Волчонок (СИ) - Салах Алайна - Страница 51

— Тай, — опускаюсь перед ним на колени и сжимаю руки, — я знаю, что тебе тяжело, но, прошу, не позволяй себе грустить и сдаваться.

Мы встречаемся взглядами и на секунду мне кажется, что я вижу в нем отголоски вины. Это второй мой по значимости страх: что Тайлер решит, что стал для меня обузой и начнет отдаляться, а то и вовсе скажет, что нам нужно расстаться, ведь в виду свалившейся трагедии мы с ним так и не поженились.

— Не смей, Тайлер, — мой голос дрожит, когда я вместе с давлением пальцев пытаюсь втиснуть ему мою веру и поддержку. — Только попробуй скажи, что в таком состоянии ты мне не нужен или что хочешь бросить меня. Потому что я тебе этого не позволю…

— Я никогда не брошу тебя и не попрошу об обратном. — негромко перебивает меня Тайлер. — Я ведь просил выбрать меня и обещал, что ты об этом никогда не пожалеешь.

Чувство любви и необъятного облегчения, что мои страхи не оправдались, накрывают меня с головой. Зарывшись лицом в его колени, впервые за долгое время позволяю дать волю эмоциям не только за запертой дверью туалета и начинаю рыдать.

— Мне жаль, что я так увлекся своим выздоровлением и совсем не уделял тебе время. — слышится сверху и через секунду две руки обхватывают мои подмышки и поднимают вверх, сажая на колени. Не в силах перестать содрогаться от всхлипываний, обнимаю Тайлера за шею и прижимаюсь сильнее, пока он, управляя кнопкой на подлокотнике кресла везет нас в кухню.

— Ужин? — забыв о слезах, оглядываю сервированный стол и свежий букет хризантем, стоящий по его центру.

— Китайская лапша. — улыбается Тайлер и гладит мой затылок. — Та самая, которой ты меня угостила.

Осторожно поднимаюсь с его колен, и оглядываю тарелки, на которых возвышаются бумажные коробочки. Я никогда не пожалею, что выбрала его.

— Да вы романтик, мистер Нортон. — посылаю в ответ мокрую улыбку, чувствуя как ком в груди постепенно тает, давая сердцу расслабление.

— Для тебя.

****************

Я хорошо помню тот день, когда это случилось. Когда те уютные фантазии, которые теплой картинкой играли у меня в голове с того момента, как я переступила порог еще не нашего дома, словно душа, которая по глупому стечению обстоятельств оторвалась от тела, вновь стала срастаться с моим настоящим.

Полчаса назад я вышла от врача, который сообщил мне самую радостную новость за последние семь месяцев: у нас с Тайлером будет ребенок. На данный крохе одиннадцать с половиной недель, он похож на зернышко, а его сердце грохочет как у маленького гиппопотама. Ведь там, где есть любовь, счастье найдет свое место всегда.

Я врываюсь в гостиную и оглядываюсь по сторонам, сжимая в ладони первую фотографию нашего малыша. Окидываю взглядом картины на стенах, мягкий ворс ковра, льняной диван с большими квадратными подушками, и отчего-то в этот момент ко мне приходит стальная уверенность, что темная полоса в нашей с Тайлером жизни подошла к концу. И когда я собираюсь пойти в зал, вижу его. Кислорода в легких становится так много, что, кажется, словно его молекулы размножаются внутри меня, напором разгоняя по венам звенящее счастье. Губы дрожат и слезы льются из глаз. Самые счастливые слезы во вселенной. Тайлер стоит в дверном проеме реабилитационного зала, упираясь на костыли, и греет меня молчаливой улыбкой.

Я по-глупому не могу сдвинуться с места, а губы сами шепчут, давая подсказку сердцу:

— Все правильно… Ведь ты же мне обещал.

Ленивые апрельские лучи заливают окно нашей кухни, заставляя меня щуриться и прикрывать глаза рукой, пока я помешиваю в кастрюле обед для Тайлера, который вот-вот должен вернуться с очередной тренировки. Речи о возвращении на ринг пока не идет, но, кажется, мой муж не слишком об этом переживает: в прошлом месяце он арендовал зал и сейчас активно набирает группу ребятишек, желающих обучиться боевым искусствам.

Теперь когда у нас есть маленькая Эмми, я понимаю, почему Тайлера привлекала идея тренировать детей: он ладит с дочерью на каком-то космическом уровне, одними лишь жестами и взглядами создавая контакт, которого даже, ее маме, не удается с ней достичь.

— Привет, — Тайлер улыбается мне с порога и, сбросив с плеча сумку, за несколько шагов оказывается рядом и заключает меня в объятия. — Пахнет вкусно.

— Я или бульон?

— Ты. Эмми давно спит?

— Пару часов. Думаю скоро должна проснуться.

— Ты читала ей про барсука?

— Нет, от меня Эмми ждет колыбельных. Чтение — это твоя отцовская прерогатива.

Теперь Тайлеру приходится разговаривать гораздо больше, ведь наша пятимесячная дочь обожает засыпать под папины сказки. Каждый вечер он по нескольку часов проводит на полу рядом с ее розовой кроваткой и читает о приключениях отважного барсука Питера. И, кажется, ему это очень нравится.

Вибрация мобильного в спортивных трико Тайлера заставляет меня вернуться к готовке, чтобы позволить ему поговорить.

Когда звук разговора стихает, поворачиваюсь с ложкой в руках и пробую на вкус обжигающий бульон.

— Кто звонил?

Лицо Тайлера непроницаемо, когда он возвращает в карман телефон и ровным голосом сообщает:

— Звонил юрист. Два дня назад в Генуе грузовик переехал машину в двумя американцами. В погибших опознали Глорию и Кигана. Водителя грузовика не нашли.

В течение нескольких секунд мы изучаем друг друга глазами, после чего я зачерпываю из кастрюли новую ложку и, подойдя к Тайлеру, подношу к его рту.

— А что они хотят от тебя?

— Хотят урегулировать вопрос наследования имущества отца. — подув на дымящийся бульон, Тайлер втягивает его губами и одобрительно качает головой. — Очень вкусно, Рика.

С удовлетворением от похвалы поворачиваюсь к плите и бросаю в кастрюлю финальную щепотку орегано. Именно так учат в моем любимом кулинарном шоу.

Чувствую теплое дуновения дыхание в затылок и с улыбкой глажу широкую ладонь, легшую мне живот.

— Я люблю тебя, Рика.

— Ты мой дом, Тай.