводителя их маленькой шайки. Он вышел вперёд сжимая палку из виноградной лозы. Скрестил на груди руки, смерил эльдаров высокомерным взглядом, процедил несколько фраз будто сплюнул. Бальфур побелел, открыл и закрыл рот, пытаясь что-то сказать. В душе Феранора зашевелились нехорошие подозрения.

— Хеир... он говорит, что мы пьем без очереди и… наше место у корыта...

— Да ну? — спокойно переспросил капитан, расправляя плечи, гордо вскидывая голову и копируя взгляд человека.— Скажи этой обезьяне: давно ли он сам оставил рабский ошейник, что смеет решать где кому пить. Так и переведи.

Предводитель издевательски ухмыльнулся и внезапно замахнулся дубинкой. Феранор резко шагнул вперёд, сокращая расстояние, плеснул водой в лицо, заехал ковшом в висок. Человек рухнул на землю, а четверо других выхватили ножи, бросились на выручку. Феранор перекинул ковш Бальфуру, а сам поймал на лету выроненную предводителем палку. Сделанная из виноградной лозы она была лёгкой, но в то же время прочной, а удары нанесённые ею чувствительны. Краем глаза он видел как товарищ с отчаянным кличем ринулся в самую гущу схватки, сразу ударил по лапе первого нападающего. Разбойник взвыл, выбитый нож крутясь улетел в сторону.

На Феранора насело сразу двое. Помня о том, что они смогли продержаться в бою против устрашающего громилы он не стал играться, а сразу обманул ближайшего финтом, перехватил руку с ножом, выкрутил, толкнул одного на другого. Подставил подножку, ударил дубинкой по ногам, валяя бандитов в грязь, посмотрел как там Бальфур.

Бальфур пытался достать ковшом своего противника, но, то ли тот оказался ловким, то ли сам Бальфур бил слишком размашисто — все удары уходили впустую. В это же время его получивший по руке враг обошёл эльдара, собираясь напасть сзади. Не благородно и совсем не рыцарственно Феранор хватанул его по спине и подсечкой опрокинул головой на каменный бортик.

Поднялся оглушённый в самом начале главарь. Утерев струящуюся по виску кровь, он кинулся на Феранора ревя раненным зубром. Капитан с разворота разбил ему губы, ударил между ног и когда тот согнулся — добавил локтём по загривку.

— Алязам ас’мургу! Шипази!

Сагмира растолкала собравшихся вокруг драки зевак. Впрочем, те сами шарахались в стороны при виде её искаженного гневом лица. На ней больше не было шлема и железной чешуи. Две чёрные косы спадали на полную грудь, стиснутую золотыми чашами, широкий в ладонь пояс обвивал бёдра, по бокам торчали позолоченные эфесы двух сабель, на ногах красные шаровары и мягкие сапожки ниже колен с лихо задранными носами.

Побитый главарь пошатываясь встал на ноги, сплюнул кровавый сгусток. Феранор опустил палку. Хотел бы он понимать, говорила сейчас своим бандитам Сагмира. А сказать она собиралась много чего нехорошего…

— Пожри вас Минра…— прошипела она, скаля белые зубы.

Тут взгляд её упал на Феранора. Она примолкла, ловя ускользающую мысль. Заговорила медленно и задумчиво.

—…Кто разрешил вам, псы, драться друг с другом?

— Ястреб,— это подал голос разбойник в толпе, чьё лицо напоминало мордочку грызуна, с маленькими чёрными глазками.— Просто эти алялаты стали плескаться в водичке словно изнеженные наложницы. Новеньких это возмутило, они подошли объяснить, но алялаты затеяли драку…

Он осёкся, потому что острый, как бритва, клинок, вылетел из изящно украшенных ножен. Никто не успел ничего сказать или сделать. Мгновение, короткое как удар сердца, хруст и голова со сломанным носом взлетает над собственными плечами.

— За ослушание — смерть!

Испачканное в крови лезвие сабли коснулось белой шеи Феранора. Исайритка холодно взглянула на него.

— Так ты бросился с вартанаком на нож, алялат? — она перешла на диалект Риенлисета.— Ты поднял руку на моих людей. Что мешает мне прямо сейчас снять с тебя голову?

Феранор покосился на разбойников обступивших колодец тесным кольцом, посмотрел на Сагмиру. Умирать совсем не хотелось, но он не собирался лебезить и просить о пощаде. Он — перворождённый. Он — Мистериорн!

Слегка склонив голову набок, атаманша рассматривала его сквозь ресницы, скользя по крепким плечам и рельефным линиям мышц эльдара. Его тело выгодно отличалось от обычно грузных фигур мужчин-людей. Выражение её лица изменилось — она колебалась.

— Я придумаю для тебя кое-что другое...

Сагмира воздела саблю над головой. Заговорила, чётко выкрикивая слова, в первую очередь для своей банды.

— Хочу, чтобы все раз и навсегда запомнили: только я решаю, что пленникам можно, а что нет! И только я вправе поднять на них руку! Кто-нибудь из вас хочет возразить мне?

— Нет! — ближайшие головорезы отшатнулись и Феранор с удивлением увидел на лицах многих совершенно отчётливый страх.

Удовлетворенно кивнув, Сагмира одним изящным движением вытерла с клинка кровь об одежду убитого и вложила его в ножны, развернулась и зашагала прочь. Бандиты убирались с её дороги, будто мимо шла сама Смерть.

***

Феранор привалился спиной к шершавой стене из ракушечника, окинул взглядом потолок покрытый мелкой сетью трещин, узкое арочное окно закрытое самодельной решёткой плетённой из тростника.

Им принесли еды — полоски вяленой баранины и тонкие лепёшки, которые можно было свернуть в трубочки. Было скучно и эльдары убивали время пустым разговором.

— А хорошо мы им дали! — восторженно прочавкал Бальфур. — Вдвоём без оружия мы сражались против пятерых! До подвига Кансоберны конечно не дотягивает — он победил двадцать врагов, но всё же…

Бальфур замолк, судорожно проглатывая пережёванное.

— Знаете, хеир… могло быть и хуже,— он вытер о песок жирные после баранины руки.— Нас могли посадить и в вонючую земляную яму. Я читал о них в одной книге. А вам часто доводилось попадать в плен, хеир?

Феранор покачал головой.

— Ни разу. И уж конечно меня не держали в царском дворце. Как ты говорил звали его хозяина?

— Саракаш. Он был и царём и верховным жрецом и искусным волшебником. Вот, четырёхрукие великаны его творение. А вы знаете, что он искал секрет вечной жизни и охотился за перворождёнными, выпытывал у них тайны волшебства? В 2524 году он принёс грандиозную жертву варварским богам продлившуюся от заката до зари. Количество зарезанных на алтаре было таким, что семь дней из города выходили полные телеги мертвецов. А однажды ему сказали, что ванны из крови продлевают молодость и здоровье и он пустил под нож всех девственников и девственниц своей столицы.

— А девственность были обязательным условием?

— Этого не знаю. Но знаю, что его самый любимый полководец пил кровь сражённых врагов, думая, что тем самым к нему переходит их сила. Когда Саракаша свергли, заговорщики уничтожили его тело, замуровав прах в Храме Солнца, а Душу, по преданию, заточили в ковчег, который отдали эльдарам из Амаэля. Те враждовали с Саркашаем и после свержения воевали с его сторонниками в союзе с Офиром и Бедзаном — сейчас это просто провинции в атраванском царстве.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Читал «Новейшую Историю» Гоэцана Титланского, а ещё «Варварские государства Риенлисета» и «Новые Народы» Каэля Арелина…