Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 41

— Спасибо тебе, крылатый, — Ратибор попытался создать на искажённом болью лице подобие любезной улыбки. — Домчал с ветерком, будь он неладен! Можешь возвращаться… Кувшинке привет передавай.

Змей рыкнул в ответ, захлопал крыльями и, смешно переваливаясь, побежал по поляне. Перед самой стеной деревьев ему удалось оторваться от земли и зверь, усердно маша огромными крыльями, принялся набирать высоту. Всадник провожал чудовища взглядом, не веря, что недавно сидел на его шее. Решиться второй раз на подобное испытание он вряд ли бы отважился. Летать хорошо во сне и в мечтах. По крайней мере, безопасно и не так холодно…

Зверь превратился в тёмную точку на синем небе. Раскинув крылья, он отдался во власть воздушного потока. Сделав прощальный круг над головой всадника, змей нырнул в облако и исчез.

Тело, промороженное небесными сквозняками, обретало чувствительность. Процесс, малоприятный. Тот, кто сомневается, пусть попробует в морозный день прогуляться без рукавиц. Муки Ратибора, он поймёт, оказавшись в тёплом помещении.

Всё в этой жизни рано или поздно кончается. Даже ломота в отравленном ледяным дыханием облаков теле ни вечна. Жрецы Подлунного грозились нескончаемыми муками, тем, кто после смерти попадёт в лапы Масона, уж тот вместе выродками своими — Героином, Спидом и Экологией — вволю потешится над грешниками.

Ратибор пока помирать не собирался, да и нагрешил он ни так уж много (по его мнению), чтобы оказаться во власти погубителя Древних. Как только боль начала стихать, всадник взялся за дорожный мешок. Ещё во время полёта он показался ему неожиданно потяжелевшим. Всадник развязал шнурок на горловине и ахнул. Ай да Кувшинка! Когда только успела?! Заботливая озёрница положила в мешок с десяток вяленых рыбин и охапку мучнистых корневищ рогоза. Не самобраное изобилие конечно, но для всадника в походе самое оно.

Ратибору снова стало стыдно. Где бы он сейчас оказался без помощи девушки? Прямо, и на самом деле возвращайся да женись! Утопить хотела? Ерунда. Такова уж женская природа! Разве обычные красавицы, не завлекают парней в свои сети, не превращают их своими чарами в подобие безразличных ко всему, кроме поцелуев и объятий утопленников, потом безжалостно дают отворот-поворот? Некоторых, правда кольнёт иголочкой, что любовью прозывается, и готовы они тогда на всё ради избранника. То же самое, только методы немного разные… Нет, за случай на озере Ратибор на Кувшинку не сердился. За другое злился. Безжалостно, подло использовать образ Златы. Раскопать тщательно захороненные воспоминания, разбередить зажившую рану. Нет, подобное никакой заботой, никакой помощью не искупишь.

Ратибор, по крайней мере, сейчас, когда образ внезапно воскресшей невесты всё ещё стоял перед глазами, не мог так вот, запросто живёшь, простить Кувшинкино коварство. Оно, конечно понятно, коли девке, даже дочке бога, замуж невтерпёж — тут любые средства хороши, как в партизанской войне. Но должна хоть какая-то мера быть! Вот Злата… Она… Злата… Ратибор тяжело вздохнул.

Обычай заложников ввёл в Подлунном княжестве Воедел. В те далёкие времена, когда основатель княжеского рода, огнём и мечом присоединял к Красограду окрестные земли. В покорённых провинциях то и дело вспыхивали мятежи. Ладно бы смуту устраивали простолюдины. Отряд всадников без труда разогнал бы взбунтовавшуюся чернь одним залпом револьверов. Дело обстояло сложнее. Бывшие властители тех провинций быстро смекнули, что не могут выстоять в открытом бою против неистового Воедела. Всадники наводили ужас. Даже не вооружённые револьверами ополченцы воинственного князя дрались как львы. Красоград подбирал под себя всё больше и больше земель.

Ох, как не хотелось терять мелким князькам свою власть, а особенно звание. Пусть под началом полторы веси, а всё же князь. Звучит-то как! Да и не перед кем не в ответе. Творю что хочу, пока народ терпит.

Появляется Воедел со своими плюющимися огнём и свинцом головорезами. Ладно бы, пограбил и ушёл — дело привычное. Нет, он княжество собственной вотчиной объявляет. Князей, кои несогласные — в петлю, кои не сопротивлялись — оставляет наместниками. Суд назначает одинаковый с простолюдинами! И не поперечишь, и подчиняться — нож острый.

Низложенные князья избрали следующую тактику. Сегодня, встретили они Воедела хлебом-солью, приняли наместничество (тьфу, и произнести такое слово противно), а назавтра, пошла плестись паутина заговоров. Порой доходило до того, что чернь, возмущённых провинций, взбудораженная заговорщиками вплотную подходила к Красограду и осаждала город.

Воедел, конечно мятеж душил, виновных жестоко наказывал, но восстания вспыхивали снова и снова. Князь принялся, было истреблять рода бывших своих коллег под самый корень, но тут возмутились его собственные бояре и советники. Не дело княжескую кровь рекой лить — дурной пример для народа…

Кто-то подкинул Воеделу мысль о заложниках. Почему бы у наместника покорённой провинции не забирать в Красоград старших детей, сына и дочь? В них, как известно вся сила рода. Пусть ребятишки живут в столице, содержание им достойное обеспечить. Воспитание подобающее. Образование. Родители поосмотрительнее будут. Пусть папаша заговоры строит и бунтует, коли головы детей недороги и будущее рода безразлично. Воедел не любил откладывать дела в долгий ящик, и вскоре в лучших комнатах княжеского дворца поселилась первая партия заложников.

Восстания поутихли, а после первых показательных казней и отправленных родителям голов, прекратились вовсе… Старинный обычай сохранялся в Подлунном и до последнего времени, теперь он стал не гарантией лояльности наместников — к чему им, выросшим и воспитанным в Красограде, властвующим над обширными землями, вспоминать прадедовские претензии на княжеское звание. Сейчас каждый ни то, что наместник, даже богатый купец или захудалый боярин, пытались определить своих чад в заложники. Это превратилось в своего рода должность при княжеском дворе, обеспечивающую безбедное существование и хорошее образование, а так же возможность занять приличное место в будущем для юношей и перспективу столичного замужества для девушек.

Злата была из заложников. Каких трудов стоило её отцу — старосте приграничного Мохового поселения устроить девушку в круг избранной молодёжи, приходилось только догадываться. Жизнь заложников сильно изменилась со времён Воедела. Для них отстроили два дворца в разных концах города — после нескольких нежелательных беременностей и последовавших за ними скандальных женитьб пришлось пойти на эту меру. Повара, обслуживающие малолетних шалопаев, могли поспорить в искусстве с княжескими. Самые знаменитые книжники пытались обучать отпрысков провинциальной элиты. О диковинных садах и бассейнах с подогревом, что укрылись за стенами, окружившими дворцы, в Красоградских пивнушках рассказывали легенды. Впрочем, как и о похождениях обитателей дворцов. Когда-то, заложники просыпались и отходили ко сну с одной только мыслью, мыслью — необдуманный поступок далёкой родни может стоить им жизни. Времена изменились. Никому и в голову не могло прийти, что ещё год, и большинство наместников, ослеплённых светом внезапно вспыхнувшей звезды Справедливого, предаст вскормившее их Подлунное. Никто об этом не думал. Никто даже и не хотел думать о чём-то подобном.

Учились заложники без особого рвения. Для чего забивать голову книжной мурой, если деньги и связи родителей обеспечат будущее. Надо жить и развлекаться пока есть возможность, пока молодые… То до чего доходили недоросли обоих полов, одержимые жаждой развлечения, являлось темой сплетен и разговоров, как в грязных пивнушках, так и в боярских светлицах…

Злату не то что бы плохо приняли в среде боярских и купеческих дочерей, нет, по совести сказать, большинство девиц не являлись настолько уж испорченными и глуповато — капризными, как описывала народная молва. Всего лишь ошалевшие от богатства отцов и безделья девчонки, возомнившие себя взрослыми женщинами, и стыдливо упрятавшие вчерашних подруг-кукол на дно сундуков. Они были существами, детская сущность коих, из-за беззаботности жизни и отсутствия цели, оказалась во взрослом теле. Злату встретили с интересом, даже с благожелательностью. Первая тень отчуждения пролегла, когда оказалось, что новенькая прибыла в столицу всего лишь с маленьким сундучком, который (какой ужас!) самолично донесла до своей комнаты… Когда же выяснилось, что эта золотоволосая чужачка с неприлично пухлыми губами, бесстыже зелёными глазами и безобразно вздёрнутым носом всего лишь дочь нищего старосты из какого-то захолустного поселения… Ну о чём тут можно говорить?!