Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир - Страница 60

— Филином?

— Извините, вы, возможно, не знаете, так в Союзе называют полковника Васнецова.

— Хм, он действительно похож на эту хищную птицу.

— Ну да, не в обиду ему. Так вот. — Фурнье приблизил свой ноздреватый нос к лицу Тужилина. — На меня уже вышли вчера интересующие нас люди.

— Вот как! Нападение на жандармский участок в Антибе было совершенно только этой ночью, а на вас уже кто-то вышел. Странно. Белоглазова и Бекасов могли лишь утром приехать в Ле Руре. Если вообще приехали.

— Но дом-то сгорел.

— Они что, приехали и сразу сами себя спалили?

— Абсурд.

— Нет, дорогой мой господин Фурнье. Ничего абсурдного в жизни не бывает. Все имеет свое логическое объяснение. Именно поэтому мы, сыщики, и раскрываем преступления.

— Вы сыщик? — округлил глаза Жан, но сразу потупил взор. — Я хотел спросить…

Но так и не придумал, что он хотел спросить. А Тужилин предложил ему рассказать о беседе с «красными эмиссарами».

— Вчера вечером ко мне в таверну зашел симпатичный молодой человек, с родинкой на щеке. — Фурнье указал пальцем, где у мужчины была родинка под правым глазом. — Глаза голубые, полупрозрачные, будто топазы.

— А ботинки?

— Что ботинки?

— Какие на нем были ботинки? Цвет, стоптанные ли?

— А-а. Хм. Кажется, коричневые, обычные летние. Вполне приличные. Нет, не стоптанные, точно.

— Значит, приехал на своем авто или такси. Понятно. Вы его видели здесь или где-нибудь еще?

— Нет, иначе бы сразу вам сказал.

— Не удивляйтесь моим вопросам, месье Фурнье, а просто на них отвечайте. Руки.

— Что? Ах, руки. Он их все время куда-то пытался спрятать, да. То в карманы брюк, то за лацкан светлого пиджака. На правом указательном пальце, я успел заметить, большой белый шрам. И еще шрамчик над правой бровью. Тоже белый. Размером с оливу.

— Видите как славно, почти получился законченный портрет незнакомца. Так он вам что, сразу и сказал, что ищет контакт с «Ривьерой»?

— Когда все посетители разошлись, он подошел ко мне и заявил, что знает о моих связях с красными бандитами, орудующими на юге Франции, и если я не заплачу ему прямо сейчас 5000 франков, он донесет на меня в полицию.

— Прием «кавалериста». С наскока и шашкой по голове.

— Я сказал, что он ошибается и чтобы уходил, иначе я сам позову жандармов. Тогда он как-то нехорошо рассмеялся и сказал, что руководство «Немезиды», которую он представляет, хочет встретиться в ближайшее время с самой Белой бестией или ее соратниками.

— Немезида, это, кажется, древнегреческая крылатая богиня возмездия. Хм. И что дальше?

— Я ничего не ответил. А он выложил на стол купюру в тысячу франков, пододвинул ко мне. Сказал что встреча, если мои знакомые согласятся, состоится в заброшенном доме у ратуши. В том самом, где должны были ждать от меня вестей Бестия и Бекасов. Но дом Лафаров сгорел, этих двоих нет. И вообще я уже окончательно запутался.

— Не нервничайте, месье Фурнье.

Тужилин достал из внутреннего кармана пальто конверт, положил перед таверньером.

— Здесь 10 тысяч от Союза.

— О-о, месье…

Жан покачал большой, лысой головой, вытер фартуком серебристый пушок на ней. Его мягкие щеки затряслись, глаза наполнились желтым светом.

— Что мне делать дальше? — вкрадчиво спросил он.

— Мужчина представился?

— Нет. И не назвал точной даты встречи в злополучном доме Лафаров.

— Возможно, он вновь скоро объявится. Скажите ему, что представители «Красной Ривьеры» готовы встретиться с «Немезидой». В следующий четверг, с 11 до 12 дня в Грасе. В кафе «Веселый Жюан». Это рядом с парфюмерным домом Молинар на улице Виктора Гюго.

— Вы будете сами?

— Это всё, месье Фурнье. Мы надеемся на вас. Да, если до четверга никто не объявится, что мало вероятно, дайте мне знать в… Впрочем, не нужно. Итак, ждем «Немезиду» в Грасе.

— Но они хотят Бестию!

— Скажите, что с атаманшей их встреча состоится только в том случае, если они нас убедят в своих самых серьезных намерениях.

Не допив вина, Тужилин вышел улицу. С гор тянуло прохладой и ароматом молодых сосен с лавандой. Он наполнил легкие упоительной воздушной смесью, счастливо улыбнулся. Ему нравился Прованс, где почему-то было легко и свободно русскому человеку.

Юрий Михайлович не случайно назначил встречу «Немезиде» в кафе Граса. Он, разумеется, ознакомился с делом Анны Владимировны Белоглазовой и узнал, что одна из ее бывших подруг — кадеток по Александровскому училищу Софья Лозовская, живет в Грасе. Скорее всего теперь, если Белоглазова и Бекасов живы, — рассуждал он, — они направятся именно к ней. Видно, в доме Лафаров произошло что-то непредвиденное. Кто-то собирался их убить. И этот «кто-то», несомненно, знал, что они утром появятся в Ле Руре. Значит, свой, из РСОР. Конечно, вероятна и случайность. Например, Бестия или Бекасов, могли неосторожно обойтись с гранатой Миллса. Произошел взрыв, потом пожар. Но куда в таком случае делись их останки? Нет, скорее всего, они на пути к Грасу. Именно в грасовскую тюрьму должны были перевести ротмистра Бекасова и именно на грасовскую жандармерию, по словам Васнецова, изначально планировалось «нападение» с целью его освобождения. Не исключено, Бестия на ходу поменяла свои планы и задумала устроить какой-нибудь фейерверк в Грасе. Чтобы усилить к себе доверие красного подполья. Нельзя исключать и того, что она сама подожгла дом в Лафаров. Зачем? А затем, что как уже догадался Васнецов, она не верит ни ему, ни его окружению. А потому решила действовать самостоятельно, вопреки логике. Но логика есть во всем. Именно на ней держится Вселенная. Дилетантизм, конечно, — думал Тужилин, — но не лишенный смысла. Недаром дамочку прозвали Бестией. Именно такие оторвы и выходят победителями.

Однако Юрий Михайлович пока никак не мог ухватить осязаемую нить её логики. Кроме того, его настораживало и удивляло то, что представители загадочной «Немезиды» с такой поспешностью вышли на таверньера Фурнье. Еще даже не успели остыть головешки сгоревшего дома Лафаров. Что-то здесь не вязалось и не складывалось в одно целое. Более того, сыпалось сквозь пальцы, как бусинки порвавшегося ожерелья.

— Вероятно, так жили древние галлы, — сказал ротмистр Бекасов, поворачивая над костерком палочку, с нанизанной на неё тушкой горного голубя.

— Скорее, неандертальцы, — ответила Анна, проверяя количество патронов в магазине «Браунинга». — Я в училище слушала курс по мировой истории.

— Ну, значит, неандертальцы, — согласился Петр. — Только они вымерли как мамонты и нас, возможно, ждет такая же судьба.

Они сидели на небольшой горной поляне возле пещеры, в которую вел невысокий базальтовый свод. Анна ловко подстрелила из пистолета голубя, которых здесь обитало в достатке. А Петр, выломав из патрона «Браунинга» пулю, высыпал порох на сухой мох. Затем подпалил его выстрелом выхолощенного патрона. Собрали немного хвороста и теперь жарили общипанную Анной птичку. Без перьев она оказалась совсем маленькой, но всё же хотелось хоть что-то положить в рот, а во-вторых, нужно было передохнуть и определиться с дальнейшими действиями.

— Как же вас, ротмистр, не расстреляли за, хм… неточную информацию, которые вы передали в Ставку о прорыве Махно?

Бекасов давно привык, что Анна называет его то на «вы», то на «ты». Он и сам принял эту игру много раньше.

— Я, Анна Владимировна, не конкретизировал в своей телеграмме место и время прорыва Махно. Просто написал, что оно ожидается в ближайшее время. Конечно, когда я вернулся в Таганрог, уже было известно, что Нестор Иванович пошел на прорыв под Перегоновкой, полковник Васнецов меня чуть живым не съел. Но его удержал Антон Иванович, сказал, что в любом случае у добровольцев хватит сил остановить бандита Махно. Но рейды Батьки совпали с сильнейшим ударом по всему «московскому» фронту комиссара Егорова. Он собрал несколько полков из латышей и китайцев. Зимой Егоров отбил Харьков, Донбасс, Ростов. В общем, стало ясно, что дело идет к закату Белого движения, момент упущен. И здесь, на мой взгляд, не только вина Махно. Прав был Врангель — наступать без подготовки с трех направлений на Москву, растянув тылы — было смерти подобно. Так и получилось.