Мир Азриэля. Песнь ласточки (СИ) - Рома Валиса - Страница 6

Кивнув подобно затравленному зверю, всё ещё продолжая прижимать к груди шкатулку с ответами, она прошла на дрожащих ногах в комнату Виктории, плотно прикрыв за собой дверь и тут же рухнув на пол, содрогаясь всем телом и чувствуя, как сердце в груди всё же опаслив сжимается от недавно пережитого ужаса. То, что она могла сейчас с уверенностью сказать: ей это не привиделось. Она чувствовала этот лёд мёртвых рук, слышала шёпот десяток голосов, исходящих из стекла, и боль была реальной… она могла отличить её от выдуманной. Никогда ещё мир грёз не переступал через её мир реала… точнее, даже этого выдуманного мира никогда не существовала. Совсем никогда.

Поняв, что всё ещё прижимает к груди чёртову шкатулку, Мария чуть ли не с отвращением отбросила её в сторону, дрожащими руками нащупав в кармане джинс телефон и, путая цифры, набрала уже подзабытый номер, слыша равномерные и почти успокаивающие гудки, и только после того, как они прервались, выпалила:

— Что это за чертовщина?!

— И вам добрый вечер, — раздался до ужаса спокойный и равнодушный голос Вирта. — Так что же случилось? Неужели вы прочли дневник Виктории?

— К чёрту этот дневник! Что за чертовщина творится в этом доме? — поднявшись на ноги прошипела та, дрожа от накатившей ярости и страха, сжимая на затылке вихри волос, словно пытаясь успокоить нервно бьющееся сердце. — На чердаке разбилась ваза, и в ней был какой-то порошок… и из-за этого порошка у меня были галлюцинации! Так может быть, моя бабка и не была чокнутой, а это вы постарались сделать её такой, подмешивая эту самую дрянь?!

Молчание. Она не знала, сколько оно длилось, но показалось ей чуть ли не вечным.

— А вы уверены, что эти галлюцинации вызвал тот порошок? — наконец произнёс Вирт ни чуть не дрогнувшим голосом, заставив даже запнуться и неуверенно замереть.

— Что?.. на что вы намекаете?

— Ни на что. Я лишь хочу вас заверить, что даже если и пытался подмешивать Виктории какой бы там ни было порошок, то он явно был из лечебных. Когда же она умерла, весь дом обыскивали несколько раз на наличие психотропных препаратов. Обыскивали всё, даже подвал с чердаком, но так ничего и не нашли. Возможно, в вазе была пыль, не более того, иначе бы меня первым об этом известили. А ваше видение… оно может быть связанно с шоком, или детской травмой, что случилась в этом доме. Вы ничего такого не припоминаете? Может, вас что-то тогда напугало, и теперь страх проснулся и вы видели то, что якобы желали видеть на месте самых обыкновенных вещей, ощущая при этом панический ужас. Это нормально, и стыдиться этого не надо. А теперь прошу прощения, но я занят.

— Нет, постойте!.. — запоздало воскликнула та, но вместо ответа расслышала лишь гудки, разрывающие на мелкие частички тишину. — У меня ведь не было никакой травмы…

Разжав пальцы и словно издалека слыша, как телефон с тихим стуком падает на пол, закатываясь под кровать, Мария прикрыла глаза веками, судорожно вобрав воздух и переведя дыхания, чувствуя, как сердце постепенно успокаивается, а порезы начинают жечь. Может, и вправду какой-то «глюк» от потери родного тебе человека? С людьми ведь так часто случается, почему и она должна быть исключением? Нормальным в нашем мире никто не является, как бы прискорбно это не звучало. Возможно, доля этого безумия и ей в «наследство» передалась вместе с завещанием? Тогда уж лучше его поскорее пережить и забыть, нежели страшиться каждого куста, откуда оно может появиться.

Присев напротив шкатулки и с тихим щелчком откинув расшатавшуюся от падения крышку, девушка вновь достала мешочек с часами, взглянув на раздробленное стекло с серебристыми линиями трещин-змей, что каким-то странным узором переплетались между собой, сходясь на едва различимых точках и образуя созвездие. Странно, но такого созвездия явно не существовало на звёздном небе, или оно откуда-то из другой части галактике? Хотя, всего лишь совпадение, не более чем. И всё равно она положила сломанные часы в карман вместе с первой книгой, сама удивившись этому действию и всё же решив не придавать ему значение. Слишком суматошный и долгий день, а впереди ещё такие же серые дни, за которые надо будет продать этот дом чуть ли не по частям. Да и возможно ли, если вокруг происходят настолько странные вещи?

Глава 3. Смерть преследует её

— Сколько же тут книг?.. — проводя пальцами по запыленным корешкам рукописей, расставленных в алфавитном порядке на высоких стеллажах, заполняющих чуть ли не каждый квадратный метр и образуя целый лабиринт, удивлённо прошептала Мария, разглядывая так и не тронутую библиотеку. Под неё отвели самую большую комнату, но книг было так много, что они заполняли и коридор перед дверьми, и высились на полу, порой подставляя подножки и с тихим шелестом рассыпаясь на старые листы.

Смахнув пыль с медного значка, прибитого к полке, где ещё виднелась римская цифра «V», девушка даже запрокинула голову, осторожно приподнявшись на носочки и дотянувшись до книги в синей обложки. Аккуратно вынув старую рукопись, покрытую пылью с пожелтевшими от времени страницами и чернилами вместо печатных букв, она раскрыла её на середине, тут же увидев старую карту созвездий и, достав из кармана серебряные часы, с тихим щелчком раскрыла их. Мысль о том, что трещины на стекле образуют какой-то знак, так и не давала уснуть всю ночь, порой заставляя даже подниматься, только заслышав шорохи за дверью и чьи-то призрачные шаги. В доме были только она и дворецкий, никто другой сюда не мог проникнуть, но всё равное гадкое чувство того, что за ней кто-то смотрит, подглядывает, не отставало ни на шаг, и преследовало даже сейчас. Наверное, из-за того, что она просто не привыкла видеть это место пустым. Оно всегда было оживлённым, пропитанным жизнью, а не пустотой, но сейчас эта самая «жизнь» была какой-то другой. Потусторонней.

Перелистнув пару десяток страниц, словно в надежде найти какой-то похожий символ, Мария так и замерла на самом конце оглавления, чувствуя под обложкой что-то твёрдое и, аккуратно перелистнув на форзац, с прищуром оглядела чёрный картон с белыми точками, и почти незаметно отклеившийся край, из-под которого выглядывал жёлтый лист бумаги.

— Всё страннее и страннее, — вскинув брови удивлённо прошептала она, вынув перочинный ножичек и, подковырнув листок лезвием, осторожно разрезала его, подцепив сложенную пополам бумагу и отложив книгу на ближайший, заваленный всяким барахлом, стол.

Раскрыв жёлтую бумагу с чёрными подпалинами краёв, Мария недоумённо вскинула бровь, смотря на ночное небо из чернил с точками чёрных звёзд, вокруг которых карандашом были разрисованы шесть зверей: громадный волк со злобным оскалом, вставший на задние лапы северный медведь, сова с распростёртыми в сторону крыльями, лиса с пушистым хвостом, ящерица с выглядывающими из хребта шипами и змея с раскрытой пастью, откуда выглядывали острые клыки и длинный язык. Все звери стояли в идеальном круге вокруг скопления звёзд-точек и, вновь взглянув на стекло часов, девушка неуверенно коснулась центра круга, следуя за большими звёздами и вырисовывая какое-то странное созвездие, и лишь когда коснулась самой последней, резко отпрянула, выронив листок и с ужасом смотря, как серебристые контуры зверей вспыхивают ярким алым пламенем, прожигаясь насквозь старую бумагу и заставляя точки звёзд на какой-то краткий миг вспыхнуть серебром, а часы в руке вдруг дрогнуть. Одна из длинных чёрных стрелок задрожала и с тихим щелчком перешагнула на «I», как всё тут же пропало. Старый лист без единой записи или рисунка коснулся пола, а часы замерли на месте, давая лишь гадать, что всё это значит.

Осторожно присев и подобрав некогда карту звёздного неба, Мария оглядела абсолютно чистый лист, с тихим хрустом сложив его пополам и вновь сунув за форзац, как можно скорее поставив книгу обратно и неуверенно отшагнув назад, сжимая побледневшими пальцами холодные круглые часы и слыша вместо привычного тихого тиканье биение собственного сердца, совпадающего с ударами часов где-то над дверьми.