Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир - Страница 69

— Не знаю, — сказал есаул. — Здесь я не соглашусь с Пашей, войсковые союзы помогают людям выжить.

— Они их только развращают, заставляют надеяться на кого-то, но не на себя, — возразил Ростопчин. — Сколько таких опустившихся солдат и офицеров по всей Европе. Да и по всему миру.

— Вы знаете, что Грудилин во Франции? — спросила Анна.

Кажется, это известие удивило обоих. Они молча переваривали информацию. Первым заговорил Наяденцев:

— В Венгрии до нас доходили слухи, что он погиб на французском транспорте у берегов Крита. Мы даже поставили в церкви Илье Ярославовичу свечку. И чем же он теперь занимается? Неплохо бы повидаться.

— Да, неплохо бы, — хищно улыбнулся Ростопчин.

— Неужели Одинцов вам ничего о нем и о себе не рассказал?

— Представьте, нет. Придется намять ему бока. У нас еще есть время. Не откажите в любезности, Анна Владимировна, рассказать нам немного о себе и вообще ввести в курс дела. А то мы, признаться, запутались кто вы теперь — все та же Белая бестия или руководитель «Красной Ривьеры».

— С удовольствием, друзья.

При слове «друзья» оба расплылись в улыбках. А Анна подробно рассказала, каким образом добралась до Франции, как жила все эти пять лет и как внезапно объявился поручик Май Луневский с предложением сыграть роль жертвы «красных террористов».

Белоглазова описывала все в деталях, а Наяденцев и Ростопчин внимательно слушали, не перебивая ни словом, ни даже движением. Замер и сидевший рядом с ней лысый мужчина в золотом пенсне, который все это время прижимался к ней своим мясистым, горячим бедром.

— Да-а, — протянул он, когда Анна закончила рассказ. — Позвольте представиться — подполковник Антонов Аркадий Аркадьевич. Бывший заместитель начальника контрразведки армии Май-Маевского. Хороший был человек Владимир Зенонович, но подвержен некоторым человеческим слабостям. Я был рядом с ним и в походе на Первопрестольную, и когда он руководил тыловыми частями в Крыму. Очень генерал переживал, что сорвал наступление на Москву. Кто-то сейчас говорит, что Владимир Зенонович его просто «пропил». Но это не так. Именно этот порок не мешал ему быть отменным полководцем. Наступление сорвал…

— Знаю, — перебила Анна, — не утруждайтесь, как вас…

— Для вас просто Аркадий. — Он приподнял шляпу.

— Аркадий, вы не могли бы немного отодвинуться, — попросила Белоглазова. — А то вы меня сильно раззадориваете своим обворожительным телом, а впереди еще важное дело.

Все захохотали, в том числе и Антонов. Он как мог отодвинулся к двери авто, покраснел:

— Извините, Анна Владимировна. Я как бы начальник этих двух олухов, которые даже не потрудились сразу представить меня даме. Да-а, теряем мы культурные манеры. Ничего не поделаешь, такова наша нынешняя неприкаянная жизнь эмигрантов.

И сразу стал серьезным:

— О нашей встрече и предстоящем визите к генералу Деникину Одинцову прошу не сообщать. Договорились?

Анна внимательно посмотрела в глаза Антонову, но так и не смогла в них ничего прочитать.

Деникин разлил кофе по чашкам, втянул широкими ноздрями крепкий аромат.

— Обожаю кофе по-латиноамерикански. Но моя Ксюша готовит его даже лучше бразильцев.

Деникин засмеялся, но сообразив, что смех совершенно ни к месту, поправил зеленый галстук, откашлялся.

— С минуты на минуту должен появится один весьма… хм, важный человек и мы уже перейдем непосредственно к делу. Но сразу хочу предупредить, Анна Владимировна, что оно будут нелегким и опасным. Для всех нас.

Анна не успела что-либо ответить. Дверь отворилась. Ксения сказала, что «гость прибыл и сейчас поднимется в кабинет».

Буквально через несколько секунд вошел высокий словно жердь, моложавый мужчина лет 60-ти в кремовом костюме со светлой бородкой, как у Деникина, и тонкими горизонтальными усиками. Быстрые, внимательные глаза остановились на Белоглазовой. Он ей поклонился.

Анна сразу его узнала. Портреты великого князя Николая Николаевича Романова — младшего, бывшего верховного Главкома сухопутными и морскими силами Российской империи, часто печатались в эмигрантских и французских газетах. Кроме того, она несколько раз видела его на Антибе, где князь жил на вилле Тенар.

Белоглазова поднялась, поклонилась. К ней скорым шагом подошел Николай Николаевич, взял за плечи.

— Полноте, мадам, ну к чему реверансы! Все мы теперь равны и перед Богом, и друг перед другом. Покорнейше прошу садиться, — предложил князь, будто он был тут хозяином.

Это отметила Анна и про себя ухмыльнулась — неистребим великодержавный дух. А ведь они, Романовы, по большому счету, пустили великую империю под откос. Как же князь точно олицетворяет осколок прежней, царской России.

Князь принял чашку кофе из рук Ксении, несколько раз поблагодарил, положил в нее сахар, добавил сливок. Долго мешал ложечкой. Потом произнес фразу, от которой Анна вздрогнула. Николай Николаевич почти в точности повторил ее мысли:

— Знаю, о чем вы думаете, глядя на меня старика. Это один из тех Романовых, что уничтожили Россию, отдали ее на растерзание жидо-большевикам. А вы знаете, я считаю, что великие мученические испытания посланы России свыше и если она их выдержит, то возродиться с неимоверной мощью. Труден будет путь этого возрождения, но он неизбежен.

К чему это оправдание? — подумала Анна. Видимо, нелегко князю. Бичует сам себя уже какой год. Сидит затворником в своих замках и бичует. Однако ведь приехал к Деникину и непросто так.

Николай Николаевич резко перешел на другую тему.

— Я знаю кто вы, Анна Владимировна, и по какому поводу здесь. Мне доложили, что вы решили внедриться в банду большевистских агентов Москвы, представляясь красной террористкой. Что ж, смелое решение. Вы уже разыграли, насколько я знаю, несколько спектаклей и теперь требуется завершающий, главный. При чем с нашим, с генералом, участием. Его придумал… как его…

— Подполковник Антонов, — подсказал генерал.

— Именно. Мне, признаться, по состоянию здоровья, тяжело принимать участие в таких инсценировках, но я понимаю, что от меня зависит жизнь многих русских офицеров, томящихся в эмиграции. И потому я дал свое согласие. Убивайте нас, госпожа Белоглазова!

Последние слова великий князь произнес так громко, будто отдавал приказ идти в атаку своей Кавказской армии. Дверь приоткрылась и в нее заглянула испуганная Чиж. Однако убедившись, что все в порядке, кивнув мужу, исчезла.

— Так как же, господа, мы поступим?

Деникин позвал супругу, спросил, ожидает ли уже в прихожей господин Антонов. Когда узнал, что подполковник на месте, велел пригласить.

Вскоре в номере появился Аркадий Аркадьевич в своем, видно, любимом золотом пенсне. Его лысина блестела на солнце, будто смазанная маслом.

Деникин пригласил его сесть и изложить план. Антонов сказал, что генерал Деникин и великий князь, как и было условлено, встретятся в следующую субботу 8 числа, в 19.00 в отдельном кабинете ресторана отеля «George V». Минут через 15 в ресторан войдет Анна Белоглазова, возьмет столик в общем зале, закажет ужин на имя своего мужа Вячеслава Одинцова. Он будет с пятницы снимать номер в том отеле. Затем Анна узнает у метрдотеля — правда ли что здесь обедает великий князь Николай Николаевич. Независимо от ответа, пройдет в отдельный «розовый» кабинет, где будут сидеть князь с генералом. Вскоре она выйдет и, не притронувшись к ужину, покинет ресторан. А через какое — то время в «розовом» кабинете произойдет взрыв.

— Но ведь могут пострадать посетители, — возразил великий князь. — Спасая одних, мы не можем убивать других.

— Боже упаси, Николай Николаевич! — приложил руки к груди Антонов. — Это будет просто громкий хлопок абсолютно безопасной петарды, которая выпустит облако сизого дыма. Метрдотель, который первым ворвется в кабинет — наш человек. Это подпоручик Сивцев. Медики, которые тут же появятся — помощники господина генерала — есаул Наяденцев и капитан Ростопчин.