Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна - Страница 7

— Добрый вечер, — поздоровалась тихо.

Мужчина вздрогнул, чуть не выпустив посудину из рук.

— Я с вами, госпожа, заикой сделаюсь. Что, ведьма помогла?

— Да, спасибо. А я к вам с новой просьбой.

— Слушаю.

— Мне нужно отправить письмо. Я могу у вас попросить бумагу, конверт и… писчие принадлежности?

— Да это завсегда пожалуйста! — Бородач неторопливо приблизился к высокому узкому стеллажу в углу за стойкой, выдвинул один из ящичков и протянул мне чернильницу-непроливайку, короткое белое перо с металлическим наконечником, тонкую стопку листков и большой серого цвета конверт.

Я растерянно посмотрела на трактирщика и отступила на шаг, почти растворяясь во мраке темного помещения. Взять все это из его рук — значит, выйти на свет! Проверять дядьку на крепость здоровья желания не было.

Хозяин заведения, не поняв моего маневра, удивленно вскинул брови.

Сверху заскрипели ступеньки под ногами спускающейся знахарки.

— Как Селма, Доран? — насмешливо спросила женщина и понимающе хмыкнула, оценив своим зорким глазом мою непростую ситуацию.

— Что ей будет, как кобыла носится уже, — проворчал трактирщик, все так же держа навесу принадлежности для письма.

— Пойдем-ка, девонька, проводишь старуху, — с этими словами она подошла к хозяину, сграбастала заказ странной постоялицы из его рук и направилась к выходу.

Я встрепенулась и поспешила за догадливой и находчивой бабулькой.

Стояла, вдыхала полной грудью свежий ночной воздух. Все пространство полнилось звуками до боли знакомыми и родными: перекликались за садовой оградой лягушки; звонко трещал в кустах у крыльца сверчок; мотылёк бился о стекло, стремясь к теплу и тусклому свету, льющемуся из окна. Громко всхрапнула лошадь в конюшне. Пахло лесом, влажными травами и немного дымком. Оказывается, где-то рядом речка. Шум быстрой воды ласкал слух, сопровождая ночные шорохи и трели особым аккомпанементом.

— Так что ж случилось с тобой, дитятко? — участливо спросила знахарка тихим голосом, отвлекая меня от любования природой.

А у меня вдруг от нахлынувших эмоций защипало глаза, в носу засвербело.

— Я не знаю, как это произошло, — готовое вырваться рыдание душило, не давая говорить. — Ничего не знаю и не понимаю, бабушка. А еще мне страшно до ужаса.

Давая выплеснуть первые горячие слезы, меня потихоньку уводили в сторону от трактира. Через дорогу, небольшую поляну, к редким, тоненьким деревцам. Остановились на берегу стремительного ручья. Бабуля заставила сесть, настойчиво надавив мне на плечи. Сама же, кутаясь в большой клетчатый платок, осталась стоять. Я расправила полу широкого плаща на влажной от росы траве, предлагая присоединиться. Ведьма благодарно кивнула и устроилась на подстилке, со вздохом облегчения вытянув ноги. Журчание воды постепенно успокаивало вновь всколыхнувшееся чувство истерии.

— Благодатно здесь у нас, тихо, красиво. За тем леском деревенька наша, Маревика. Люди у нас хорошие, незлобливые. Все друг друга знаем. Чужаки сразу примечаются…

— Почему вас ведьмой называют? — шмыгнула носом, некрасиво перебив старушку.

— Так я и есть ведьма! — рассмеялась та.

— Добрая? — задала глупый вопрос.

— Среди моих сестер не бывает злых.

— А как вы оберег мой увидели? — Наклонила голову, заглядывая ей в лицо.

Знахарка чуть улыбнулась.

— Потому, что доступно нам чувствовать, слышать, ощущать и созерцать все магическое.

Как она сказала?! Какие еще сюрпризы меня ждут? К чему готовиться?

— Магия — это сказки, выдумка! — Мозг мой упорно отказывался воспринимать слова колдуньи.

— И это говорит мне та, что пришла из другого мира? Невидимая глазу? Та, у которой на шее висит мощный таурон и вспыхивает временами так, что очам больно?

— Как вы узнали, что… — Я опешила до такой степени, что все слова забыла.

Ведьма хмыкнула самодовольно, а потом о чем-то глубоко задумалась. А я смотрела на небо, на две чужие луны, что заливали своим светом пространство вокруг и грудь мою сдавливало, словно в тиски, от осознания, что это не сон под капельницей в реанимации! Не маленький красочный мирок, возникший вследствие приема наркотических средств! Эти две луны и я — в другом мире! По-настоящему!

— Что ты, милая, тебе плохо? — Очнулась оттого, что старушка тормошила меня за плечо.

— Земля перед глазами скачет, — невпопад отозвалась на обеспокоенный её взгляд. — Сейчас пройдет. Как зовется ваш мир? — спросила безжизненным тоном.

— Так и зовется — Планида о двенадцати драконах.

— Почему драконы? У вас есть драконы?!

— Считается, что они находятся глубоко под землей. Каждому принадлежит по одной самой высокой горе. Иногда ящеры извергают пламя, и тогда на поверхность сквозь толщу пробивается жидкий огонь. Их еще называют хранителями Планиды.

— Ну да, ну да, у нас тоже диск на трех слонах и черепахе миллионы лет лежал, а потом шариком вокруг Солнца полетел, — бормотала я себе под нос, не в силах оторвать взгляд от темной ленты ручья, будто находясь под гипнозом.

— Не пойму я, о чем ты говоришь?

— Неважно, — отмахнулась я от слов старушки. — Какой сейчас год?

— Восемьсот тридцать шестой от великого переселения.

— Как называется государство? Кто населяет вашу землю? И… кто куда переселялся?

— Ой, засыпала вопросами! — снова рассмеялась ведьма. — Поздно уже, там поди Доран заждался свою постоялицу, не закрывает трактир.

— Не топи ты свое сердце во мраке беспросветном, девонька!

Мы остановились у кромки леса, у поворота, из-за которого выныривала дорога к заведению бородача.

— Я чувствую себя опустошенной. Не знаю, что мне делать дальше? — состояние отупения не спешило меня покидать.

— А оберег у тебя зачем на шее висит?

— Старик, что дал его мне, говорил слова какие-то… Вспомнить бы. Что-то про «спрячет, спасет, подскажет, поможет» и наказал никогда не снимать. Я тогда и слушать-то его не хотела — все мысли о работе были, опаздывала. А потом наш банк подвергся нападению грабителей. Один выстрелил случайно из пистолета… Я видела, как пуля летит, бабушка! Разве это возможно? На такой скорости глаз не в состоянии уловить движение заряда! — все больше распалялась я, чувствуя, что оживаю. — Затем боль и темнота. Очнулась уже в комнате. Незнакомой, чужой. Там был виконт и какой-то мерзкий тип со шрамом на пол-лица. Они дрались, вернее, здоровяк просто избивал милорда. Я закричала. А потом… весь этот ужас со мной. — Нащупала пальцами кругляш, сжала в кулачке. — И он всегда теплый.

Старушка не перебивая слушала моё сумбурное излияние, то хмурясь, то задумчиво качая головой.

— Знаю, штука у тебя на груди непростая, сильная, но как она работает — не ведаю. А куда делся слуга господина? — задала она вдруг неожиданный вопрос. — Такие люди в одиночку не путешествуют — не по статусу это, да и без своей черни они — что малые дети беспомощные.

— Один он был.

— Странно, — протянула, нахмурившись. — Это ты правильно решила — письмо отправить родным касатика. Приедут — заберут болезного, и тебе полегче будет. Взвалила на себя заботу о незнакомце, когда сама нуждаешься в защите.

Простились до утра. В последний момент сунула в ладонь ведьмы желтую монетку из милордовского кошеля. Бабулька глянула, ахнула, поблагодарила сердечно и потопала по дороге. Я же так и стояла, провожая глазами ее силуэт, пока он не растворился в ночи.

— Ты мне помочь хочешь или будешь

издеваться?

— Могу совместить.

(т/с «Форс-мажеры»)

— Я думал, вы уже не вернётесь. — Первое, что услышала, войдя в номер, был сварливый голос виконта.

— Завтра напишете письмо. Надеюсь, у вас есть кому, — сказала устало, пропустив мимо ушей недовольство бедолаги, и положила на стол выданную мне канцелярию. — Трактирщик отправит с первой же почтовой каретой.