Когда вдруг решил... что уже... поздно (СИ) - Флёри Юлия - Страница 43

— Не имею никакого желания с вами разговаривать.

— Мы на «вы»? — Проронил он растерянно и будто с обидой в голосе. — Помнится, в прошлый раз продвинулись в этих рамках гораздо дальше. Или тебе память отшибло? Ну… Как вариант! Что, так сильно ударил? — Спросил с притворным беспокойством, а у меня разбитая тогда переносица зачесалась, будто припоминая.

— Не хочу с вами разговаривать. — Выговорила чётко, стараясь никаких эмоций не выдать, но Литнер всё равно разозлился.

— Да я тоже желанием не горю, но, как видишь, через себя переступаю. Сделай над собой усилие, дорогая, порадуй щебетанием райской птички. Уверен, при желании получится.

— Не хочу. — Упрямо повторила я, а Литнер аж на месте подскочил, слова к степени своей испорченности подстраивая.

— Андрюш, а мне кажется, я твою девочку уже где-то встречал! — Выкрикнул, заставляя меня в панике глаза вытаращить, но Андрей отмахнулся, а Литнер рассмеялся, тому, что напугать сумел.

— Чего вы хотите? — Через себя переступая, всё же выдавила я сквозь зубы.

— В прошлый раз ты была так молчалива и одновременно непокорна… Я скучаю по этому образу… Мне не нравится твоё «нет», бесит твоё «не хочу», выражение лица, с которым на меня сейчас смотришь наизнанку выворачивает… Вроде и равнодушное, но со жгучей примесью отвращения… Считаешь, я отвратителен? — С вызовом себя в грудь пальцем ткнул. — Какие ещё есть варианты? — Скривился, будто зверь, обнажив клыки.

— Я поняла, я вас раздражаю. Мы сейчас уйдём.

— Нет, дорогая, это ты уйдёшь! Поговоришь с Андреем о своих приключениях и в путь! А он останется…

— Андрей всё знает.

— Точно всё? Сейчас себя или меня пытаешься в этом убедить?

Не считая нужным отвечать на его вопрос, я вздёрнула подбородок, руки на груди скрестила, пытаясь защититься хотя бы эмоционально. Но вздрогнула, когда мужчина поднялся, чтобы неторопливо приблизиться. Смаковал мой страх, моё волнение, впитывал эмоции, которые скрыть пыталась, дрожь через себя пропустить был готов. Хотел оставаться холоден и равнодушен, но отчего-то тоже забывался, терялся в противоречивых чувствах. Да. С желанием придушить и выставить меня боролся.

Литнер остановился напротив, в глаза посмотрел, а у меня будто какая пружина внутри напряглась, готовясь лопнуть, ломать и крушить всё ей подвластное. И снова был запах. Запах мужчины, его силы, страсти. Тот, который, как я сейчас поняла, никуда не ушёл. Он остался в памяти, он прятался где-то глубоко под кожей, чтобы сейчас расцвести на ней, будто никогда и не расставались. Это было возбуждение. Не взрыв, не цунами, поглощающее сознание. Плавное и тягучее желание, которое подобно самому запаху парфюма, обволакивало, опутывало, растекалось, вовлекая в знакомую игру каждую клеточку, заставляя нервы трепетать, кончики пальцев подрагивать, дыхание сбиваться. Просто и понятно.

То, что со мной происходило, он чувствовать не мог. Не готов увидеть, не согласен принять. Да я и сама это принимать не хотела, но и противиться не могла. С точки зрения психологии, условных рефлексов, мне всё казалось понятным и логическая цепочка выстраивалась мгновенно: взгляд, запах, его тепло рядом… прикосновение, оргазм. Вот, что заставляло сейчас плавиться, вот, что сводило с ума. И неправ Литнер. Не он вызывал отвращение, а сама ситуация. Нелепая, глупая! А он… Что со мной делал он?.. Этого, пожалуй, я ещё не уловила. Отодвинула мысли на второй план, сконцентрировавшись на том, что сделать должна, а не на том, чтобы в собственных сомнениях разбираться.

Так и сидела, отвернувшись в сторону, до судороги в мышцах задрав подбородок. Не желала замечать его присутствия, не воспринимала посылы, которые внушал взглядом. И совершенно не знала, как реагировать, когда прикоснулся… Предельно аккуратно, непозволительно нежно провёл костяшками пальцев по скуле. Глянула на него тогда в уже нескрываемом испуге и раскрыла рот, не зная, сказать ли что должна, влепить пощёчину или просто выдохнуть, признавая панику, в которую всё же окунулась с головой. А он слова тогда посчитал лишними. Всё так же глядя на меня сверху вниз, затянулся сигаретой. А на лице печать тяжёлых раздумий. И как решение — вызов, что не только мне, а и самому себе бросает.

Литнер не посчитал нужным отступиться, когда Андрей на своё место вернулся. Не захотел скрываться, даже когда тот склонился, чтобы меня в уголок губ поцеловать.

— Солнце, я на десять минут. — Отчитался Андрей, с виноватым видом на телефон в своих руках указывая.

— Проблемы? — Уточнила я, выбрав верное слово из каши в голове.

— Ничего из того, с чем бы я не мог справиться. Десять минут и весь твой. Кость, развлеки. — Тут же на крёстного кивнув, Андрей поспешил на второй этаж.

Он ушёл, а мне так хотелось следом броситься… наверно, так бы я и поступила, но Литнер это понял раньше. Понял и ладонь, которой я о стол опиралась, от него отталкиваясь, своей ладонью накрыл. И это не был успокаивающий жест. Это было его решение. То самое, которое он принял, выступая против всех правил. Или просто против всех…

— С ума сошёл?! — Выдернула я свою ладонь из-под его и с места вскочила, понимая, что не могу отдышаться. Литнер, не выражая и доли сожаления по поводу не озвученного, но такого явного предложения, лишь недовольно поджал губы, сигарету затушил о край тарелки, не найдя ничего лучше.

— А, знаешь… Ты мне всё-таки нравишься. — Заключил, размеренными кивками головы с озвученным соглашаясь. — Есть в тебе тот бесовский огонёк, который заставляет совершать необдуманные поступки. Ты, верно, пользоваться им ещё не умеешь, но когда взволнована, когда растеряна… в такие моменты тебе и делать ничего не нужно. Всё на лице написано.

— Я тебя не боюсь. — Едва сдержалась я от того, чтобы не выкрикнуть эти слова в запале. Литнер однобоко улыбнулся.

— Так, я и цели такие перед собой не ставил, малыш. Давай… — Начал, но продолжить не решился, воздух сквозь сжатые зубы втянул, наивно полагая, что в недостатке кислорода мозг начнёт активно работать.

Не одобряя собственные действия, отрицательно головой покачал, одновременно наступая. А, остановившись в полуметре, руку протянул, чтобы прикоснуться снова. Я не выдержала первой и отшатнулась. Сама тогда не понимала, что этим отказом первобытные инстинкты в нём зарождаю. Инстинкт охотника, завоевателя… инстинкт победителя, ведь свою победу он видел так же чётко, как и меня.

То, что произошло, не было похоже на схватку. Да и на противостояние не походило даже отдалённо. Так… жалкое подобие сопротивления. Я жалобно всхлипнула, когда Литнер вдавил меня в стену, всем весом наваливаясь, растерянно ртом воздух хватала, когда ребром ладони настойчиво между ног провёл, и совершенно унизительно поддалась, когда в губы впился, жадно сминая их.

Понимание пришло чуть позже. Уже когда в его кабинете оказались. Раскрытая дверь в метре от нас… тогда ему это виделось хорошей идеей. Но только лишь заслышав хлопок двери, щелчок замка, я опомнилась. Мужчину от себя оттолкнула и наотмашь по щеке ударила. Отскочила в сторону, не понимая, что тем самым себя в угол загоняю. Задрожала всем телом, страхи наружу выпуская, затряслась… Слёзы, не поддаваясь контролю, из глаз брызнули.

— Не смей меня трогать! — Пригрозила, понимая, что он не отступит. Но Литнер ничего не слышал. В мыслях уже раздел меня, уже трахнул. Не видел при этом ни преград, ни препятствий. Только желание бомбило по нервам, в висках пульсировало.

Покрасневшую щёку растёр, примеряясь к тому, как зло, как агрессия зарождаются внутри. С привычным отвращением скривил губы, прищурился и размеренно выдохнул. Сломить меня не показалось ему задачей сложной. Уже спустя несколько секунд признать это была вынуждена и я сама. Вскрикнула, когда грудью к столу прижал, через него перегибая, ладонь, что тут же перекрыла половину лица, оттолкнуть от себя не смогла. Свободной рукой он до пояса задрал короткое платье, требовательно провёл ладонью по спине, по ягодицам, бёдрами при этом несильно в меня толкался, движения в сексе имитируя. Вдруг замер, плотно прижимаясь ко мне пахом. В точности изгиб моего тела повторяя, сверху навалился, языком за ухом провёл, волну отвращения поднимая. Рыкнул, ощущая, как я выгнуться попыталась, и в шею зубами впился, желая протест подавить.