Молчи обо мне (СИ) - Субботина Айя - Страница 33

— Да, мой личный, — спустя несколько секунд отвечаю я.

— Это Лука Ради. Помните? Я просил вас перезвонить после праздников, но так и не дождался.

— Я… я… — Слезы градом из глаз и мой всхлип в нос звучит так противно, что я запечатываю лицо ладонью.

— Вы приболели? — «подсказывает» Лука, я киваю и только через секунду соображаю, что он не может этого видеть.

— Да, простыла.

— Тогда понятно, почему вы проигнорировали мое приглашение. — Это звучит довольно самоуверенно, но без пафоса. Человек, чьи щедрые подарки не отвергают, привык, что без веской причины их и не игнорируют. — Но я до сих пор заинтересован в нашей личной встрече и разговоре. Если вы не настроены ничего менять в своей жизни, то лучше скажите об этом сразу. Это не попытка давить, просто я деловой человек и предпочитаю не тратить свое время впустую.

Что-то в его голосе заставляет меня сесть на кровати. В зеркале напротив у меня опухшее от слез лицо, красные глаза, веки и кончик носа. В таком виде мне даже мусор стыдно выносить, не то что идти на встречу к такому, как Лука Ради.

— Я заинтересована, но…

— Отлично, — перебивает он. Снова твердо и довольно жестко, но снова как-то очень уместно. — Я пришлю водителя в семь. Меня, поверьте, совершенно не интересует ваш болезненный вид, только ваша голова.

— Это ужин? — тупо переспрашиваю я. — Я должна подобрать одежду и…

— Одевайтесь удобно и тепло. До встречи, Евгения.

Я еще минуту смотрю на телефон в моей ладони, а потом решительно вытираю слезы.

Тепло и удобно? Моя любимая форма одежды.

Глава двадцать восьмая: VIP 

Я нарочно выбираю самый дорогой ресторан Петербурга и не говорю об этом Евгении.

И она, конечно же, приезжает одетой «тепло и удобно»: в потертых джинсах, ботинках на устойчивой подошве, свитере крупной вязки, который ей явно велик на пару размеров.

Ну и вид у нее: такие глаза бывают не от простуды, а от пары дней непрекращающихся слез, и это единственное, что заставляет меня поставить «минус» ее кандидатуре в моем личном списке. Моей правой руке нужна железная хватка, способность держать за яйца строптивый коллектив, а сопли и слезы со всем этим как-то не очень вяжутся.

И все же она спокойно идет между столами, хоть все напыщенные снобы в дорогущих шмотках и цацках разом поворачиваются ей вслед. Я и сам одет соответственно, но она не тушуется под моим нарочито «придирчивым» взглядом. Напротив, так же выразительно осматривает меня, почему-то задерживаясь на запястье, где у меня «Ролекс».

— Не говорите, что в наше время носить «Ролекс» пошло, — предугадываю ее реплику, но Женя безразлично передергивает плечами. — Я правда люблю «Ролекс».

— А я правда обожаю приходить в элитные рестораны, нарядившись как на фермерскую ярмарку.

— Не знал, что вы настолько буквально примете мои слова.

— А я не люблю додумывать двойной смысл и пытаться переиначивать конкретные требования.

— Значит, я в вас не ошибся. Пойдемте, нас ждет ужин в другом месте. Кстати, — опускаю взгляд на ее ботинки, — вам бонус за удобную обувь.

Она только кивает и идет первой.

Я заказал стол в стейк-хаусе, и к нашему приезду уже все сервировано — и за минуту на столе появляются хорошо прожаренные куски мяса, салаты и вино.

— Сколько мне нужно выпить, чтобы вы, наконец, озвучили причину нашего разговора? — Женя без интереса смотрит на бокал, но зато с аппетитом нарезает и ест мясо. — Я не мешаю алкоголь и работу, Лука.

— Я как раз собирался перейти к сути. — Мне нравится вкус вина: терпкая кислинка кусает за язык, вопреки всему — отрезвляет, а не пьянит. И прекрасно оттеняет вкус стейка, который нигде во всем городе не готовят так вкусно. — Мне нужен человек, который сможет возглавить одно из крыльев моего медиахолдинга. Ту его часть, что отвечает за прессу и интернет-ресурсы. Для начала.

Евгения прищуривается, все-таки тянется за бокалом и делает глоток, но кривится, потому что вино для нее явно слишком кислое. Можно сколько угодно называть меня снобом, но в этом разница между девочкой и женщиной, независимо от возраста и социального статуса. Только настоящая Женщина понимает и умеет ценить вкус дорогого выдержанного вина, который никогда не бывает по-девичьи сиропно-сладким.

— Грубо говоря, Евгения, в озвученных областях я предлагаю вам должность заместителя генерального директора. Мне нужна полная самоотдача работе, железный характер, умение и понимание, что такое работа в команде, но и способность отстоять собственное мнение вопреки всему. И ряд других требований, которые мы, в случае вашего согласия, прямо сейчас и обсудим.

— А что взамен? — кое-как проглотив вино, спрашивает она.

— Всего лишь деньги.

Я набираю шестизначную сумму на экране своего телефона и показываю ей. Это почти в десять раз больше, чем она получает сейчас. Но отсутствие безумной радости на ее лице тоже говорит в пользу моего выбора, потому что Евгения понимает, что это не «охуеть, как много!», это всего лишь адекватная цена за кабалу.

Потому что при таком графике она должна будет добровольно поставить крест на своей личной жизни. Еще один ее плюс перед другими кандидатами: у нее нет семьи и детей. Евгения — одиночка, значит, никто никогда не скажет ей: «Или я, или работа».

Я не первый год в бизнесе, и это — далеко не самое щедрое мое предложение, поэтому я знаю, какой бывает обычная реакция. Пара минут обдумывания и шока, пара минут представить, какой станет жизнь, когда ее границы расширит новая значительная сумма, и только потом — обдумывание рисков. И все эти мысли можно легко прочитать на лице, даже если кандидат думает, что у него полный «покерфейс». Но на лице Евгении какая-то… обреченность. И что-то еще, но точно не радость и предвкушение. А это значит, мое предложение…

— Я очень благодарна за доверие, Лука, хоть и не знаю, чем его заслужила, но не могу принять ваше предложение.

На этот раз она делает глоток вина и почти не морщится.

— Я готов… — Черт, она правда отказалась от этой работы?

Я откидываюсь на спинку стула и еще раз осматриваю ее с ног до головы, пытаюсь найти зацепку, понять, что я упустил, считая Евгению идеальным кандидатом. Ничего нет. Она не дергается, не визжит, совершенно точно осознает все риски и, видимо, понимает, что я прошу слишком много. Но она же не замужем, детей нет? Или Анжела ошиблась?

— Я планирую ребенка, Лука, — спокойно, без попытки набить себе цену, поясняет Евгения. — И у меня нет времени, чтобы откладывать с этим. Боюсь, даже ради такой суммы я не готова жертвовать своей возможность стать матерью. Своей мечтой.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Она немного грустно улыбается, и я подаюсь вперед, намеренно выбирая такой угол, чтобы на ее лицо попадало как можно больше света. Она выглядит моложе своих лет, не больше двадцати пяти, а вот так, когда приглушенный свет лампы скрадывает острые углы, похожа на студентку-первокурсницу. Словно передо мной не одна женщина, а три, и у каждой своя непростая судьба.

Все женщины хотят детей. Для многих это становится смыслом жизни. Некоторые устраивают свою жизнь «случайным залетом», некоторые — ненамеренно превращаются в малолетних мамаш.

Блядь.

Я слишком раздраженно комкаю салфетку, потому что Евгения внезапно меняется в лице.

— Все… в порядке, — пытаясь взять себя в руки, говорю я. — Просто был уверен, что мы с вами договоримся.

— Сожалею, что потратила ваше время. Уверена, вы найдете более достойного и опытного кандидата.

— Евгения, давайте начистоту. — Я жду, пока она снова займет удобную позу. — Без кокетства и попытки прикрыть тщеславие скромностью. Поверьте, больше, чем лентяев, я не люблю только скромников, потому что и те, и другие — абсолютные нули на работе, и обычно первыми же выпадают из обоймы. И вы не стали бы тем, кем стали, если бы были скромницей. Только тщеславные трудоголики годами убиваются на работе ради призрачной перспективы прославить свое имя и оказаться хотя бы на одну ступень выше в пищевой цепочке.