Похищение (СИ) - Бэйн Екатерина - Страница 31

Но странные и нелепые ситуации, в которые умудрялась попадать Клэр, на этом не закончились. Вскоре произошла еще одна, из ряда вон выходящая история. Девушка вновь гуляла по саду. Впрочем, она старалась находиться как можно дальше от пресловутых развалин. На сей раз Франсин с ней не было, так как служанка отпросилась у нее в Париж. Она сказала, что очень хочет осмотреть достопримечательности этого чудесного города, но выражение лица у нее при этом было таким, что Клэр не без оснований заподозрила, что дело тут нечисто. Но допытываться не стала. Если Франсин хочет прогуляться, то почему бы и нет.

Отыскав в тени густых деревьев небольшую скамью, Клэр подошла к ней и села, оправив платье. Стояла ясная, солнечная погода, было даже несколько душновато, что объясняло желание девушки оказаться в тени. Здесь по крайней мере дул легкий ветерок. Осмотревшись, Клэр заметила в двух шагах от себя ограду, которую скрывали буйные переплетения растений. Не сад, а настоящие джунгли. Впрочем, что такое джунгли, девушка представляла себе весьма отдаленно.

Отец пару раз заикался было о том, что им следовало перебраться в другой дом, мол, сколько еще можно испытывать ангельское терпение хозяина, но герцог слышать об этом не желал. Он утверждал, что их присутствие его нисколько не стесняет. Клэр подозревала, что он утверждает это небескорыстно, но полной уверенности у нее не было. Раньше девушка всегда могла распознать людей, у которых она вызывала симпатию, но теперь ее одолевали сомнения. А точно ли, она нравится герцогу? Быть может, он просто заинтересован тем, что еще может натворить эта забавная гостья. Тем более, что герцог уже успел убедиться, что фантазия у Клэр поистине безгранична.

Спор барона с хозяином дома принимал затяжной характер до тех пор, пока они наконец не пришли к компромиссу. Он заключался в том, что барон де Каванте с дочерью останется в доме вплоть до бала, а потом уже перебирается в другое место, то есть, в наемный дом, так как возвращаться домой барон пока не собирался. Да и саму Клэр это вполне устраивало.

До бала оставалось совсем немного времени и Клэр напомнила отцу о его обещании купить ей самые модные платья в этом сезоне. С тяжелым вздохом тот покорился, правда, это мероприятие значительно облегчило его кошелек. Но зато любимая дочурка, выглядела в новых нарядах поистине сногсшибательно. Можно было с уверенностью утверждать, что она затмит на балу любую особу женского пола. Эта мысль приятно грела девушку.

Размышляя о том, какое именно платье она наденет на бал, Клэр оторвалась от реальности и не слышала никаких посторонних звуков. Очнулась она лишь тогда, как чья-то крепкая фигура среднего роста остановилась прямо напротив нее. Подняв глаза, девушка недоуменно окинула взглядом пришедшего и едва не ахнула. Перед ней стоял граф де Ренье.

— Как вы сюда попали? — спросила она, так как в данный момент ее волновал именно этот вопрос.

— Через калитку, — пояснил граф, указывая рукой куда-то позади себя.

— Разве она не заперта?

— Заперта, — согласился он, — но открыть ее очень легко.

— Ну, разумеется, — отозвалась Клэр с видимым неудовольствием.

Лицезрение графской особы не вызывало в ней счастья. Напротив, она тут же вспомнила об его обмане и преисполнилась застарелой неприязнью.

— Итак…, - начала девушка, на граф перебил ее.

— Итак, для начала, добрый день, мадемуазель.

— Добрый… Для начала? Что это значит, граф?

— Это значит, что я пришел сюда не для того, чтобы обмениваться с вами любезностями.

— Тем более, что мне это не доставит никакого удовольствия, — отпарировала Клэр, — о чем вы, без сомнения, знаете. Итак, для чего вы сюда пришли, граф?

— Для того, чтобы напомнить вам о вашем обещании.

Девушка вытаращила и без того большие глаза, глядя на графа с немым изумлением. У этого человека еще хватает дерзости говорить о каких бы то ни было обещаниях?! И это после того, как он вероломно обманул ее? Да еще и стоит тут с таким видом, словно его оскорбили до глубины души!

— Это возмутительно! — воскликнула Клэр.

— Вы совершенно правы, мадемуазель, вы поступили чрезвычайно возмутительно.

— Я?!

— Вы дали мне слово, и нарушили его. Я уверен, что вы все прекрасно помните и мне не придется напоминать вам о том, какое именно слово мне давали. Я выполнил все обязательства по отношению к вам. Теперь ваша очередь.

— Что?! И у вас повернулся язык говорить о каких-то там обязательствах? — Клэр подскочила на ноги, — да вы самым ужасным образом обманули меня! Вы ввели меня в заблуждение! Вы… вы… да вы просто гнусный лжец!

— Мадемуазель…, - начал граф, но пробиться сквозь гневный поток слов не сумел.

— Вы опорочили доброе имя своего благодетеля, вы возвели на него поистине гнусный поклеп, наконец, вы меня похитили и на протяжение трех недель морочили голову своими сказками о том, что меня ищут по всему Парижу и его окрестностям! И после всего этого вы заявляетесь сюда и требуете, чтобы я исполнила свое обещание?! Да как у вас язык повернулся?! На вашем месте я бы давно была бы уже на полпути к границе! Какая наглость! Такого возмутительного поведения я не ожидала от человека вашего преклонного возраста и достойного положения!

Напоминание о преклонных летах граф снес, поморщившись и тут же вмешался:

— Несмотря на все это вы дали мне слово выйти за меня замуж, мадемуазель, и прекрасно знаете, как должны поступить в данном случае.

— О да, я знаю! — Клэр в ярости топнула ногой, — я должна дать вам самую внушительную затрещину из всех, какие я когда-либо отвешивала! Вот так-то, сударь! И лишь ваш почтенный возраст меня останавливает. Вы намеренно поставили меня в столь невыносимые условия, когда я была просто вынуждена согласиться на ваше гадкое предложение, и при том не сказали мне ни слова правды! Вы меня обманули! Именно поэтому я считаю себя свободной от каких-либо обещаний на ваш счет.

С этими словами девушка развернулась и хотела, было, гордо удалиться, но граф схватил ее за руку и повернул к себе.

— Так просто вы не уйдете, — прокипел он, сузив глаза, — тут я в своем праве, мадемуазель.

Клэр потянула руку, но ее держали крепко.

— Немедленно отпустите меня! — потребовала она грозно, — слышите? Сию же минуту! У вас нет никаких прав на меня!

— Есть и гарантией мне будет служить ваше слово. Вы согласились стать моей женой, и вы ею станете, мадемуазель. Можете возмущаться сколько угодно.

— Мое слово является правдой в той же степени, что и ваши возмутительные слова о моем похищении! И если вы немедленно не выпустите меня, то сильно пожалеете об этом!

Граф ничем не показал, что ее слова производят на него впечатление. Он потянул ее к потаенной калитке. Клэр упиралась и значительно затрудняла свое передвижение. Потеряв терпение, граф хотел, было, подхватить ее на руки, но тут обернулся и превратился в соляной столб. Клэр снова дернулась, воспользовавшись этой заминкой.

— Уберите от меня свои руки!

Ее свободная рука поднялась вверх, без сомнения намереваясь выполнить угрозу хозяйки насчет затрещины, но за ее спиной послышался деликатный кашель. Вздрогнув, Клэр повернула голову.

— Та-ак, — протянул герцог, созерцая эту сцену, сузив глаза.

Его вид не предвещал ничего хорошего.

— Давно я хотел побеседовать с вами, господин граф. И тем более, чем менее вы хотели меня видеть. Отпустите девушку. Я вам это настоятельно советую.

Граф разжал руки. Клэр отскочила от него на порядочное расстояние с видом сильнейшего отвращения. Она едва не встряхнулась, как кошка, чтобы избавиться от следов прикосновения.

— Ступайте в дом, мадемуазель, — сказал ей герцог, выдавив из себя подобие улыбки.

Видимо, ему очень хотелось начать при ней, но останавливали соображения приличий.

Клэр немного подумала, потом посмотрела на графа и кивнула:

— Хорошо, я ухожу.

С очень чинным и покорным видом она торопливо прошмыгнула мимо герцога и свернула на боковую тропинку. Но нужно было знать Клэр, никуда уходить она не собиралась. Соображения насчет того, что подслушивать некрасиво не шли ни в какое сравнение с тем, что послушать, какими именно словами будут песочить негодного графа, было бы очень интересно. И именно поэтому девушка шмыгнула в кусты и, пригибаясь к земле, прокралась поближе к тому месту, где происходила знаменательная беседа. Там она замерла и превратилась в слух.