Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy" - Страница 71

Луи оставался там, будучи не в состоянии даже пошевелиться. Его грудь содрогалась с каждым неустойчивым и болезненным вздохом. Он не мог перестать плакать. Хриплые горячие вздохи смешивались с запахом чистящих средств, и Луи желал, чтобы он мог остаться в этой темноте навечно, в одиночестве. Это то место, которому он принадлежал. Его диафрагма начинала болеть, а голова — пульсировать, пока он небрежно вытирал свой нос.

Затем шатен услышал стук в дверь.

— Луи? — раздался приглушённый голос.

Сердце Луи ускорилось, пока он сам пытался оставаться тихим. Он не хотел ни с кем говорить в таком виде. Он не мог. Особенно не… не с…

— Ты там? Луи? — у голоса был ирландский акцент. Луи выдохнул, чувствуя, как паника отступает, когда он упал на колени.

— Да, — прохрипел он. — Не заходи, пожалуйста.

— Хорошо, — последовала пауза. Луи чувствовал присутствие Найла по другую сторону двери, он мог видеть его тень. Ему не хватало воздуха. Найл не разговаривал с ним несколько недель, после того самого инцидента в «Красной корове». Луи не понимал, почему он был здесь сейчас, почему он пришёл сюда, чтобы найти его в дурацкой кладовой.

— Тебе плохо? — спросил Найл.

— Нет, — ответил Луи немного резко. Он скрыл ещё одну изнурительную волну рыданий кашлем, надеясь раствориться в воздухе.

— Все спрашивают… — произнёс Найл. — Мы… мы все беспокоимся о тебе, приятель.

— Отъебись, — Луи чувствовал себя ужасно, ему было нечего терять, правда, и не было другого подходящего варианта, чтобы выразить свои мысли. Боже, он никогда не говорил того, что чувствовал, не так ли? Не словами, не… Он крепче сжал скрипку, пытаясь дышать.

— Я не собираюсь это делать, — вздохнул Найл. — И мне жаль, что я был таким засранцем по отношению к тебе. Не то чтобы ты совсем немного этого не заслужил, конечно.

Луи справился со смешком.

— Я знаю, — со вздохом отозвался он. — Поверь мне, Хоран, я определённо знаю, насколько сильно я заслужил это. Всё ещё заслуживаю.

— Верно, — Найл опёрся на дверь. Луи переставал чувствовать себя настолько удушенным, как раньше. — Ты хочешь… Не знаю, поговорить? Выбирайся оттуда, и пойдём возьмём по пинте.

Луи застонал.

— Нет. Я имею ввиду… Прости. Я просто хочу домой. Я хочу сидеть в этом сыром ёбаном шкафу, пока все не уйдут, а потом пойти домой и никогда не возвращаться, никогда не видеть никого из вас всю оставшуюся жизнь.

Найл усмехнулся.

— Видишь, я знал, что ты трусливый котёнок.

— Да, ты очень умный.

Они погрузились в спокойную тишину, прерывающуюся лишь тихими вздохами и неловким шмыганием Луи. Его мозг превратился в сплошное месиво — вот, как это ощущалось, все его мысли были равнодушными и противоречивыми. Он хотел вернуться домой и умереть. Но также он хотел остаться в этой кладовой навечно, он не хотел, чтобы кто-то его видел. И помимо всей усталости и стыда, у него болело сердце.

— Луи, — спокойно произнёс Найл, но нотки беспокойства всё же не остались незамеченными. — Гарри направляется прямо ко мне.

— Пожалуйста, н-не говори ему, что я здесь, — прошептал Луи. — Я… пожалуйста, я не могу, — его речь была ломанной, отчаянной. — Не сейчас. Я знаю, я трус, но пожалуйста, Найл.

Он услышал голос Гарри по другую сторону двери, он что-то говорил, как обычно, растягивая слова. Луи прикрыл глаза, едва дыша. Скупая слеза скатилась по его щеке, пока он прислушивался.

— Ты видел..? Ты знаешь, эм… — Гарри сглотнул, и Луи практически мог видеть, как он неуверенно переступает с ноги на ногу, сжимая руки за спиной, а длинные пальцы нервно постукивают невпопад.

— Я тоже его искал, — сказал Найл. — Видимо, он серьёзно напуган.

— Он… — Гарри запнулся, его голос стал несвойственно высоким и дрожащим. Луи чувствовал, как прежние слёзы и сопли на его щеках высохли, а новые начали литься по тем же дорожкам. Печальный голос Гарри послал новую порцию боли прямо в сердце Луи. — Он в порядке, Найл? Он в порядке?

Найл ничего не ответил. Луи задумался, качает ли Найл головой или, может быть, потупил глаза. Однако Гарри получил его посыл.

— Эм, — начал он. Луи услышал, как брюнет кашлянул в кулак. — Если ты увидишь его, можешь сказать ему, что я…

Луи не дышал. Его грудь сжалась в свинцовых оковах, а лёгкие разрушались.

— …забудь, — наконец произнёс Гарри. — Просто неважно.

Затем он ушёл. Луи слышал, как небольшие каблуки его сапожек слабо постукивают по паркету коридора. Он выдохнул и сразу же вдохнул, его ноздри раздулись.

— О Боже.

— Я думаю, тебе следует поговорить с ним, Луи, — тихо сказал Найл, прижимая голову к двери. — Ты мог бы найти его. Мог бы всё исправить.

Луи покачал головой, протирая опухшие глаза.

— Ничто не сможет исправить это, — пробормотал он. — Я имею в виду, я найду способ извиниться перед ним, я надеюсь на это. Когда-нибудь. Если я смогу встать с… — он слабо засмеялся. Он подумал о Флориане и о том, как счастлив был Гарри с ним на той вечеринке. Меньше всего он хотел путаться под ногами. Гарри заслуживает счастья.

— Приятель, я действительно думаю…

— Я скорее умру, чем причиню ему боль снова, Найл, — сказал Луи. «В конце концов, всё всегда сводится к этому, не так ли?» — Я не могу рисковать его счастьем, — Луи впервые в течение всего разговора звучал уверенно. Его сентиментальный ум наконец нашёл реальную, достойную идею, и он собирался держаться за неё.

— Оу, — пробормотал Найл. Луи услышал, как ирландец тяжело вздохнул. — Хорошо. Ты хочешь…

— Просто уйди, пожалуйста, — произнёс Луи. — Со мной всё будет нормально. Мне просто нужно…

— Да, — тихо ответил Найл, несколько раз утешающе постучав по двери, после чего Луи услышал его удаляющиеся шаги.

Он снова затих, чувствуя себя подавленным и слабым. Его скрипка всё ещё лежала у него на коленях, немного влажная от слёз. В голове промелькнула мысль, что это определённо не подходящее обращение с многовековым деревом. «Мне всё равно, — решительно подумал он. — Пусть все идут нахуй. Нахуй всё семейство Амати, нахуй мастерство, нахуй музыку». Несколько секунд спустя он вздохнул и снял свой пиджак, потянув за тугие манжеты своей рубашки, чтобы протереть инструмент мягким хлопковым рукавом.

— Ненавижу то, что я люблю тебя, — пробормотал он.

Вероятно, прошло немало времени, прежде чем все любопытные зрители всё же покинули вестибюль, не говоря уже о надоедливых коллегах Луи, которые имели доступ к любой комнатке этого здания и слонялись по коридорам в надежде взглянуть на него хоть на пару секунд. Сплетничая друг с другом. Придумывая теории. Луи застонал. Он задался вопросом: придётся ли ЛСО возмещать стоимость билетов? «Боже, какой кошмар».

Но это был кошмар, с которым он будет разбираться завтра. Сейчас он выжидал.

***

— Луи Уильям Томлинсон, куда это ты собрался? Ты уже репетировал Чáрдаш?

— Э-э… — Луи неловко остановился посередине лестницы со следами травы на коленях и веточками в волосах. Поношенные спортивки были заправлены в грязные носки. Его мать осуждающе смотрела на него из дверного проёма, ведущего на кухню их небольшого домика в Донкастере. Руки, сложенные на бёдрах, никогда не были хорошим знаком. — Я занимался вчера, — он пожал плечами, чувствуя, как щёки начинают гореть. Он знал: вне зависимости от того, что он скажет, это никогда не будет приемлемым ответом.

— И ты думаешь, что этого достаточно? — спросила Джей. Она выглядела уставшей и измученной, изведённая вещами, о которых Луи не хотел думать. Он почувствовал удар беспомощного беспокойства.

— Эм… — он начал раздирать небольшую ранку на своей лодыжке, нервничая. — Нет? Но я уходил всего на несколько часов… все мои друзья собрались в парке, чтобы немного поиграть в футбол и…

— Все твои друзья — это не ты, Луи. У них нет такого потенциала, они не имеют такого таланта, — Джей подошла, сжав перила и заглядывая своему сыну в глаза. Пропитанный надеждой и любовью взгляд смешался с ощутимым разочарованием и желанием увидеть успех Луи. — Они могут позволить себе потратить обед впустую, потому что у них нет лучшей перспективы. Но ты предназначен для великих вещей. Всё, что тебе нужно сделать, — постараться. Ты должен хорошенько постараться, сынок, ты слышишь меня?