Похищение (СИ) - Бэйн Екатерина - Страница 30

Клэр открыла, было, рот, чтобы высказаться по этому поводу, но тут же его закрыла. Она же мегера. Чуть что, за нож хватается.

— Вы стояли здесь два часа?

— Мне так показалось.

— Да, кстати, а где же ваша служанка?

— Побежала за ножницами, — ответила Клэр, не задумываясь.

— Как мило. Вы и в самом деле собирались отрезать кусок платья и отправиться в дом в таком виде? Нужно было остаться и посмотреть на это.

Девушка опять промолчала, хотя это было ужасно трудно сделать. Во всяком случае, для нее. Она огляделась кругом и заметила, что по-прежнему находится внутри живой изгороди, в то время, как герцог стоит снаружи. И для того, чтобы оказаться на другой стороне, ей снова придется продираться сквозь острые шипы. Это, понятно, не могло повысить и без того мрачное настроение девушки.

— Кстати, — сказал герцог, — выход вон там, — для верности он указал рукой куда-то направо.

Клэр обернулась и увидела небольшой проход в живой изгороди. Она, не теряя времени даром, тут же направилась в нужном направлении.

И тут невдалеке послышались чьи-то торопливые шаги. Клэр, а за ней и герцог обернулись и имели удовольствие увидеть Франсин, которая спешила к развалинам с большими ножницами в руках. В нескольких шагах она остановилась, так как рассмотрела, кто находится перед ней, и тут же склонилась в низком поклоне. Клэр прошипела что-то сквозь зубы. Конечно же, Франсин не могла подобрать более удачного времени, чтобы притащиться сюда, да еще и вместе с ножницами. Решила окончательно ее опозорить.

— Поздно, — сказала она вслух, — мне очень жаль, ваша светлость, что вам не выпало возможности на это посмотреть. Но может быть, нам все-таки отрезать кусочек платья, чтобы доставить вам удовольствие?

— Нет, мадемуазель де Каванте, это уже не доставит мне никакого удовольствия, — достойно ответил герцог.

— Очень жаль. Но тем не менее, я все-таки хотела бы поблагодарить вашу светлость за оказанную и столь своевременную помощь, — и Клэр сделала реверанс, изящно приподняв платье.

— Ступай, — велел герцог застывшей Франсин, — твои услуги более не понадобятся.

И Франсин ушла, хотя очень не хотела этого делать. Но приказы столь важного господина должны быть исполнены незамедлительно. Клэр, разумеется, была не слишком довольна. Ее так и подмывало осведомиться, с какой стати он так вольно распоряжается ее служанкой, но девушка промолчала. Она и так сказала слишком много.

— Вы стали подозрительно вежливы, мадемуазель, — сообщил ей герцог, — что-то случилось?

— О, конечно, что-то случилось. Я была непозволительно груба с вашей светлостью, и я это прекрасно понимаю. И могу вас заверить, что этого никогда более не повторится.

— Жаль. Мне хотелось бы, чтобы это повторилось, — усмехнулся он, — мадемуазель, перестаньте так себя вести. Мне это нравится куда меньше, чем ваши гневные вопли.

От негодования у Клэр перехватило дыхание. Вопли? Да как он смеет? Она стиснула кулаки так, что ногти впились в кожу. Иногда бывает так чертовски трудно сдерживаться.

— Кажется, я не кричала, ваша светлость, — наконец, нашла в себе силы ответить девушка, — но если это так, то мне очень жаль.

— Кажется, вы очень громко кричали. И думаю, вам совсем не жаль. Вы просто злитесь. Прошу, мадемуазель, — он указал рукой вперед, — вы хотели куда-нибудь сесть? Вон там я вижу скамейку.

А вот теперь Клэр точно захотелось его убить. Наверное, за то, что он был во всем прав. Ну, разумеется, она кричала, еще как. И ей совсем не жаль, и она просто в бешенстве, чем дальше, тем сильней. Она просто ненавидела, когда ее тыкали носом в собственные ошибки. Да и кто это любит, скажите на милость?

Но правила приличия следовало соблюдать. Нужно было вытерпеть все это. Что там граф говорил об ужасном нраве своего господина? Сдается, он был не так уж и не прав.

— Благодарю вас, — стараясь, чтобы ее голос звучал нормально, произнесла Клэр.

Она прошла вперед и села, куда ей указывали. Ни дать, ни взять, благопристойная девица. В конце концов, ее же воспитывали. А еще, донельзя избаловали.

— Хватит, — проговорил герцог, садясь рядом, — ведите себя, как обычно. Можете покричать, если хотите. Я вам разрешаю.

Ах, он ей разрешает?!

— Я и веду себя, как обычно, ваша светлость, — сказала она вслух, — вы напрасно считаете, что я постоянно кричу.

— Обычно вы разговариваете иначе. Ох, хорошо, — он на мгновение прикрыл глаза, — хотите, чтобы я перед вами извинился?

Клэр приподняла брови:

— Не понимаю, за что вы хотите извиняться.

— Это вы хотите, а не я.

— Я не хочу.

— У вас просто ужасный характер, — проговорил герцог, немного погодя.

— Да, к сожалению.

— Знаете, что я думаю? Сейчас вы хотите меня ударить.

— Что?! — Клэр подскочила, — чушь!

— Сядьте.

— Не хочу! — отрезала она.

— Это уже лучше. Продолжайте в том же духе, мадемуазель. Просто любо-дорого смотреть на вас в этот момент.

— Прекратите надо мной издеваться! — тут Клэр топнула ногой, — да, я — злобная мегера! Ну и что?! Выгоните меня из вашего дома или посадите в тюрьму за это, черт возьми!

Она резко развернулась и почти побежала по дорожке по направлению к дому. Молодец, Клэр, теперь он тебя точно выгонит и не видать тебе бала как собственных ушей. Ну, и наплевать на это. Сколько можно над ней издеваться?

В этот момент ее схватили за руку и развернули так, что она едва не упала. От взгляда, которым она окатила за это герцога, ибо это был, разумеется, он, можно было умереть, если взгляды были бы способны убивать, конечно.

— Отпустите меня! — рявкнула она.

— Прекратите так себя вести! — отозвался он почти таким же тоном.

— Да с какой стати! Вы же сами разрешили мне кричать! Я могу продолжать в том же духе, любо-дорого глядеть на меня тогда!

С минуту герцог смотрел на нее, причем, в его взгляде читалось изумление, потом отпустил ее руку и фыркнул.

— Вы прилежно повторили за мной все, что я вам сказал. В самом деле, мне ли жаловаться?

И тут он рассмеялся.

Клэр потерла руку в том месте, где ее недавно сжимали, и хмыкнула. Он на самом деле очень странный. И очень любит ехидно подшучивать над людьми. Впрочем, она и сама это любит. Однако, когда такое проделывают на ней, это просто бесит.

— Вы перестали злиться? — спросил у нее герцог, закончив смеяться.

Она немного помолчала, оценивая свои эмоции. Нет, она не перестала злиться, точнее, не перестала совсем. Но ей уже не хотелось никого убивать, раздавать пощечины направо и налево, кричать и топать ногами.

— Не совсем, — отозвалась девушка, наконец.

— Не поймите меня неправильно, мне очень нравится, когда вы злитесь. Но мне не нравится, когда вы неожиданно уходите.

— Неожиданно?

— Не совсем неожиданно, но дело не в этом.

— Вам нравится, когда я злюсь? И теперь вы станете злить меня постоянно, ваша светлость?

— Не постоянно. Мадемуазель, я прекрасно понимаю, на что вы злитесь. Обещаю, что больше не стану над вами подшучивать.

Клэр приподняла брови.

— Вам ведь тоже нравится подшучивать над другими.

Интересно, когда это он успел так хорошо ее изучить?

— Я не подшучивала над вами, ваша светлость.

— Оставьте в покое «вашу светлость». Ни к чему повторять это снова и снова. Но вы правы. Можете как-нибудь это сделать. Я имею в виду, подшутить надо мной. И тогда мы будем квиты.

— Может быть, я воспользуюсь вашим предложением, — отозвалась Клэр, — и посмотрю, как будете злиться вы.

Он опять рассмеялся.

С этого происшествия отношения между нею и герцогом перестали быть официальными. Трудно сохранить официоз после такого. Барон заметил, что его дочь беседует с хозяином дома едва ли не на правах старого друга. Он не протестовал и даже не стал ничего ей говорить, так как давно втихомолку лелеял мысль, что Клэр когда-нибудь станет герцогиней. Но его радость омрачало то, что никаких нежностей между ними не замечалось. А это барон уже видел. Как замечалось, его дочь всех окружающих ее мужчин превращала либо в своих друзей, либо в кавалеров на одну-единственную роль: "принеси, найди, подай, пшел на место, не мешай". Так что, он в глубине душе не поддерживал столь приятельских отношений. Но и поделать с этим было ничего нельзя. Уж барон прекрасно знал характерец собственной дочурки. Если, она заупрямится — пиши пропало. Поэтому, лучше и безопаснее было позволить отношениям развиваться без постороннего вмешательства.