Подлунное Княжество (СИ) - Бабернов Сергей - Страница 5

Мзды за работу старик не брал.

— Мы же приятели, — твердил он, отказываясь от боярского кошеля или от продуктового подношения крестьянина, — а значит услуги меж нами дело привычное. Сегодня я помог, а завтра…

— Чудной человек, — повторял выходящий из кельи проситель. — Ему сам чёрт не брат! Как я ему услужить смогу? Продешевил чародей! Воистину продешевил!

Ратибор Мериддина невзлюбил сразу. Плешь у него, как у мутанта, ни зря голову капюшоном укрывает. Да и за учителя обидно. Всевед — чародей не хуже. Может и получше кое-в-чём, а засел как хорь в норе. Ведь и появился в Подлунном раньше княжеского советника, а чудес-то совершил с гулькин нос.

Про Мериддиновы дела каждую минуту слышишь. А Всевед чего же? Кости правит, порошки толчёт да травы собирает! Ещё со стихами пристаёт вечно! Нет бы на площадь выйти, да показать себя во всей красе. Упрямый старик только и занимается тем, что твердит о непонятных вещах, князя Яромира ругает да скандалит со жрецами Калаша. Лучше уж к Мериддину бы в ученики попасть. Тот бы мигом нужным заклятиям обучил, а не обзывал бы чудными словами и не заставлял скрипеть мозгами над каждым словом.

Одно время Ратибор попытался запалить в учителе тщеславие.

— Мериддин сегодня, — сообщал он, напуская на себя скучающий вид, — боярину Вышате двумя словами силу мужскую вернул. Ещё говорят сотник Чука — тоже его дело.

— Молодец Мериддин, — усмехался Всевед, оглаживая седую бороду.

— А ты бы смог так, учитель?

— Столетнего старика в постель к девчонке уложить, да бездарность командиром сделать? Несложна наука!

— Так что же ты тогда?! — огорчался юноша. — Пойди во дворец да покажи своё искусство!

— А ты вот пойдёшь с крестьянами стенка на стенку драться? — Всевед становился серьёзным.

— Так нельзя же мне! — удивлялся Ратибор. — Я воин, а они простолюдины! Пришибу ведь.

— Так вот и твой Мериддин недоучка и авантюрист. Десять веков в пещере просидел, а уму разуму не научился. Ещё не хватало мне с ним связываться. Над ним весь Синклит потешается! А твоё дело вообще порошок толочь, да стихи сочинять! Ну-ка показывай, что есть нового?

И так каждый раз. Ничем не прошибёшь упрямого старика. Только и слышишь от него, что в магии главное не чудеса, а познание мудрости и своего места в извечном противостоянии между Творцом и Хаосом.

— Научится заклятиям может любой, а вот применять их, предвидеть последствия дано ни каждому, — такой ответ слышал Ратибор каждый раз, когда просил Всеведа открыть секрет хотя бы самого простого волшебства. — Узнаешь, к примеру, как грозу отводить и начнёшь на каждом углу хвастать. Или ещё хуже — со зла применишь… Нет, пока мусора в голове не поубавиться, забудь и думать. Толки порошки, руны изучай — дело нужное терпеливости обучающее.

— Мериддин вон одним словом болезнь насылает или помогает золото добыть, — дулся Ратибор. — Мы же только и знаем — порошки смешивать да на закорючки смотреть.

— Так и шёл бы учиться к нему, — усмехался волхв. — Или не принимает? То-то, брат! Он и сам-то лишь азов нахватался и держится за них словно ростовщик за кошель! Настоящий чародей разве стал бы придворным фокусником? Авантюрист ваш Мериддин! Я вот погляжу ещё на его художества, да на ближайшем Синклите устрою ему сладкую жизнь.

«Так он и испугается, — думал юноша, орудуя пестиком или рассматривая таблички с магическими знаками. — По всему княжеству только и разговоров что о делах Мериддин. Будет он отчитываться перед какими-то старыми ворчунами».

Друг друга оба чародея словно и не замечали. Приходя в княжеский дворец, Всевед нарочито отворачивался от дверей кельи Мериддина. Тот же в свою очередь старался не покидать убежища, пока волхв беседовал с князем или ругался со жрецами Калаша.

Дело в том, пояснял Всевед, что посвящённым в тайное знание запрещено выяснять отношение где-либо, кроме Синклита, в присутствии остальных чародеев. Два поссорившихся мага могли натворить такого, что и подумать страшно

Скоро Ратибор смирился с нежеланием учителя показать силу. Даже пару раз подрался с курсантами слишком уж восхищавшимися придворным кудесником.

В роли советника Яромира Мериддину также удалось обойти волхва. Оно и не мудрено. Что Всевед предлагает? Заключить союз с Кефри и вместе очистить приграничные земли от волкодлаков. Мутантов в ликбезы принимать. Сдавшихся мятежников землёй наделять или, по крайней мере, приказать ремесленникам нанимать их в мастерские. Смех! И это только то, что Ратибор слышал краем уха. Можно представить какие проекты волхв предлагает в личных беседах с князем. При чём всегда честно говорит, что хорошо бы, если толк от его советов вышел при внуках Яромира…

Кто же захочет заниматься делами, пользы от коих не увидишь? Вот Мериддин другое дело. По его проектом быстро отстроили несколько мастерских по производству пороха. Запасы-то Древних к концу подходили. А без пороха вся сила Подлунного по ветру разлетится. Придётся всадникам воевать подобно другим народам — с луком, мечом, секирой. Ужас! Позор!

Мериддин же раскрыл секрет зелья древних. Чудеса, да и только! Порох-то оказывается вовсе и не послан Калашу отцом его Родом, а производится из каких-то камешков.

Это только один из советов чародея. А сколько их всего Мериддин выдвигал? Один Яромир знает! А может и он запамятовал… потому как у кудесника всегда наготове свежая идея. И прок от неё сразу виден, а ни когда-то через столетие.

Одним из последних прожектов Мериддина было предложение об ежедневных пирах в Красограде. Оно, конечно, казне в убыток. С другой стороны — прослышат воины из дальних земель о привольном и весёлом житье при дворе князя Яромира и поспешат наняться на службу. Такое войско собрать можно — любой Справедливый дрожать будет. Казну же, в конце концов, всегда налогом восполнить можно. На то изгои, крестьяне и ремесленники есть.

Началась в Красограде с тех пор новая жизнь. Пока иноземные богатыри ещё не добрались до дворца щедрого князя, Яромиру приходилось пировать с отрядом всадников, с оказавшимися в столице боярами да со жрецами.

Всевед был вне себя.

— Слепцы ведомые незрячим! Проклятые дикари! — ругался волхв. — А я ещё защищал ваш жалкий мирок на Синклите!

Сиггурд тоже не одобрял установление нового порядка. Ратибор как-то подслушал разговор наставника с одним из бурзумцев — Ягриром.

— Чем ты недоволен, ясень меча? — удивлялся тот. — Полгода уж не было схваток, а жалование-то накапливается! Мечтать лишь можно о службе подобной!

— На горе других зарабатывать подло! — отвечал Сиггурд. — И праздновать должно великий успех. Не грех если воин взял в руки ковш пива, костями врага убелив виднокрай.

— Но нам ли радеть о чужом государстве? Сегодня в Подлунном, а завтра прощай.

— Дурак ты, Ягрир! — Сиггурд перешёл с бурзумского наречия на более понятный язык Подлунного. — Они же одного с нами корня, хотя глуповаты, конечно… К тому же нанимался я воевать, а не пьянствовать с боярами-бездельниками и чародеями-обманщиками.

— С кем воевать, Сиггурд? Мятежники и близко не подходят к границам!

— Того я и опасаюсь. Объявись сейчас Справедливый — вы и протрезветь не успеете, чтобы отпор дать. На ополчение рассчитывать не приходится — задавили простолюдинов налогами. Им сейчас тролль из болота милее Яромира. Клянусь Молотом Тора — не по душе мне это затишье…

— Вечно ты выдумываешь всякие страхи, — пожал плечами Ягрир. — Лучше бы приходил с нами попировать…

— Постой-ка… , — Ратибор услышал, как Сиггурд направляется к двери, и счёл за благо скрыться в тёмном коридоре

У курсантов появилась новая обязанность — дежурство в пиршественном зале. Работы, по совести сказать, было немного: растаскивать по домам уснувших гуляк да следить, чтобы прислуга убирала залитый брагой и заваленный костями пол, готовила его к новой попойке.

Зато сколько впечатлений! Раньше всадники, ни говоря о боярах и князе, были сродни небожителям. Одним глазом увидеть, краем уха услышать — разговоров на несколько смен Луны. Теперь же вот он — цвет княжества. Смотри, слушай, подставляй плечо, когда подводят заплетающиеся ноги. О таком только мечтать можно. Вот бы скорее попасть в отряд да занять место за княжеским столом!