Не мой парень (СИ) - Салах Алайна - Страница 48

Я жмурюсь от всеобъемлющего счастья, когда он лихорадочно начинает покрывать мое лицо поцелуями, бессвязно бормоча слова любви.

Рядом с нами разносится поверженный стук каблуков. Невероятно, но совсем забыли про Кимберли. Я нехотя открываюсь от Финна, чтобы в последний раз взглянуть на сестру, потому что видеть ее в ближайшее время не захочу. А, возможно, не захочу никогда.

По ее некогда идеально накрашенному лицу обильно растекаются цветные дорожки, нос покраснел, и, к счастью, она полностью одета.

— Прости за это, Тони. — всхлипывает, берясь за ручку двери. — Прости… я запуталась… Поздравляю вас.

Не думаю, что прощу. Но сейчас это и не кажется важным. Ведь у нас с Финном будет наш ребенок.

— Милая, мы с папой ждем вас с Финном в гости. — произносит мама в шутливо-строгой манере. — Вы не были у нас почти месяц, и на этот раз отговорок я не приму.

— Нет, Тони. — твердо изрекает Финн, до этого молча наблюдавший за нашим разговором с водительского кресла. — Мы не едем.

С тех пор как я сообщила Финну, что у нас будет ребенок, его позиция по поводу моих визитов к родителям ужесточилась. По его собственному утверждению, он не позволит им портить мне нервы, а его будущему ребенку дышать воздухом, отравленным неискренностью и ложью.

Я была уверена, что Кимберли сообщит маме о моей беременности, но этого не произошло, судя по тому, что родители до сих пор не атакуют меня расспросами о дате свадьбы. Какими бы не были у Ким мотивы для молчания, я ей признательна за это, но звонить с благодарностями, разумеется, не стану.

— Мы не приедем, мам. — коротко сообщаю в трубку.

Не хочу выдумывать отговорки и объяснения, чтобы утешить родительское самолюбие. Если раньше традиция семейного ужина была для меня чем-то вроде долга перед людьми, которые меня вырастили, и я готова была мириться с дозой негатива еще очень долго, то сейчас все изменилось. Сейчас я несу ответственность не только за себя, но и за малыша, растущего во мне. Такого крошечного, что его едва фиксирует аппарат УЗИ, но такого значимого, что, еще не родившись, он перевернул мой мир.

Теперь гуляя в парке, я неосознанно останавливаюсь полюбоваться красивым пейзажем, в моем айподе появился длинный список инструментальных композиций, и каждое утро я просыпаюсь с улыбкой от осознания того, что теперь нас трое. Ребенок мой и Финна. Маленький человечек, который будет похож на него и на меня. Плод нашей любви, растущий во мне.

Не знаю, способен ли материнский инстинкт развиваться так быстро, но я четко осознаю, что мой долг его защищать. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы держать его в секрете от всех, тем более от моих родственников, как можно дольше.

— Почему, Тони? — слышу растущее возмущение в голосе мамы. — Я уже купила индейку…

Финн перехватывает у меня телефон и, аккуратным движением руки вводя машину в поворот, цедит в трубку:

— Мы не приедем, потому что я против. Надеюсь, это станет для вас исчерпывающим объяснением.

Сбросив звонок, он поворачивается ко мне, и его лицо смягчается.

— Не хочу, чтобы ты оправдывалась перед ними. — объясняет, ласково проводя ладонью по моему плечу. — Я бы хотел спрятать тебя от них.

Я не могу не улыбнуться. Мне эгоистично льстит, что Финн, обычно такой сдержанный в общении с окружающими, со мной ведет себя совершенно по особенному, превращаясь в самого чуткого и внимательного мужчину на свете.

— Я могу за себя постоять.

— Тебе это не нужно, — хмурится Финн. — Для этого у тебя есть я. Никто и никогда не обидит тебя и моего ребенка.

Он возвращает мне телефон и, я не успеваю вернуть его в сумку, как он вибрирует новым входящим сообщением от Анжелы.

Поздравляю, влюбленные попугайчики! И почему я узнаю это из интернета?

К сообщению прикреплена фотография нас с Финном, сделанная два дня назад. Я точно знаю дату, потому что именно тогда он сделал мне предложение. На снимке я целую его сразу после того, как он одел мне на палец красивейшее кольцо.

— Анжела прислала нам поздравления с помолвкой, — поворачиваю экран телефона к Финну, демонстрируя снимок. — Кажется, кто-то сфотографировал нас в ресторане в тот день.

В эту же секунду мобильный Финна оживает на консоли, и я вижу, как на его челюсти начинают ходить желваки.

— Это мама. — отвечает на мой невысказанный вопрос. С явной неохотой взяв телефон в руку, он разглядывает его и после секундных колебаний, щелкает пальцем по экрану.

В трубке слышится возбужденная женская речь, и я понимаю, что новость о нашей помолвке больше не является тайной.

— Да, это правда, мама. — терпеливо отвечает Финн. — Не говорил, потому что не хотел.

— Вы познакомитесь с Тони, когда будет подходящее время. Пока, мам. Передавай отцу и Эми привет.

Он кладет трубку и сжимает челюсть, напряженно глядя перед собой.

— В чем дело, Финн? — осторожно трогаю его колено. — Что сказала твоя мама?

— Они хотят познакомиться с тобой. — раздраженно рычит, встряхивая головой. — А я хочу спрятать вас от всех.

— Если мы собираемся пожениться, рано или поздно мне придется встретиться с ними.

Я знаю, что Финн мало общается с родными, и имеет не разрешенный конфликт с отцом четырехгодичной давности, но мы не можем вечно прятаться от всех. В конце-концов, это его родители, а он их единственный сын.

Финн молчит, словно рассуждает о чем-то, и его пальцы крепче стискивают кожу автомобильного руля. Тяжело вздохнув, словно приняв непростое решение, негромко произносит:

— Мама сказала, что Кимберли уже две недели находится в клинике. Кажется, у нее нервный срыв. Я бы предпочел, чтобы ты этого не знала, но все же она твоя сестра.

Я растерянно смотрю на него, пытаясь понять смысл его слов. У Ким нервный срыв? В больнице две недели? Но почему родители ничего мне не сказали?

В голову мгновенно лезут идиотские картинки: Кимберли, одетая в смирительную рубашку. Ким в слезах барабанит в запертую дверь. Ким, напичканная таблетками до сомнамбулического состояния.

— Мне нужно к ней, Финн. — выпаливаю, сжимая телефон в руке. Вся злость и обида на сестру мгновенно улетучиваются, замещаясь мучительным чувством волнения за нее. — Твоя мама сказала, в какой она клинике?

— Я не хочу, чтобы ты ездила к ней, Тони. — возражает Финн, плавно останавливая автомобиль вдоль обочины. Разворачивается ко мне лицом и находит мои руки: — Не хочу, чтобы она тебя обижала, тем более с учетом ее состояния…

— Она моя сестра, Финн. — перебиваю его. — Бывают такие ситуации, когда нужно забыть о прошлом. Это именно такая ситуация.

Финн несколько секунд изучает меня взглядом и затем кивает головой:

— Я поеду с тобой. Буду поблизости на случай, если тебе понадоблюсь.

По дороге в клинику я звоню маме, чтобы выяснить, почему на протяжение трех недель она так настойчиво одолевала меня приглашениями на ужин, но ей ни разу не пришло в голову сказать мне, что сестра находится в клинике.

— Милая, ты…

— Что с Кимберли, мам? Где она?

— Откуда ты услышала об этом? — голос мамы звучит нервно. — Никто не должен об этом знать.

— Что с Ким, мам? — повторяю, чувствуя как последние крупицы терпения рассыпаются в пыль. — Почему вы ничего не рассказали мне?

— Кимберли… Мне даже говорить об этом стыдно, Тони. Прошу тебя, не говори никому…В сеть попали кадры Ким без макияжа, и ее внешность очень сильно раскритиковали… написали много гадостей… и еще твои отношения с Финном. Все это вылилось в нервный срыв, и Ким добровольно легла на лечение.

Голос в трубке становится тише:

— Страшно представить, что будет если узнают в интернете. Ее карьере придет конец. Ума не приложу, для чего ей понадобилось ложится в клинику….Ведь есть же хорошие психотерапевты…Никогда не думала, что с мой дочерью произойдет вот так…Такой стыд.

И я вдруг понимаю, что все то время, что тайно завидовала отношениям Кимберли с матерью и отцом, было потрачено впустую. Потому что завидовать тут не чему. Для родителей Ким — не любимая дочь, а скаковая лошадь, на которую они сделали крупную ставку. И теперь, когда она эта лошадь подвернула ногу, они срочно ищут нового фаворита, полагая, что им стану я: та, на которой они поставили крест еще в детстве.