Знамена из Пепла (СИ) - Шкиль Виктория - Страница 61

Его бегство совсем не расстроило Феранора. Скорее даже утешило. Он с трудом поднялся на четвереньки и тут увидел свой меч. Он лежал совсем рядом, надо лишь протянуть руку...

Тяжёлый сапог орка опустился на рукоять, вдавливая её в землю вместе с пальцами.

— Ну вот и всё. Я же говорил — тебе не сбежать!

Феранору стало совершено ясно, что сейчас его убьют. Зарежут словно свинью.

Волна дикой животной ярости затмила сознание. Вся злость, все нанесённые ему обиды внезапно сошлись воедино, найдя воплощение в этом орке. Капитан зарычал, как бешенный зверь, стремительно выхватил из-за пояса кинжал, полоснул Глышака чуть ниже колена. Реакция у орка оказалась на высоте. Он проворно убрал ногу из-под удара. Засмеялся.

— Ага! Ты всё же решил умереть как воин! Я это хвалю! Отойдите все, дайте нам место!

Феранор, тяжело дыша, встал, поднял меч, перехватил ловчее кинжал. Глышак отступил на десяток шагов, вооружился второй саблей, ждал его, с улыбкой разминая кисти.

Из мира как будто ушли все звуки. Феранор ощутил себя так, как если бы оказался на узкой тропе, где-то впереди его желанная цель, а между ними препятствие в лице одного единственного орка.

Феранор атаковал первым, ударил коварно мечом и кинжалом — Глышак шутя отразил, перешёл в контратаку.

Отбито!

Они закружили, выжидая удобный момент… Выжидал Глышак — Феранору же медлить нельзя. Заветная смена второй стражи, с каждым вздохом была всё ближе…

Он прыгнул вперёд, быстрый, как удар молнии, так же стремительно ударил. Меч и две сабли скрестились, высекая сноп искр. Скрестились ещё. Ещё раз. Ещё…

Глышак буквально жонглировал саблями, меч всякий раз отлетал, отбитый и ещё раз отбитый. С болью в сердце Феранор признал, что Глышак не зря стал вождём и полностью заслуживал той похвалы, с которой о нём отзывался Митр. Отсутствие грации и фехтовальных изысков он с лихвой компенсировал быстротой. И ещё: он почти не атаковал, зато Феранор выкладывался весь, так, что уже едва дышал от собственного напора. В какой-то момент ему всё же улыбнулась удача. Он сумел развернуть орка лицом к яркому утреннему солнцу, увидел, как тот неприязненно щурится. Капитан тут же послал оба клинка вперёд, стремясь поразить врага в плечо и лоб. Но, опережая эльдара всего на миг, Глышак скрестил сабли, посылая солнечный зайчик ему прямо в глаза. Феранор непроизвольно дёрнул головой... И промахнулся. Глышак исчез и вдруг появился сбоку. Одна его сабля резанула эльдара по животу, со скрежетом пройдя по звеньям одетой под колло кольчуги, вторая — выбила из левой руки кинжал.

— Добрая у тебя броня,— заметил вожак.— Я её заберу!

И тут же ударил…

Феранор еле успел отбить. Заблокировал мечом левую саблю, сорвал дистанцию, перехватывая правую руку орка. Они сцепились, закрутились. Эльдар ударил врага ногой в живот, кинул спиной на прилавок, прыгнул следом, ударил по едва прикрытому платком горлу. В последний момент орк дёрнул головой и подставил предплечье, так, что меч лишь резанул по шее и скуле. На кольчугу Глышака потекла тоненькая струйка тёмной крови.

Феранор отскочил. Глышак неожиданно оскалился, хрипло отрывисто рассмеялся. Феранор с недоумением ощутил нарастающую режущую боль чуть ниже пупка. Посмотрел, увидел сочащуюся кровью прореху в кольчуге. Удивился, как это его кишки ещё не валяются на земле.

Над городом полетел раскатистый медный звон — стража в шахском дворце сменялась второй раз…

— Нет…— сердце Феранора оборвалось, точно Глышак проткнул его саблей.

Дыхание его перехватило, он пошатнулся...

Орк ударил. Феранор попытался поднять меч, но тот стал будто свинцовым. В глазах засверкало. Боль вырвала из горла Феранора крик. Кровь застучала в висках, что-то очень крепко приложило его по затылку, он увидел небо, чистое, без единого облачка. И перевёрнутое лицо Глышака. Он стоял над ним, со стороны макушки и торжествующе улыбался.

— Alvim! — пробился сквозь шум в ушах чей-то крик, лицо Глышака стало озабоченным, злым.— Stakhtsat ikh!

Феранор провалился в темноту.

[1] военный чин, аналог командира дивизии

[2] Смена второй стражи происходит через два часа после рассвета.

[3] Эльдарский оклик. Иногда используется как радостное приветствие.

[4] Эльдарское похабное ругательство.

[5] У эльдаров нет тюрем для длительного содержания осуждённых. Наказания ограничивается денежным штрафом, поркой, реже изгнанием или совсем редко — «Рощей Покаяния» для самых мерзких. Рощи боятся больше всего, потому что преступника, в прямом смысле слова, обращают в дерево и оставляют на пару веков, подумать над своим поведением.

Голову раскалывала давящая боль, в живот будто воткнули раскалённый нож, а во рту было сухо как в Хаммадийской пустыне. Нос резала вонь прелой растительности и застарелых экскрементов. Он очнулся в почти полной темноте, тоненький лучик света проникал к нему через маленькое зарешеченное оконце под низким потолком. Неподалёку кто-то неразборчиво бормотал, капала вода.

Он пошевелился, услышал сухой треск и железный звон, понял, что лежит на охапке тростника, а руки его скованы цепями. Оружия, кольчуги, кошелька — нет. Впрочем, будь они при нём, Феранор сильно бы удивился.

Он ощупал живот, обнаружил пониже пупка свежий заживающий рубец. На затылке наткнулся на шишку и засохшую кровавую корку. Те, кто его сюда засадил, явно позаботились о его здоровье, заживив раны с помощью волшебства.

Прошло некоторое время, прежде чем глаза успели привыкнуть к мраку и он разглядел перед собой ржавые прутья решетки. За нею, во мраке, угадывалась ещё одна. Там что-то ворочалось, кряхтело и глухо покашливало.

— Ай...йя! — с трудом ворочая языком прохрипел Феранор.— Есть... кто… нибудь?! Ещё… Кто... Где... мы...

Он в общем-то и так догадывался, что в тюрьме, но желал уточнить.

Послышался звон цепей. В полумраке возникла страшная заросшая бородой одноглазая рожа. Оскалив распухшие дёсны с жёлтыми пеньками зубов, рожа что-то проговорила на незнакомом языке, шамкая и плюясь.

— Ну и урод... же... ты...— заключил Феранор.

Сосед показал ему согнутую в локте руку и скрылся во тьме, бормоча под нос и гремя цепью.

Феранор уселся, подобрал к груди ноги, упёрся в колени подбородком. В желудке забурчало, мысли в голове ворочались с трудом.

Итак, он в тюрьме. По каким-то причинам Глышак не прирезал его сразу, как собирался, а посадил сюда. Возможно, жадность возобладала над орком и он решил слупить за Феранора выкуп. Логика в этом была, ведь для всех в Атраване он по прежнему оставался командиром посольского эскорта. Вспомнив о своей должности, он вспомнил и о фальшивом указе. Схватился за грудь, обнаружил, что заветный пергамент пропал вместе с остальными вещами.

Послав Глышаку самоё чёрное проклятие, Феранор поддался слабости и медленно улёгся на шуршащий тростник.

А что если Глышаку просто не дали его добить? Что если это слуги шаха посадили обоих драчунов в подземелье, чтоб те поостыли? В Душе его зажглась тихая надежда, что всё разрешиться легко, вот-вот придет Митр и со своей особенной, слегка ироничной, улыбкой скажет, что он свободен. Тогда, наверняка, и вещи вернут.

Но тогда почему на нём цепи?

Не найдя никакого разумного объяснения он повернулся на бок и попытался уснуть. Боль в голове острым гвоздём долбила затылок. К голоду присоединилась жажда.

***

Казалось, что прошла вечность, прежде чем за решёткой замерцал жёлтый неверный свет лампы. Кто-то уверенно шёл к нему, стуча каблуками по камню. Спустя десять долгих ударов сердца он увидел два разновеликих силуэта, остановившихся перед решёткой.

Тот, который повыше, повесил лампу на торчащий из стены крюк, прошипел спутнику несколько слов и ушёл. Оставшийся поставил на пол котомку, снял с лица платок.

— Ну и темень,— сказал он, голосом Сандара и тут же сотворил маленький клубящийся светляк.— Айя. Как чувствуешь себя?