Не мой парень (СИ) - Салах Алайна - Страница 49

— Мама, стыд — это то, что я сейчас выслушиваю от тебя. — Как я не пытаюсь беречь нервные клетки, убеждая себя, что негативные эмоции могут повредить ребенку, оставаться спокойной не выходит: голос дрожит он гнева, а жар негодования кипятком приливает к лицу. — Кимберли ваша дочь. Только она и ее здоровье имеют значение. То, что подумают остальные должно волновать вас меньше всего.

Финн привозит меня в клинику Грин Хиллс Хоспитал, где после проверки документов сообщают, что Кимберли действительно находится у них. Мне говорят приезжать на следующий день, потому что часы приема нужно заранее согласовывать с лечащим врачом, но после пары звонков Финна, в конце концов, разрешают пройти к сестре в палату.

Я с облегчением отмечаю, что клиника совсем не выглядит пугающей и мрачной, как это было в моем воображении: светлые стены и отсутствие решеток на окнах, да и медсестры совсем не похожи на мисс Вредчетт.

Сестра выходит ко мне в голубом трикотажном костюме и забранными на затылке волосами. Впервые за много лет я вижу ее без макияжа и нарощенных ресниц: так Кимберли выглядит младше и в ее чертах появилась мягкость и трогательная беззащитность.

— Привет, — бесцветным голосом произносит сестра, подходя ближе. Опускается в кресло напротив и, обняв себя руками, поднимает пустой взгляд на меня: — Тебе мама рассказала, где я?

Эмоции захлестывают меня, подпитываемые увеличенной дозой гормонов, и мне с трудом удается сохранять на лице нейтральное выражение, чтобы не выдать своей тревоги и сочувствия. Не думаю, что сейчас Ким будет приятна жалость.

— Нет. — мотаю головой. — Миссис Кейдж сказала Финну в телефонном разговоре.

— У Ребекки длинный язык. — так же безэмоционально отмечает сестра. — Знала, что этой суке не стоит доверять. Так для чего ты здесь? Пришла позлорадствовать?

Чтобы сестра мне не сказала, я дала себе слово, что буду выше этого и не стану обижаться, поэтому терпеливо глотаю ее колючесть и поясняю:

— Я пришла, потому что беспокоилась за тебя. Что произошло, Ким?

Кимберли несколько секунд смотрит перед собой, и пытается усмехнуться. Очевидно, ей все же прописали медикаментозное лечение, потому что ее мимика несобранная и чересчур расслабленная.

— Меня засняли выходящей от косметолога, и разместили снимки на портале сплетен. Написали кучу гадостей. что я выгляжу на сорок и что по количеству операций побью Майкла Джексона… — в этот момент у сестры едва заметно дергается веко, вызывая во мне новую волну сочувствия. Внешность и мнение интернет-аудитории для Кимберли — самые значимые вещи, и я могу только догадываться, какой ударом это стало по ее психике.

В голову вдруг приходит нечаянная мысль, насколько тяжело для сестры будет стареть. Ведь этот неотвратимый процесс — излюбленная тема для обсуждений злых языков.

— Ты очень красивая, Ким. — говорю вслух. — И ты очень нравишься мне без макияжа.

Сестра снова вяло усмехается и кривит лицо:

— Не смеши меня, Тони. Я еще способна трезво оценивать себя в зеркале.

Помолчав, она переводит взгляд себе на руки и тихо говорит:

— Я здесь уже пятнадцать дней, а мама с отцом приезжали ко мне всего два раза. Теперь звезда ты, а психически неустойчивая старшая дочь их больше не интересует.

Я бы хотела обрасти броней, чтобы не принимать чужу боль близко к сердцу, но не могу. Тем более, когда эта боль так тебе знакома. И я бы хотела утешить ее, сказав, что она ошибается, вот только лгать я совсем не умею.

— Если бы я знала, что ты в клинике, я бы приехала к тебе раньше. — уверяю ее. — Я буду приезжать к тебе каждый день.

— Я всегда думала, что ты слабачка, Тони. А сейчас вижу, что ты, маленькая тихоня, всех нас переиграла. Получила мужчину, которого всегда хотела я. У вас будет ребенок и, судя по кольцу на твоем безымянном пальце, Финн все же сделал тебе предложение. Делаешь успешную карьеру, и вся родительская любовь теперь достанется тебе.

Решаю не комментировать ее слова о Финне и поправляю:

— Любви родителей мне не достанется, потому что их не интересую я.

— Я завидую тебе, Тони. — продолжает сестра, словно меня не слыша. — Ты не знаешь, что такое задрать планку и как сложно держать ее. Моя планка задрана, и теперь мне всю жизнь нужно ей соответствовать.

— Так опусти ее, Ким. Какая разница, что подумает о тебе каждый. Настоящая жизнь происходит не в интернете, а здесь, в реальном мире.

Сестра поднимает на меня глаза, и впервые за наш сегодняшний разговор в ее потускневшем взгляде появляются живые эмоции:

— Я завидую тому, как у тебя все легко, Тони, но сама бы жить так не хотела. Мне нужно, чтобы мной восхищались, мне нравится постоянное внимание публики и прессы. Это как наркотик, понимаешь? К такой жизни стремятся все, но добиваются лишь единицы, и я не собираюсь отказываться от этого из-за небольшого нервного срыва.

Сестра смотрит на меня с вызовом во взгляде, и я понимаю, что не стану ее разубеждать. В конце концов, у каждого из нас свои представления о счастье. Я свое не променяю ни на что на свете.

— Я приду к тебе завтра, — обещаю сестре, когда мы прощаемся. От переполняющих эмоций, обнимаю ее, и на короткий миг сестра прижимается ко мне всем телом и шепчет «спасибо».

Может быть, еще не все для нас потеряно.

— Как только я почувствую, что что-то пойдет не так, мы сразу уйдем, — Финн гладит меня по волосам, всматриваясь в глаза, словно ищет в них признаки того, что я могу передумать. — Мне плевать, чего хотят твои или мои родственники. Главное, твое спокойствие и здоровье нашего ребенка.

Неделю назад мне позвонила мать Финна. Понятия не имею, откуда у нее оказался мой номер, но она очень настойчиво стала убеждать меня, что в свете нашего будущего родства необходимо собраться семьями, чтобы познакомиться ближе.

Я ответила, что я не против. Родители Финна имеют полное право знать, на ком женится их сын, тем более, что в скором будущем мы собираемся подарить им внука.

Отец Финна — высокий атлетического телосложения мужчина с проседью в темных волосах окидывает меня оценивающим взглядом, от которого руки сами тянутся прикрыть живот.

— Здравствуйте, мистер Кейдж. — стойко встречаюсь с ним глазами, с облегчением ощущая, как теплая рука Финна прижимает меня к себе.

— Рада, наконец, познакомиться, Тони! — восклицает стоящая рядом с ним женщина и набрасывается на меня с надушенными объятиями.

Фрэнсис Кейдж из тех женщин, которым еще очень долго будет оставаться сорок: на лице нет ни единой морщины, даже там, где они, казалось, обязаны быть; идеальный загар и модная худоба, контрастирующая с крупной высокой грудью.

— Я видела тебя на обложке Блисс! — она легко касается пухлыми губами моих щек, и отодвигается, чтобы рассмотреть меня снова: — Потрясающая фотография.

— Это Лили и Хейден Эллис, — решаю переключить внимание на застывших в ожидании родителей. — Мои мама и папа.

Женщины начинают обниматься, а отец с заискивающей улыбкой пожимает руку Клинту Кейджу. Лицо последнего остается холодным и безэмоциональным, и меня не покидает мысль, что все происходящее ему очень не по душе.

— Я безумно рада, что мой мальчик женится. — непринужденно разглагольствует мать Финна, когда официант разливает вино по бокалам. — У нас еще не было возможности познакомиться с тобой поближе, Тони, но я надеюсь, это наверстать. — она извлекает из кармана последнюю модель айфона и плавно тычет тонкими пальцами в его экран. — Какой твой ник с инстаграме, Тони? Я пыталась найти тебя, но ничего не вышло.

— Меня нет в соцсетях, миссис Кейдж, — с улыбкой встречаю ее недоуменный взгляд.

— Но как? — она непонимающе хлопает глазами, словно речь идет о чем — то совершенно противоестественном. — Ты такая симпатичная. Ты могла бы стать не менее популярной, чем твоя сестра. — она быстро поворачивается к маме и примеряет сочувственное выражение лица: — Кстати, Лили, как здоровье у Кимберли?